— Нет, он… Господин фон Курценхальм просто договорился с ее семьей о том, что они уедут из его владений — подальше, никому ничего не говоря, а он оплатит все расходы, снабдит средствами, чтобы семья смогла устроиться на новом месте…
— Словом, заплатит за молчание при условии, что больше их здесь не увидят — для верности, — подвел итог Курт. — Ясно. Только вот что странно, капитан: почему они ушли прямо ночью, ничего не взяв, не прихватив даже одежды?
Мейфарт вяло пожал плечами, по-прежнему глядя в сторону от него, и предположил тихо:
— Вероятно, господин барон сгоряча заплатил излишне много, и Шульцы решили, что легче приобрести необходимое на новом месте. Или девушка была перепугана и пожелала уйти незамедлительно. А может… Понимаете, она слышала, как я предложил господину барону… ну, понимаете…
— Она слышала, как вы предлагали убить ее?
— Да, я, к своему стыду, был чрезмерно возбужден и не увидел ее в дверях…
Курт вдруг подумал, что неизвестно, отчего осекается и конфузится капитан — при воспоминании о том, как намеревался лишить жизни «девушку добросердечную, внимательную, заботливую», либо же припоминая, как он, глава стражи замка, позорно не уследил за опасной очевидицей…
— То есть, как я понимаю, капитан, вы полагаете, что она рассказала об этом родителям?
— Уверен, — глубоко кивнул тот. — Тогда они могли вот так сорваться, опасаясь, что я сумею переубедить господина барона, и он передумает…
— А вы пытались?
— Да, я пытался! — снова повысил голос Мейфарт. — И упрекните меня за это!
Курт вздохнул, откинувшись назад, спиной к стене сарая, и посмотрел на морщинистое осунувшееся лицо с сочувствием.
— Не могу, — отозвался он. — И не буду. Если все, что вы сейчас рассказали, правда, и все три тела не зарыты под свинарником господина барона или не были сброшены в местную речку. Вы готовы повторить свои слова и поклясться в том, что каждое слово — истина?
— Готов на Распятии! — с чувством подтвердил Мейфарт; Курт потянул Знак из-за ворота, положил на приподнятую ладонь.
— Это равноценно, — сказал он, демонстрируя ту сторону, где был отчеканен крест, и пояснил: — Signum инквизитора освящается, как наперсный крест священнослужителя, что вкупе со многим другим возводит меня к диаконскому чину; итак, в моем присутствии, на Знаке, как на Распятии — капитан Мейфарт, клянетесь, что сказали правду?
— Клянусь! — ни на миг не задумавшись, кивнул тот; Курт вздохнул, пряча медальон снова.
— С одной стороны, я вам верю. Но вы должны понимать, что, не будь в человеческом языке слова «клятвопреступник», не было бы и моей должности как таковой. Стало быть — каким более осязаемым способом мне удостовериться, что вы не солгали?
— Понимаю, — снова закивал Мейфарт, — я все понимаю; слова — это лишь слова… Я проследил за ними тогда. На всякий случай. Ведь мало ли…
— И не попытались осуществить то, что считали нужным? — спросил Курт вкрадчиво; тот выпрямился, глядя на него почти с ожесточением, словно только что был обвинен в осквернении могил и идолопоклонстве разом.
— Что бы вы обо мне ни полагали, майстер инквизитор, а одного я никогда не делал — не нарушал приказа господина барона!
— Простите, капитан, — искренне попросил Курт, и тот запнулся, косясь на него удивленно и недоверчиво. — Я не хотел вас обидеть. И уж в чем я убежден, так это в вашей верности господину барону; но в этом заключается моя работа — задавать неприятные вопросы… Продолжайте. Вы хотите сказать, что знаете, где обосновалась семья Шульц?
— Да, — все еще несколько с досадой ответил тот Мейфарт. — Графство, деревня, дом — все в подробностях.
— Это было весьма разумно с вашей стороны. Как вы понимаете, я должен проверить это, посему — рассказывайте детально, как мне их найти.
Мейфарт описал путь и расположение дома Шульцев кратко, но подробно, как на докладе; Курт повторил вслух, чтобы убедиться, что все запомнил верно, и вздохнул:
— Будем надеяться, что они не съехали и оттуда тоже. Хотя, в нашей ситуации достаточно будет просто знать, что они там были…
— «В нашей» ситуации? — переспросил Мейфарт, и Курт безрадостно улыбнулся.
— В нашей, капитан, в нашей. Поверьте, я стремлюсь разобраться в происходящем не исключительно потому лишь, что меня, если дойдет до крайностей, похоронят здесь вместе с вами. Мне от всего сердца жаль беднягу Альберта, и я от всей души сочувствую господину барону, а кроме того, искренне уважаю вас, капитан, и мне бы не хотелось, чтобы вы лишились их обоих, а они — вас. Посему — в нашей ситуации я должен ехать, хорошо бы — нынче же, хотя мне до чрезвычайности не хочется бросать вас здесь без вот этого, — он чуть приподнял с шеи цепочку медальона. — Например, сегодня толпу угомонило только это.
— Уже и толпа… — тягостно вздохнул Мейфарт, упираясь локтями в колени и опуская голову на руки; Курт скосил взгляд на дозорного, смотрящего на них с башни, и спросил, неизвестно почему понизив голос:
— У вас много людей? Скольким можно верить?
— Сейчас в замке, кроме нас с Вольфом, еще трое. Верю… опять же, кроме себя самого и Вольфа — никому. — Мейфарт зло и тоскливо рассмеялся, глянув на него исподлобья. — Хороша компания — три старика и малолетний сумасшедший, верно?
— Я постараюсь вернуться скоро, — пообещал Курт, поднимаясь. — Не знаю, станет ли малолетний инквизитор веским дополнением к этой компании, тем не менее, надеюсь если не на их благоразумие, то на страх. Однако же, имейте в виду, капитан: все, что происходит, не стихийный мятеж. Я опасаюсь использовать громкое слово «заговор», но кто-то умело направляет эту толпу, при этом исхитряясь сам оставаться в тени. Деревня бредит его идеями, но никто не может сказать, от кого они впервые услышали то или иное, кто подал мысль, которой теперь все они охвачены… Посему — на то, что все уладится само собою, я бы не рассчитывал; и все, что остается, это дожить до того дня, когда сюда прибудет поддержка от Конгрегации. Проблема в том, что я не знаю, когда это произойдет.
— Господи, заговор?.. — повторил Мейфарт, тоже поднимаясь, и оглянулся через плечо на ворота, словно боясь увидеть там беснующуюся толпу; как знать, подумал Курт мрачно, быть может, вскоре и увидит… — Это что же — крестьяне? Заговор?
— Я еще не знаю, кто за всем этим стоит, но здесь, на месте, ситуацией управляет кто-то из жителей Таннендорфа. Просто имейте это в виду и не идите с ними ни на какие переговоры, если в мое отсутствие события станут разворачиваться слишком… напряженно. Скорее всего, настоящая причина волнений даже не в Альберте, хотя ваши крестьяне искренне полагают, что это так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
