– А если они выйдут на Майяри раньше?
– Если уже не вышли. Шерех убеждён, что у сумеречников должны быть соглядатаи в крупных городах. Но он также убеждён, что они не будут спешить. Мир в Салее для них сейчас не менее важен, чем для нас. Хаги всё ещё сильно разобщены, и в этом их слабость. Если начнётся война, то они, вероятно, проиграют. И Нордас, и Давридания не захотят иметь под боком такого опасного соседа и не позволят хаги одержать вверх. Кроме этого есть ещё какие-то причины, но Шерех их не раскрыл. – Шидай поморщился. – Старый хрен! Но он явно не считает, что сумеречники так уж опасны.
– А хаггаресы? – напомнил Ранхаш.
– Один неизвестный род хаггаресов, – поправил его Шидай. – Если они действительно позволили Майяри украсть Книгу Знаний и предполагали разрешить хаги заглянуть в сакральное учение всех хаггаресов, то их уничтожат свои же. Они будут действовать очень осторожно и, вероятно, совместно с семьёй Майяри: те тоже могут нарваться на гнев сородичей. И смерть Майяри им очень невыгодна. Им сперва нужно вернуть Книгу. Без Книги они не могут передать знания новому поколению. Это запрещено. На последних страницах записываются имена всех членов семьи, прошедших посвящение, и только они имеют право получить знание. Могут попробовать выкрасть нашу звезду, но так, чтобы не привлечь особого внимания к себе. Чтобы никто не связал её похищение с хаги или хаггаресами. А это сложно… Шерех думает, что они не рискнут связываться с ней, пока не пройдут переговоры или пока не подвернётся шанс спихнуть похищение на других.
– Такой шанс у них уже есть.
– Поэтому нужно разобраться с санаришским делом как можно скорее. Одной большой проблемой меньше. Хеш пообещал, что свяжется с главой хаги в Жаанидые и попросит быть предельно осторожными с «будущей дочерью семьи Вотый». Сам понимаешь, в интересах жаанидыйского старейшины обеспечить неприкосновенность Майяри. Для него она, конечно, просто талантливая полукровка, за которой следует присмотреть, чтобы другие не попытались «спасти» её от нашего влияния. И, знаешь… – лекарь неуверенно улыбнулся. – Интерес хайрена к Майяри в данный момент нам на руку.
Взгляд Ранхаша помрачнел и потяжелел.
– Редий доложил мне, что сам хайрен, может, и покинул школу, но вот трое помощников во главе с самим Святым остались. Они даже не скрываются. Ирвадый сказал, что они подходили к нему и вежливо предупредили о своём присутствии. За Майяри сейчас постоянно следят чьи-то глаза.
– Но обманка всё равно умудрилась добраться до неё.
– Не добралась. Но это было близко, – Шидай сокрушённо качнул головой. – Майяри пообещала, что постарается теперь проверять всех… м-м-м… на жизнь. Да и друзья у неё совершенно отчаянные. Эх, я по молодости тоже таким безрассудным был, – взгляд мужчины ностальгически затуманился. – Совершенно не думал, куда и во что ввязываюсь.
– И что-то изменилось? – прохладно поинтересовался Ранхаш.
– Боги, ну что ты такой нудный? – Шидай раздражённо посмотрел на него и отставил пустой бокал на стол. – Значит, Майяри мы никуда не отправляем?
– Нет, – помедлив, с явной неохотой ответил харен.
– А что с санаришскими знакомцами? Ожидать, когда они в очередной раз высунут нос, действительно смысла нет. Нужна очень грамотная провокация…
Мужчины задумались и повисла тишина.
– Нет, я пойду спать, – решил лекарь и поднялся со своего места. – Голова совсем не соображает. Ты тоже собирайся. И если опять пойдёшь к Майяри, то хоть поспи рядом с ней, а не пялься на неё всю ночь, как сыч на мышь.
Дверь за его спиной захлопнулась, и Ранхаш остался в одиночестве.
Провокация?
