Чарторыйский очень надеялся на помощь турецкого правительства, посылал на Кавказ эмиссаров, оружие и добровольцев, но его планам не суждено было сбыться.
Переселенцы
Прослышав о вольной жизни в Имамате, сюда хлынул поток крестьян из царских губерний и княжеств Северо-Западного Кавказа. Приходили семьями и целыми деревнями.
Прежние хозяева пытались вернуть крестьян, но Шамиль им отказывал на том основании, что рабство противно воле Бога и что люди не стали бы искать у него убежища, если бы им было хорошо у бывших хозяев.
Были здесь и раскольники — старообрядцы, и молокане, и духоборы. Были мужики и казаки. Русских граждан Имамата горцы называли «наши русские». Горский интернационал включал в себя представителей около полусотни народов Кавказа, России и других стран.
Шамиль принимал всех, независимо от происхождения и вероисповедания. Имамат давал переселенцам землю, пищу, жилища и средства на обзаведение хозяйством. Обычно они поселялись на землях, выкупленных Имаматом у обществ. В Имамате образовалось множество новых общин и целые аулы с непривычными названиями.
В целях увеличения населения Имамата Шамиль не облагал переселенцев налогами и предоставлял им льготы.
Мусульмане, христиане, иудеи — все жили в Имамате как братья, помогая друг другу и Шамилю. Веротерпимость, признание всех людей равными перед Аллахом были одной из основ Имамата. Этому же учит и Коран: «И наш Бог, и ваш Бог един, и мы Ему предаемся» (29:45).
Кавказская война обретала новое качество: теперь это была совместная борьба разных народов, и борьба не против России, а против подавления человеческого достоинства, за свободу и независимость. Люди сопротивлялись царизму так же яростно, как боролись их предки против нашествий восточных завоевателей.
Записки рядового Загорского
Жизнь Имамата описал рядовой 10-го Грузинского линейного батальона И. Загорский, побывавший в плену у горцев вместе с князем Орбелиани:
«Шамиль уже восемь лет борется с могучим гигантом Европы и до сих пор не являет признаков усталости. Неоднократно истертый, рассеянный, в скором времени умеет восстать из праха и полон жизни, с новою энергией выступает на неравную и опасную борьбу. Причины этого необыкновенного явления легко объяснить следующим. Дикие племена Кавказа еще лет двадцать тому назад не были соединены никаким постоянным союзом. Иногда только общая опасность совокупляла на короткое время их силы противу мощного врага, по миновании которой дружеские сношения прекращались. Буйные их страсти не были обузданы никакими законами, кроме права сильнейшего… Но эти огненные дети природы под дикою оболочкой физических способностей хранят в себе зародыш блестящих умственных дарований. Быстрая понятливость, острая память, отчаянная отвага и пламенное воображение делают их способными ко всему, к чему их поведет искусная рука. Этой рукою, бросившей на плодородную почву девственных их умов искру, вспыхнувшую пламенем религиозного фанатизма в огненных сердцах, был мюридизм. Проповеди муллы Магомета вдохнули в них первую мысль, разбудили нравственную силу, указали им общую цель действия и положили первое начало религиозной секты, число последователей которой с каждым днем увеличивается. Учение нового шариата составило эпоху в жизни племен, населяющих восточную отрасль Кавказа. Различные происхождением, языком и нравами, они соединились у подножия проповедующих своих учителей неразрывным узлом единоверия и, подстрекаемые фанатизмом, ринулись с подоблачных жилищ своих проливать кровь за сохранность своих понятий и святость уставов Пророка. При таком направлении умов не преминут явиться предводители. Им даже нет дела до личных достоинств начальника; довольно только, чтоб он имел общую доверенность, а более всего славился строгостью правил. Они столпятся вокруг него и велят ему вести себя на бой с неверными. …Теперь, когда еще первоначальные впечатления, произведенные проповедниками на гибкие умы детей Кавказа, не изгладились, когда религиозный фанатизм воспламеняет большую часть народа, мюридизм не имеет недостатка в последователях. Напротив, число их с каждым днем возрастает, дух его оживляет горы, ведет на бой диких обитателей Кавказа и в быстром течении увлекает более хладнокровного и более миролюбивого имама. Огонь страсти к воле пожирает все сердца. Если бы Шамиль даже хотел остановиться, то теперь уже поздно. Он должен раздувать пламя, иначе оно сожжет его самого».
О низамах имама Загорский писал: «Перед лицом Бога, Пророка и его имама (наместника) все сохраняют равенство, из пределов которого ни богатство, ни высшие дарования не в состоянии никого вывести. …Теперь за малейшую вину, за всякое нарушение общественного порядка определены взыскания: штраф, темница и телесное наказание, от которого никто не избавляется, от последнего поденщика до знатнейшего наиба. Все сии наказания приводятся в исполнение с величайшей точностью и нужно сказать правду, что преступления становятся очень редки. Теперь через всю страну, над которой распространяется власть Шамиля, можно смело одному человеку провозить вьюки золота, не опасаясь лишиться их».
Относительное военное затишье привело к тому, что горцы получили возможность заняться домашними делами. Многие потянулись на заработки, в том числе и в русские крепости.
Царские власти увидели в этом возможность «укоренить мирные привычки» и решили положить конец притеснениям, которым часто подвергались рабочие-горцы. Была введена даже специальная должность «попечителя над горцами, прибывающими для работ, торговли и промышленности».
В инструкции попечителю, который должен был стать для горцев ходатаем и покровителем, указывалось:
«…Не допуская ни малейшей задержки по снабжению мирных горцев видами, попечитель заботится также, чтобы они не были останавливаемы на заставах и переправах при городе и не могли притом подвергаться недозволенным поборам и притеснениям, о которых, если будут замечены, немедленно доводить до сведения начальника области.
…В обращении с горцами попечитель должен быть кроток, терпелив и доступен для каждого во всякое время».
Воззвания и лазутчики Нейдгардта
Нейдгардт имел богатый опыт заграничных походов, но попал на Кавказ из кресла московского военного губернатора и был более склонен к штабной деятельности, чем к бранному делу.
Решив действовать наверняка, он запросил у императора подкреплений, а сам занялся составлением грозных воззваний. Как человек образованный, Нейдгардт счел необходимым украсить традиционные обещания «кнута и пряника» понятными горцам образами. В своих темпераментных сочинениях генерал от инфантерии сообщал, что «Его Императорское Величество решился восстановить в нынешнем году спокойствие и благоденствие в этой части Кавказа», соглашался оставить горцам их веру взамен на полное подчинение, объявлял Шамиля «наглым обманщиком, который из личных видов корысти и властолюбия возмутил горские общества и предал их всем бедствиям войны, а сам вечно избегает всякой опасности и скрывается от русской пули»; угрожал, что «все аулы и общества, которые впредь окажут содействие Шамилю и его сообщникам и сопротивление законной власти, подвергнутся также строжайшей казни» и что «те племена, которые выселились в горы и не возвратятся ныне же на прежние места жительства, лишатся навсегда земель своих». А сверх того живописно пугал горцев: «Упорствуя в своем заблуждении и встречая отряды наши неприязненно, вы подвергнетесь вместе с Шамилем казням и разорению от грозного орла России, который является в одно и то же время там, где восходит солнце и где оно садится в море, и перелетает чрез Казбек и Эльбрус, как чрез небольшие пригорки».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
