Стоило ей нажать указательным пальцем на одну из букв, как серые металлические щупальца с острыми клешнями вылезли из стены, схватили ее за руки, за ноги и поперек стройной талии, развернули на сто восемьдесят градусов и, оторвав от пола, прижали к двери. К горлу поползло холодное острое лезвие.
Страх до косточек пронизывал попавшую в западню девушку.
“Теперь точно конец”, — с отчаянием пронеслось в уме.
Лариса осознала, что в посланиях мудрецов не было тайного шифра, в них скрывались духовные назидания; под дверью подразумевались врата рая, в которые может войти тот, кто соблюдал священные заветы.
“Интересно, попаду ли я в рай? Родители и Веник, наверное, там. Они это заслужили… Простите меня все, кто рассчитывал на помощь недотепы с Земли. Что ж, сегодня Эйнару привалил дополнительный десерт. Очень вкусный, между прочим. Где же вы, господин правитель планеты Вела? Кушать подано”.
Лариса захотела приблизить неминуемую кончину. Слишком мучительным было для нее висеть в лапах технических устройств с лезвием у горла. Ее сердце грозило разорваться от страха.
Девушка вспомнила, как Нивия учила ее посылать телепатические сигналы и усиленно попыталась сосредоточиться, направить мысли в единый всплеск. От напряжения по лбу и переносице пролегли неглубокие морщинки. Она собиралась передать фразу, а выскочило только имя “Эйнар”.
Глубоко задумавшийся Эйнар стоял в кабине выжидательно зависшей над садом “Марии Громовой”. Состояние Лары, которое он, пробудившийся с первым солнечным отблеском, чувствовал весь день сквозь несколько плотных стен, тревожило его, но подойти к ней не осмелился. Он знал, что девушка старательно избегает встреч с ним, что, едва почувствовав его приближение, уходит на другую сторону дворца.
Эйнар злился на то, что вновь проигрывает брату, хоть тот и похоже что мертв. Релти при жизни стал для сторонником подобием божества, объектом поклонения. Как теперь уничтожить все его следы, если они так глубоко отпечатались в сознании Лары?
Нелианец не торопился лететь на охоту. С недавних пор ему все чаще приходилось в спешке рвать зубами и, почти не жуя, заглатывать теплое мясо упитанных домашних животных среди разрушенных до основания строений под кислотным дождем или под аккомпанемент шуршания лазерных, свиста лангебютенов, воплей велян и грохота взрывов — привычных составных частей войны, затянувшейся из-за безрассудного упорства велян не признавать его законным правителем. Быстро разгоревшаяся и охватившая всю планету война успела надоесть самому ее организатору, запах гари в воздухе он чуял острее, чем веляне, но стремление к власти и нежелание проигрывать не позволяло ее прекратить.
В прошедшие дни Эйнар прилетал во дворец ненадолго, для отдыха. Он готов был занимать свободное время проверкой строительства военных заводов, усовершенствованием моделей боевых роботов и лангебютенов, только бы не находиться рядом с Ларой, не чувствовать ее угасающей энергии.
Сильнейший всплеск ее импульсных волн Эйнар почувствовал на большом расстоянии и тут же принял телепатическое послание, услышал свое имя. Приказал “Марии” высадить его телепортационным лучом на балкон дворца. Излишне любопытная девушка снова в опасности, он должен помочь ей. Оказавшись на балконе, Эйнара вбежал в коридор и помчался вниз по неровно закрученной лестнице.
Лариса и Эйнар
Лариса расслабленно висела в железных объятиях техники: не вырывалась, смотрела прямо перед собой округлившимися от ужаса глазами и пыталась найти в себе достаточно сил, чтобы героически прожить последние минуты короткого земного и частично велянского бытия.
Подбежавший Эйнар встал посреди коридора, напротив заветной двери с испуганной узницей, поднял вверх правую руку и повелительно произнес:
— Опасности нет.
Орудия аккуратно потянули пленницу вниз и, едва ее ноги достигли пола, беззвучно убрались в стену.
