— Не приходилось, — вздохнул Гера. — Не для моего среднего ума. Видишь, ты сразу усек, а до меня еще долго доходило…
— Тебе всегда и так все было ясно? — усмехнулся Валера.,
— Не сказал бы. Но этот совет почему-то запомнился. Может, он тебе пригодится?
— Все может быть, — кисло сказал Померанцев. — Всякое бывает.
— Мне здесь говорят: сразу видно, Генпрокуратура приехала, — задумчиво произнес Гера. — Вот как вы, мол, сюда приехали, так маньяка этого ухлопали, и все тихо стало. Никого больше не убивают…
— Не обольщайся, — хмыкнул Померанцев. — То ли еще будет.
Потом, когда они ехали с милиционерами на место убийства Игната Фомина, Померанцев несколько раз вспоминал совет Турецкого. Черт его знает, думал он, что-то в этом есть. Что и с чем в нашем случае можно объединить? Например, эта гильза от «Макарова», принадлежавшего Игнату Фомину, найденная возле крыльца дома убитой Анны Прошиной. В кого он там стрелял? И где эта пуля? Промахнулся? Говорят, после нахождения этой гильзы там каждую пылинку осмотрели и своими руками перебрали… Врут, поди, насчет каждой пылинки, но поди проверь.
И здесь, кстати, есть некая странность. Только наоборот. Нашли пулю из ТТ в теле убитого, того же Игната, а гильза-то где? И вроде есть что-то общее, есть. Хотя и не связано единством места и времени, как в хорошей пьесе.
Что связывает оба эти события? А то, что и там и там это старались скрыть. Зачем, почему скрывали гильзу возле дома Прошиной, потом пулю в теле убиенного Игната? Обычное разгильдяйство? Или хотелось быстрей отделаться, да и лень обломовская? И все это вместе с желанием побыстрее от нас отделаться. Так будет, пожалуй, вернее.
Когда подъехали к Ельнинскому лесу, Померанцев тронул плечо водителя «газика», в котором ехал.
— Я пройдусь пешком, — сказал он. — Поезжайте, только не быстро, помедленнее, чтоб я знал, в какую идти сторону. Далеко тут еще?
— Метров триста, — сказал водитель.
Через минуту он об этом пожалел. Надо было надеть резиновые сапоги. Грязь, местами непролазная. Лучше идти по высокой и мокрой траве и промокнуть там насквозь, чем чавкать и дальше по глине…
Он тоскливо посмотрел на небо. Дождик моросит и моросит… До сих пор думал, что такие мелкие и противные дожди могут быть только в Москве. А они по всей России. Вот откуда эта вселенская тоска, заглушить которую можно только водярой…
Так что мы там хотим увидеть, Валерий Александрович? Конкретно? А хотим мы там видеть место, где убили Игната Фомина… Правильно? Чтобы понять, что же там произошло. Несмотря на всю лапшу, которую собираются повесить нам на уши…
— Может, сядете? — спросил сидевший за рулем старший из омоновцев по фамилии Илюхин, крепко сбитый парень с медным лицом. Он приоткрыл дверцу, выглянув из машины. — Грязь смотрите какая.
— Пожалуй… — он догнал машину, тщательно вытер травой ботинки.
Ангина, кажется, обеспечена, подумал он. Надо бы попарить ноги, когда вернусь в гостиницу. Кстати, не забыть бы встретиться там с Игорем. Обещал сегодня вернуться из Красноземска, где население ломает себе голову, которого из своих бандитов посадить себе на шею на следующие четыре года.
— Вот это место, — сказал водитель, остановив машину.
Здесь уже стояли два «газика», из которых выбирались другие милиционеры, смурные, недовольные. Осокин с маской оскорбленной добродетели остался в машине.
— Итак, кто из вас будет Фоминым? — спросил Померанцев.
Они переглянулись. Никому не хотелось валяться на мокрой траве, изображая труп.
— Вот он. — Милиционеры в шутку вытолкнули самого молодого, одетого в брезентовую накидку.
— Он был при этом? — спросил Померанцев у Илюхина.
— Да нет вроде, — пожал тот плечами. — Слышь, Сереж, ты где был при прочесывании?
— В другом месте, — сказал Сережа. — Вон там, где ребята второго подстрелили. — И он махнул рукой в сторону лужайки, где был убит Леха.
— Это ничего. Он и в прошлый раз, при первом следственном эксперименте, тоже изображал Фомина, — сказал меднолицый Илюхин. — И все нормально прошло.
Наверно, уже легенды сложили насчет моего педантизма и занудливости, подумал Померанцев. А когда уеду, будут передавать из поколения в поколение.
— Ладно, — сказал он вслух. — Пусть будет Сережа. Вы бы тоже подошли сюда, — сказал он Осокину. — Вы же писали протокол? И здесь же схема расстановки действующих лиц — вашей рукой…
Он достал из папки и перелистал протокол следственного эксперимента
— Так, и кто из вас первый стрелял в преступника?
