Если сделать из девчонки существо слабое и зависимое, зацикленное на приеме сильнодействующих препаратов, то ни у кого не возникнет сомнения, что все ее подвиги – обыкновенный результат наркозависимости. Конечно, он не толкал ее под тот треклятый автомобиль. Свою роль сыграло больное воображение, да еще и роковое стечение обстоятельств. Кристина ступила на магистраль сама, но не погибла, как ее отец. Хотя, как он теперь понимает, такой исход был бы для него освобождением…
И сейчас, рассуждая о ситуации, в какой он оказался помимо своей воли, доктор Левицкий пытался понять, с чего же начались его проблемы. В какой момент он достиг точки невозврата? То, что с ним случилось, произошло не одномоментно. Он сдавал свои позиции понемногу, шаг за шагом. Заключая сделку со своей совестью, Левицкий каждый раз искренне надеялся, что этот шаг станет последним, он сможет остановиться, переписав свою судьбу с чистого листа. Но события вокруг него закручивались тугой пружиной, и ему становилось все труднее и труднее сдерживать их напряжение…
Глава 27
Теплый ветерок задувал в кабинет ароматы влажной после дождя земли, зато в самом помещении едва ли не сияло солнце. Следователь Коротков восседал прямо на краешке стола, придавив своим задом Уголовный кодекс. Выражение его лица свидетельствовало о прекрасном расположении духа и гармоничном единении служителя правопорядка с жизнью и всеми людьми, посетившими его в это чудесное осеннее утро. Адвокат Лещинский со своим клиентом были настроены не менее позитивно, что выражалось в скупых улыбках и легких кивках головой, которыми они приветствовали Дубровскую.
Елизавета почувствовала себя лишней на этом празднике единодушия и всепрощения. Она даже подумала, что перепутала время встречи со следователем и инстинктивно сделала шаг назад, но Мухолов остановил ее широким жестом руки.
– Поздравляю вас, Елизавета Германовна! – проговорил он, улыбаясь. – Поздравляю вас с чудесным завершением нашего дела.
Дубровская перевела взгляд на своих процессуальных оппонентов, но ясности это не добавило. Они тоже улыбались, что окончательно сбило ее с толку. Она представляла себе прекрасное завершение несколько иначе. Психотерапевт Левицкий должен был сейчас греметь кандалами, а не сидеть в кабинете следователя в модных штиблетах с видом человека, заскочившего сюда на минутку.
– Мы прекратили уголовное дело в отношении Каменевой Кристины, – сказал Коротков. – Уф! Как камень с сердца! Все-таки мне всегда было жалко эту девчонку…
Мы прекратили дело? Кого он имел в виду? Проныру Лещинского или злополучного доктора-гипнотизера?
– Мы застали вас врасплох, Елизавета Германовна? Не верите своим ушам? – заливался следователь. – Спорим, вы хотите быстрее отправиться в больницу, чтобы сообщить своей клиентке радостную весть? Ну же, не стесняйтесь!
– На каком основании прекратили дело? – спросила Дубровская, адресуя вопрос не то сияющему, как медный пятак, следователю, не то адвокату Лещинскому, скромно сидящему в уголке.
– Доказательства, Елизавета Германовна! – воскликнул Коротков. – Благодарите адвоката Лещинского, если бы не он, вашей девочке пришлось бы ох как туго!
Лещинский адресовал Лизе снисходительную улыбку.
– По совету адвоката я подал запрос в городскую клиническую больницу, в которой наблюдался профессор Каменев, – продолжал следователь. – И вот получил ответ! Это опасное вещество, в хранении которого мы обвиняли Кристину, было выписано на самом деле ее отцу в терапевтических целях. Оформлено все честь по чести!
– Ну, и…
– Это значит, что ваша подзащитная нигде не покупала средство, а взяла его дома из аптечки. На флаконе отсутствовала этикетка, и бедняшка употребляла содержимое, не представляя, что оно опасно. Произошла чудовищная ошибка, которая едва не стоила девушке жизни…
– И свободы, – добавил защитник.
У Дубровской все меньше оставалось сомнений, что к этим чудесам приложил руку известный адвокат Лещинский, причем его участие не ограничилось советом следователю Короткову.
– Как все забавно получилось, – заметила она. – Значит, моя клиентка вводила всех в заблуждение, когда говорила, что опасное психотропное средство выдал ей доктор Левицкий?
– Мы не в обиде! – заверил ее адвокат, махнув рукой в белом манжете. – Что не придумаешь ради своего спасения!
– У пациентов, принимающих это средство бесконтрольно, даже после отмены препарата могут возникнуть остаточные явления, – внес свою скромную лепту Левицкий.
