ее до безопасного места. Или хотя бы до теплого.
Нюта зашла в квартиру, сняла и аккуратно поставила на полку ботинки, повесила куртку, сложила шапку и перчатки с варежками на батарее в кухне, чтобы просохли. Она делала это почти на ощупь, потому что в глазах все уже плыло. Хотелось есть, но голод был каким-то фоновым – будто отголосок чужого голода. С каменной спиной Нюта дошла до гардеробной, закрыла за собой дверь, включила лампу. Стоило розовому свету заполнить комнату, как Нюта сползла на пол, обняла себя за колени и заплакала. Только здесь она перестала ощущать чей-то внимательный взгляд, не отрывавшийся от нее весь день. Здесь она находилась одна. Разве что с пожухшими фиалками. И Славиком в телефоне.
Звонить ему было нельзя категорически. Это он написал чуть ли не сразу же по приезде в свое прекрасное далеко. Посылать сообщения – можно. Голосовые, видосы, фото. Только не звонки. За связь с теми, кто остался в зимовье, могли лишить рабочей визы и выдворить из райского сада куда подальше. А дальше родных заснеженных улиц в мире все равно ничего не существовало. Нюта подползла к тайной полке, нащупала телефон, отыскала в списке контактов Славика и нажала вызов. Любое «нельзя» разбивалось о ее непреодолимую нужду услышать родной голос. Не в записи, а прямо здесь и сейчас. Славик сбросил звонок через два гудка. Она набрала снова. Опять сброс. И еще раз. И еще.
«Ты с ума сошла?» – спросил он в мессенджере.
И сразу второе сообщение:
«Что случилось???»
Нюта нажала на запись голосового и принялась наговаривать, не особо заботясь о шмыганье и всхлипах:
– Радионова забрали, Слав. Или заберут сегодня. Я не знаю. Мы виделись утром. Он уже готов был. Как в кино, блин, сумку черную собрал, дома чистота. Это ужас какой-то. Я не понимаю, как вообще теперь быть. Они думают, что Радионов связан с мстителем. Или он сам мститель, не знаю, чего они нафантазировали. Но в институте творится кошмар. Меня сегодня допрашивали, Слав. Капитан какой-то. Он мне чуть руку не сломал. Ни за что, просто потому, что мог… Но вообще я вру. Есть за что. Радионов правда вывел морозоустойчивые луковицы. Не для мстителя. И не такие крутые. Но вывел… Для оппозиционеров каких-то, я не знаю. Мне им нужно будет эти луковицы передать. Сначала забрать на Восточном вокзале, а потом передать. Очень нужно. Прямо сегодня. Никаких вариантов. А мне так страшно, Слав. Мне так страшно. Очень. Я не хочу ничего такого делать. Я хочу, чтобы ты меня вывез. Пожалуйста. Спаси меня!
Она отбросила телефон, уткнулась лицом в грязную футболку, вывалившуюся из корзины для белья, и позволила себе прорыдаться. До сухих глаз и сорванного горла. До спазмов в груди. До пустой и гулкой головы. А когда отняла зареванное лицо от пола, увидела, что Славик успел выслать ей ответное голосовое.
– Значит, так. – Голос его звучал твердо и отстраненно. – Ты там отплачься, конечно. Но за луковицами этими придется поехать. И передать придется. Это очень вовремя, Нют. Мне, чтобы тебя вытащить, нужны подтверждения: ты против зимовья, ты с ним борешься. И тебе в стране оставаться опасно. Поняла? Помоги этим революционерам – или как там ты их назвала? Это подойдет. Сделай, как Радионов тебя попросил. Иначе сама себя от вины сожрешь. И мы придумаем, как это использовать, чтобы перевезти тебя. Ясно? Скажи, что поняла меня.
«Поняла», – напечатала Нюта, промахиваясь мимо нужных букв.
Она ожидала, что Славик начнет ругаться, паниковать, порываться прямо сейчас ехать в посольство, к правозащитникам, к контрабандистам. Но он оставался спокойным и деятельным. И она ему поверила. Возможно, впервые за все зимовье она поверила, что Славик способен ее вытащить. Они способны ее вытащить. Никакого волшебника в голубом вертолете. Никаких чудесных перемещений из зимы в лето. Только луковицы Радионова и квест по доставке их в надлежащее место. Ничего страшного, она справится.
«Умница, – написал Славик. – Поезжай прямо сейчас. Сделай это сегодня ночью, не тяни. Держи меня в курсе. И не ссы».
От последнего наставления Нюта то ли всхлипнула, то ли засмеялась. Поднялась, оставила фиалкам свет, доплелась до кровати. Повалилась на нее и тут же уснула, словно рубильник дернули. Вот она еще видит стену спальни и край подушки – а вот уже приоткрывает холщовый мешок, внутри которого перекатываются коричневые камни. Полотно сна расплывалось, но Нюта все-таки присмотрелась. Из каждого камешка проглядывали осторожные зеленые носики, словно камни лопнули, обнажая уязвимое нутро. Нюта потянула завязки мешка и прижала его к себе. Под грубой тканью затаились луковицы. Живые.
18
– Собирайся и выходи. – Тая выдернула ее из сна коротким звонком, на который Нюта ответила быстрее, чем проснулась. – Мы тебе фарами моргнем.
Нюта вскочила, дурная со сна, пошатнулась, ударилась ногой об угол кровати, вскрикнула. Поскакала в сторону гардеробной, достала из кармана рубашки карточку, нашарила на полу джинсы и свитер, натянула колючее на голое тело. Живот сводило от голода, но это казалось каким-то далеким и неважным. Окончательно проснулась она только в подъезде, когда в третий раз уронила связку ключей, и грохот этот грозил разбудить соседей не только по площадке, но и по всему дому.
По лестнице Нюта спускалась идиотскими прыжками, вывалилась во двор и застыла в кромешной темноте – фонари не работали. На секунду ей почудилось, будто она все еще во сне. Она растерянно огляделась. У дальнего подъезда стояла машина, Нюта хотела махнуть в ее сторону, но передумала. Фары вспыхнули и тут же погасли. Нюта спрятала руки в карманы и пошла к машине, стараясь держаться поближе к стене дома, словно это могло помешать заметить ее при желании. Через лобовое она не видела, кто сидит за рулем, но автомобиль узнала – на нем Груня приезжала вызволять Таю из участка.
– Спасибо, что согласились помочь, – сказала Нюта, забираясь на заднее сиденье.
– Ну, меня скорее просто поставили перед фактом. – Голос был определенно мужским.
Нюта почувствовала, как сердце делает кульбит и застывает в груди. Встретить здесь постороннего она не ожидала. Следовало выскользнуть наружу и бежать – вот только куда и как быстро? Даже киношные погони машин за бегунами не заканчивались победой последних.
– Нют, ты извини, но пришлось Леву подключить, сами не справились бы. – Тая выглянула из-за спинки переднего сиденья. – Ты чего? Испугалась, что ли?
Нюта откинулась назад и закрыла лицо руками. Тая хихикнула. Раздался шлепок – кажется, это Лева шлепнул ее по бедру, чтобы она замолчала.
– Прости, не подумал, что ты не в курсе, – сказал он. –