Лариса, как она подумала, в последний раз, посмотрела на врага, и тут ее словно хулиганы ударили электрошокером, она впервые увидела цель — маленькую блестящую карточку в руке Эйнара, прижатую когтем к ладони. Лариса поняла, какое чувство испытывает вор, закованный дюжими полицейскими в наручники, когда смотрит из-под разбитых бровей на удаляющийся и более недоступный гигантский алмаз, что надежно укрыт под прозрачным бронированным колпаком на стальном постаменте в центре выставочного павильона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
“Все кончено. Суперагента из меня не получилось. Надеюсь, я не почувствую боли и не услышу хруста своих позвонков”, — Лариса закрыла глаза в страшном, опустошающем ожидании.
Время шло, и ничего не происходило.
Все еще опасаясь, Лариса открыла сначала правый глаз, потом левый. Вместе с нежданной радостью к ней в гости нагрянуло слабое головокружение. Враг стоял напротив: виноватая улыбка тронула его бледно-розовые губы, обе руки были опущены, пальцы выпрямлены. Ключ бесследно исчез.
— За той дверью, наверное, спрятаны самые ценные сокровища Велы, — Лариса решила запутать следы.
— Нет, за ней находится одна из важных технических систем.
— Понимаю, для программиста техническая система — главное сокровище, — девушка попробовала пошутить.
Она хотела шагнуть от стены, но побоялась, что онемевшие от страха ноги могут подкоситься. Эйнар подал ей руку, и она смело вложила кончики дрожащих пальцев в его ладонь, а затем сделала шаг.
— Защитное оборудование установили веляне задолго до моего прибытия сюда. Оно не могло тебе навредить.
— Я очень испугалась, — призналась Лариса, всматриваясь в ромбик на его груди между черного синтетического материала расстегнутой до живота куртки. Смотреть в глаза было страшно. Много тяжких воспоминаний будил их яркий свет.
— Это заметно, — Эйнар слегка сжал ее пальцы. — Хорошо, что у тебя снова появилась воля к жизни.
— Да, я хочу жить, — Лариса вскинула глаза и посмотрела на бирюзовый свет без прежнего содрогания, — мне нравится здесь.
— Но пока ты не живешь, а существуешь, Лара. Твоя энергия слабеет. Ты почти ничего не ешь, и мысленно постоянно находишься далеко отсюда. Так нельзя. Ты должна забыть о прошлом. Его больше нет, пойми.
— Я не могу, — Лариса качнула головой и потупилась, — Прошлое… оно… не отпускает, — ее голос сделался тише и глуше.
“Может, ему еще в жилетку поплачешься”, — одернула она себя. Она устала носить разъедающий кислотный яд внутри, ей неудержимо захотелось разделить свою горечь хоть с кем-нибудь, пусть даже с виновником всех ее бед. К тому же, в его словах Лариса нашла долю правды, и смотрел Эйнар на нее, как ей показалось, с пониманием.
— Оно и не отпустит, пока ты сама не захочешь от него избавиться, — Эйнар чувствовал, как подсознательная боль Лары проникает в каждую клеточку его организма, разливается по телу, становится его болью, но терпел и не выпускал ее тонких нежных пальцев. — Оставь позади прошлое и живи для будущего.
— Эйнар, скажи мне, ты ведь тоже не забыл все, что произошло тогда, в космосе? Крушение “Илиды”.
— Да, не забыл, и никогда не забуду. Там погибла моя сестра. Ее звали Кела Норри. Но я стараюсь реже вспоминать об этом. Мое прошлое ушло навсегда.
Эйнар
Эйнар отвернулся от Лары, спрятал печально потухшие глаза.
Он любил свою семью… посмертно.
Кимар Норри был для него невидимым призрачным идеалом. Отец Эйнара сумел перехитрить правителя. Релти запретил “носатому паразиту” Кимару “портить низкокачественным потомством” линию идеальной производительницы Мелмены Ратемма. Красно-рыжий властитель не хотел, чтобы на свет появились его братья или сестры. Боялся конкуренции. Релти пригрозил Кимару, что убьет Келу, дочь от первой жены, если тот произведет потомство в новом семейном союзе. Кимар и Мелмена размножились на исходе жизненного срока. Отец Эйнара был уже мертв, когда “свежий” длинноносый нелианец вышел из инкубатора. Мать Эйнар видел всего раз. Мелмена пожертвовала собой, чтобы спасти младшего сына от молекулярного расщепителя и передать ему воспоминания древнего вождя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