После того, как Майяри ушла, мысли харена успокоились, думать стало определённо легче. Хотя собственная беспомощность и неспособность контролировать хаос, вызванный ранее неведомыми чувствами, раздражали. Но ему бы не хотелось возвращать всё назад, к тому моменту, когда он не был влюблён в Майяри. Несмотря на определённые недостатки нового состояния, Ранхаш не хотел отказываться от новообретённого чувства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Харен заставил себя мыслями вернуться к провокации. Что может зацепить неведомого противника настолько, чтобы он проявил себя? Началось всё с похищения артефактов, продолжилось с возвращением Майяри, хранившей эти артефакты. Если связать события во дворце, то неудавшаяся попытка ограбления сокровищницы тоже может быть вызвана артефактами. Артефакты, артефакты… В голове мелькнула идея, и Ранхаш поднялся на ноги и задумчиво шагнул к креслу, в котором сидел Шидай. Поднял пустой бокал, посмотрел на одинокую каплю, оставшуюся на дне, и, оставив сосуд, подошёл к окну.
Мертвенный холодный лунный свет, хлынувший из-за занавеси, огнём зажёгся в жёлтых глазах. Ранхаш окинул взглядом тонковетвистые силуэты рябин, задержался на фигурах охраны и с внезапно проснувшимся интересом посмотрел на торопливо шагающего по улице мужчину. Рладай? Вернулся? Мужчина остановился рядом с охранниками, перекинулся с ними парой слов и миновал калитку. Поток лунного света перечеркнула чья-то тень, и Ранхаш мгновенно вскинул глаза. На фоне волчьего месяца явно отразились чёрные очертания крупной птицы. Очертания были до омерзения знакомыми, и харен успел почувствовать острый укол ледяной ярости. Что ей опять нужно? Ещё и ночью?
Но птица приблизилась, и, когда она в очередной раз взмахнула крыльями и переместилась с диска волчьего месяца на лунный, Ранхаш понял, что это совершенно другая птица. Незнакомая ему. Но он определённо догадывался, кто это.
Глаза его холодно сверкнули.
Охрана с тоской смотрела на тёмный, но всё равно узнаваемый совиный силуэт. Харен совершенно чётко сказал: никого в дом не пускать. Но как преградить путь госпоже Менвиа?
– Эй, парни, – один из оборотней подозрительно прищурился, – а это, кажется, не госпожа. Та-то вроде помельче.
Товарищи присмотрелись и озадачились ещё больше. Пропускать однозначно нельзя, но если это снежная сова…
В холодном свете сверкнуло белоснежное оперение, и мужчины приуныли.
– Из правящей семьи кто-то.
– И как такую пташку отловить и перья не помять?
– Не нужно беспокоиться.
Охранники резко обернулись и подозрительно уставились на трёх помощников хайрена, стоявших вдоль забора под ветвями рябин.
– Хайрен Узээриш имеет право прилетать по делам к любому из своих подданных, – совершенно спокойно напомнил Святой помощник.
Оборотни тоскливо переглянулись, догадываясь, к какому подданному и по какому делу прибыл будущий хайнес.
Сова стремительным росчерком ширхнула над садом и, облетев дом по кругу, зависла напротив одного из окон. Знаменитый дар правящей семьи безошибочно указал дорогу к цели. С клюва сорвалась голубая вспышка, рама тихо бзынькнула и створка распахнулась. Хайрен с достоинством опустился на подоконник, разом заняв весь оконный проём, и осмотрелся.
Девушка сладко почивала в постельке, и даже поток холодного воздуха её не разбудил. Она только недовольно засопела и поглубже закопалась в одеяло. Птиц возбуждённо встряхнулся, распушился, красуясь, и взмахнул крыльями, поднимаясь в воздух.
В ту же секунду из-за кровати выскочил громадный четырёхлапый силуэт и прыгнул на незваного гостя. Тот отреагировал почти мгновенно, заполошно взмахнул крыльями, разворачиваясь, и стрелой выпорхнул в окно. Пасть волка с клацаньем захлопнулась, и зверь с непередаваемо кровожадным выражением морды уставился вслед улетающему противнику, опять ставшему тёмным силуэтом на фоне волчьего месяца. Бледный свет чётко обрисовывал каждое пёрышко и в особенности знатно прореженные хвостовые перья. Воздух сотрясло негодующее уханье, и Майяри, испуганно встрепенувшись, оторвала голову от подушки и сонно захлопала глазами. Волк повернул башку к ней, и девушка с недоумением уставилась на белеющие в его пасти перья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Надеюсь, вы мне снитесь, – девушка с тихим стоном рухнула обратно на подушку и, накрывшись одеялом, глухо распорядилась: – Будьте приличным сном!