– Типа галлюцинаций? – спросила его Елизавета, не скрывая насмешку. – Вы хотите сказать, что Кристине просто почудилось, что препарат ей даете вы?
– Да, что-то вроде того, – подтвердил психотерапевт. – Ее психика нестабильна. Быстрые переходы от веселья к унынию, склонность обвинять в своих злоключениях всех подряд, фантазирование, домысливание ситуаций, излишняя подозрительность – типичные проявления. Но не стоит волноваться, прогноз благоприятный. Она поправится.
– Ну же, Елизавета Германовна! Такое впечатление, что вы и не рады такому результату, – укоризненно произнес следователь.
– Почему же? Я рада, – произнесла Дубровская. – Мне только хотелось бы получить ответ на мое ходатайство.
– Какое? – вытянул шею Лещинский.
– Ходатайство, в котором я прошу провести ряд следственных действий с участием пациентов доктора Левицкого. Я не сомневаюсь, что нам удастся привлечь его к ответственности.
Наступила тишина, и лица участников этой сцены приобрели постный вид.
– Мне кажется, это уже потеряло свою актуальность, – пожал плечами следователь. – Ведь дело в отношении Кристины закрыто.
– Вы решили вопрос относительно психотропного средства, изъятого из ее сумки. Но как быть со смертью профессора Каменева?
– По-моему, вы зря ворошите прошлое, – сказал Лещинский. – Ума не приложу, чего вы хотите добиться?
– Только того, чтобы зло было наказано!
– Ах, какие красивые слова. Вы понимаете, что никакого дела против известного психотерапевта нет? Вы понимаете, что все ваши обвинения – пшик? У вас есть только бредовые идеи при полном отсутствии доказательств.
– Ну почему же у нас нет доказательств? – не согласилась Дубровская. – У нас есть свидетели…
– Нет у вас никаких свидетелей, – подал голос Коротков. – Мною были предприняты меры по вызову указанных граждан на допрос. И что мы имеем? Центурия Эдика, известная вам по прозвищу Фиалка, с места жительства исчезла…
– Как исчезла? – оторопела Елизавета.
– Вот так. Бросила мужа и подалась на сторону. Точнее никто ничего сказать о ней не может.
– Да, но она не единственная свидетельница…
– Докладываю дальше, – повысил голос Коротков. – Допрошенный Роман Александрович Петраков, известный вам по прозвищу Супруг, заявил, что не вел никаких разговоров с Кристиной Каменевой. Откровенно говоря, он затрудняется сказать, знаком ли он с указанной гражданкой вообще…
– Но этого не может быть! – воскликнула Елизавета. – Кристина при мне разговаривала с ним по телефону.
– Откуда вы знаете, что это был именно он?
– Кристина сказала.
Мужчины переглянулись.
– Не надо считать меня за дурочку! – вспыхнула Дубровская, но тут же об этом пожалела. Женская истерика – не самый лучший способ решения проблем. Ей нужно приводить аргументы, а не лепетать. – Но у нас же есть еще Агент! – схватилась она за спасительную соломинку. – Вызовите его. Он может сообщить немало интересного.
– Агент… Агент… – наморщил лоб Лещинский, словно вспоминая, о ком идет речь. – Вы говорили, что он имеет какое-то отношение к спецслужбам?
– Именно! – обрадовалась Елизавета. – Это как раз тот свидетель, который нам сейчас необходим. У него есть специфический опыт работы, и, кстати, ключ к разгадке гибели профессора Каменева дал нам именно он.
– Так это его заслуга?! – удивился чему-то психотерапевт.
– Да, он говорил что-то о своем коллеге, обвиненном в убийстве важного государственного лица, – припомнила Дубровская давний разговор. – Так вот, посредством психофизического воздействия на его мозг спецслужбы создали фактически четырех разных людей. В его подсознание заложили несколько спецпрограмм. Каждая личность включалась отдельным кодом.
– Как интересно! – воскликнул Лещинский, в голосе которого звучала неприкрытая ирония.
– Еще бы, – подтвердил психотерапевт. – Если учесть, что речь идет об агенте ЦРУ Луисе Кастильо, обвиненного в убийстве президента Филиппин Маркоса.
– Что? – не поняла Дубровская.
– Вся эта история – выдумка от начала до конца! – заявил доктор. – Вернее, все это, конечно, было. Но не у нас, а на Филиппинах. Если сомневаетесь, то полистайте литературу, залезьте в Интернет.
– Как же вы, такая умная девушка, адвокат, купились на сказочки психически нездорового человека? – с сожалением спросил Коротков.