— Ты, Андрон, верно? — сказал Илюхин.
Он обернулся к угреватому, хмурому и долговязому парню. Тот молча кивнул и сплюнул окурок в траву. Похоже, не нравится ему этот театр, подумал Померанцев.
— Потом он… — Илюхин кивнул на другого, такого же матерого, как он сам, омоновца, только более кряжистого. — Ну потом я.
— Ладно, — кивнул Померанцев, — теперь вы встаньте, как тогда, по этой схеме… — Он провел пальцем по рисунку, приложенному к протоколу. — А Сереже еще раз покажите, где и как он при этом стоял. Все верно? — спросил он Осокина.
Тот молча кивнул.
Они встали, переглянувшись, вокруг одетого в брезент Сережи, примерно на расстоянии трех — пяти метров. Будущий покойник, подумав, поднял руки вверх.
— Он разве сдавался? — удивленно спросил Померанцев.
— Сделал вид, — пояснил Илюхин, — а потом рванул через кусты на него. — И указал на долговязого.
— В эту сторону? — сомкнул брови Померанцев. — Что-то я не совсем понимаю…
— Сейчас поймете. Ну давай беги, как тебе показывали, до этих кустов, и сразу падай! — сказал меднолицый Илюхин Сереже.
Тот рванулся в сторону долговязого, потом упал в кусты. И остался там лежать, дожидаясь команды.
За идиота держат, подумал Померанцев. Ну да, они могут не знать насчет пуль из ТТ. А начальство не успело предупредить. Или решили замять на более высоком уровне, раз не удалось соврать?
— Значит, он выбежал отсюда, так? — спросил Померанцев, кивнув в сторону березок. — Потом здесь остановился, поднял руки вверх и рванул на вас? — спросил он долговязого и угрюмого.
Тот кивнул, продолжая хмуриться.
— И вы выстрелили? Покажите как…
Тот пожал плечами, переглянулся со старшим, вытянул руку с пистолетом…
Ну-ну, забавлялся про себя Померанцев. Сейчас ты мне будешь туфту впаривать, а я сделаю вид, будто поверил.
— Он был к вам лицом? — спросил он вслух. — Раз уж бежал на вас?
— Ну, — сказал тот. (Еще немного — и бросит пистолет. Плюнет и уйдет куда глаза глядят.)
— Это ваш пистолет? — спросил Померанцев, краем глаз заметив, как насторожился Осокин. — Посмотрите на номер, это точно ваш?
— Ну мой… — пожал плечами угрюмый, коротко глянув на свой пистолет.
— А в чем дело? — спросил меднолицый Илюхин, бросив взгляд на Осокина. — Все так и было.
Наверно, репетировали еще до получения результатов баллистической экспертизы, подумал Померанцев. А сменить легенду забыли. Или не было команды. Ох, погубит когда-нибудь Россию это всеобщее разгильдяйство.
— Пуля, попавшая в Фомина спереди, была выпущена не из вашего пистолета, — сказал Валера угрюмому. — Вот схема, которую я потом составил, после изучения результатов баллистики. — Он развернул вытащенный из кейса лист бумаги, где карандашом было изображено человеческое тело и три кружка с номерами на нем. — Здесь номера ваших пистолетов в тех местах, где он получил раны. Видите? — Он нарисовал эти кружки на брезентовой накидке молодого омоновца, изображавшего Игната Фомина. — Именно вы, — он указал на кряжистого, — должны были быть на его номере, ибо вы попали спереди. — Затем указал на угрюмого. — А он, в свою очередь, на вашем, — обратился Померанцев к Илюхину. — Вы, ребята, все перепутали. Лапшу вешать тоже нужно умеючи, правда? — обратился он к Осокину.
Они молча переглянулись. Угрюмый смотрел в землю. Сейчас, на их месте, я бы меня застрелил, подумал Померанцев. Прямо здесь, не сходя с места. А кто узнает? Мы были в лесу одни, без свидетелей. Случайно, мол, нажали на спуск, забыв разрядить пистолеты. Драма на охоте. Только этот, угрюмый и долговязый, может их подвести. Противно ему. Не нравится это все, ох как не нравится… И они это не хуже меня видят. Придется и его… А две драмы на одной охоте— уже перебор. В Москве могут не поверить. Но мне тоже не следует ждать милости от Осокина, как Мичурину от природы.
— И еще, — сказал Померанцев, пристально глядя на угрюмого. — Вы, наверно, не в курсе. В погибшего стреляли еще до вас. В спину. И попали. Или вы это не знали?
— Не-ет… — растерянно протянул меднолицый Илюхин, оглянувшись на Осокина. — Выстрелы тут вроде были. Может, в него попали и он в шоке был, когда на нас выскочил?
