только разум, но и чувства, такие как страх, интерес и потерянность. Слизень хотел убежать, опасаясь, но был заинтересован во мне, как и я в нём.
— Адмирабилис. Мне… Мне знакомо это слово, — произнес я, вспоминая латынь и фразу, которую видел неоднократно, заглядывая в локальную сеть станций. — Subacta mundi… oceanorum facies fulica, admirabilis altior.
Мои слова произвели на слизня особо сильный эффект.
Услышав фразу на латыни, он тут же замер и начал громко пищать. Только его усики дрожали, как небольшие антенны. Это продолжалось всего несколько секунд, после которых слизень в брызгами плюхнулся на дно миски и потерял сознание.
— Эй! Что с тобой случилось⁈
Кажется, эта фраза тоже была ему знакома…
Глава 23
Обратно в море
* * *
Я хотел бы стереть всё связанное с прошлым из своей памяти и никогда не вспоминать. Просто уничтожить. За пятьсот лет, проведённых на дне мирового океана, было очень мало светлых и радостных моментов. И все они напрочь перекрываются даже одним днём, проведённым на острове самоцветов. У меня началась новая полноценная новая жизнь, которую всегда хотел. Однако, по всей видимости, «прошлое» имеет своё мнение на этот счёт. Одно проклятое слово сумело разбудить все забытые воспоминания и заставило меня вспомнить время, проведенное на исследовательской станции. Неужели последним представителям человечества удалось покорить океан, о котором они столько грезили? Но как слово из осточертевшей фразы смогло сохраниться столько времени? Это же невозможно…
— Эм… А что ты сказал Вентрикосус? — спросила меня Фос. — Он так и не просыпается…
Самоцвет сидела рядом со мной у пруда, держа в руках миску и осторожно пытаясь разбудить розового слизня, который тихо побулькивал в воде.
— Эта фраза, которую я встречал в том месте, где очнулся впервые, — задумчиво протянул я, глядя на спокойную поверхность воды пруда. — Я не думал, что это существо так отреагирует на неё. Оно, вероятно, тоже где-то слышало или видело это на Луне, откуда прибыло.
— А что она значает? — продолжала расспрашивать самоцвет, не отвлекаясь от своих попыток разбудить существо в миске. — Звучит так странно и непонятно. Я совсем ничего не поняла.
— Я… Я сам не помню точный перевод. Эта фраза на другом языке, древнем и отличном от того, на котором мы сейчас разговариваем. Насколько я помню, там говорилось что-то вроде того, что мировой океан будет покорен адмирабилис. Конго, думаю, сможет дать точный перевод. Это был какой-то слоган тех, кто жил в подводной крепости до моего появления там, — сказал я, глядя на просыпающегося слизня в миске. — Похоже, у населявших то место существ получилось задуманное. Столько времени прошло…
Я часто видел эту странную фразу на латыни в личных переписках сотрудников. Они почти всегда заканчивали ею любой разговор, независимо от его продолжительности или содержания. Сотрудники станции действительно верили, что Маркос и его группа ученых смогут изменить человека, чтобы он мог полноценно жить под водой. Этот проект был одним из ключевых. Неудивительно, что после первых успешных экспериментов научной группы, о которых говорил Стефан и которые упоминались в записях локальной сети, отчаявшиеся люди, запертые под толщей воды, восхитились этой идеей. Но кто бы мог подумать, что труды Маркоса дадут результат и пронесутся сквозь миллионы лет, и даже сохранив своё кодовое имя «адмирабилис»…
Меня несильно подёргали за плечо, выводя из размышлений.
— Ребис, — настойчиво произнесла Фос. — Вентрикосус проснулся и спрашивает тебя.
Я быстро взглянул на деревянную миску, стоящую теперь на полу рядом. Там, оперевшись на край, выглядывал знакомый слизень, смотря на меня своими маленькими чёрными глазками.
— И что же он спрашивает? — уточнил я, с прищуром смотря на потомка Маркоса.
— Я не совсем понимаю, что это за слово, но он спрашивает, человек ли ты? — передала самоцвет с интересом глядя на меня и существо. — Ребис, ты знаешь, о чём он говорит?
Ещё одно слово из прошлого, которое неприятно кольнуло в груди.
— Значение… «этого слова» мне хорошо известно, но… — сказал я с сомнением в голосе, смотря на существо. — Я не могу с уверенностью сказать тебе, являюсь ли я человеком на самом деле. Может быть, да, а может и нет. Это вопрос, скорее, философский, если ты знаком с такой наукой, потомок Маркоса. Кстати, тебе известно это имя?
Слизень бездвижно замер в своей миске, словно превратившись в камень.
— О чём вы вообще говорите? — тихо спросила у меня Фос с недовольным взглядом, осторожно поглядывая в сторону миски. — Я ничего не понимаю, но мне очень интересно узнать, о чём идет речь. Кто такие «человеки» и о каком Маркосе идет речь?
Взглянув на выражение лица Фос, полное сосредоточенности и возмущения, я не смог сдержать улыбку. Моя рука, словно обретя собственную волю, осторожно потрепала волосы Фос, которая насупилась и смутилась от этого жеста. Очаровательное зрелище.
— Я расскажу тебе эту историю про «человеков» чуть позже, — заверил я, оглядываясь по сторонам. — Сначала нам нужно разобраться с этим слизнем.
Вокруг не было видно никого.
— Ладно, — согласилась Фос, хотя было видно, что она не в восторге от моего ответа.
Но громкий писк слизня отвлек внимание Фос. Вентрикосус оставался неподвижным, но активно дергал усиками и ножками, создавая небольшой шум.
— Что? — переспросила его Фос, понимая существо. — Эм… Но зачем? А может лучше… Ладно-ладно, только прекрати так нервничать. Я всё поняла.
— Чего он хочет? — спросил я.
— Он хочет поговорить с тобой напрямую без… «переводчика», и для просит отнести его в море, — пересказала она, хмурясь. — Говорит, что в естественной среде обитания он должен говорить нормально не только со мной, но и с другими самоцветами. Он буквально умоляет меня об этом…
— На самом деле разговаривать с тем, кто едва не съел мою сестру, я не очень хочу, — ухмыльнулся я, наблюдая за нервной суетой слизня в миске.
— Он говорит, что не специально это сделал, — начала оправдывать его Фос, переводя писк. — Он искренне раскаивается и клянется, что подобного не повторится. Для Вентрикосус очень важно поговорить с тобой, и он готов на всё. Говорит, что у него есть важная информация о лунарянах, которой он может поделиться с нами. Он старейшина своего народа, который забрали лунаряни из местных
