Оказалось, что чистого белья вполне достаточно, так как в последние десять дней она ни разу не переодевалась.
Когда пришла Грейс, Дженси послала ее узнать, готова ли ванна, затем, сев на тумбочку, принялась расчесывать волосы. И ей вдруг вспомнилось, что она расчесывала волосы Джейн, даже когда та угасала, умирала… Дженси пыталась отогнать эти ужасные воспоминания, но у нее ничего не получалось – перед глазами снова и снова возникала умирающая Джейн.
Вскоре пришел Саймон и сказал, что душ готов. Если бы была такая возможность, Дженси бы спряталась от него.
– А где? – спросила она.
– В углу салона, возле печки. За занавеской.
– Там есть кто-нибудь?
– Только Шор. Все остальные на палубе, любуются солнечным днем. Я уговорю его сделать то же самое.
Дженси собрала чистое белье, завернула его в одеяло и вышла из каюты.
Устройство душа оказалось на удивление удобным, а печь, стоявшая в углу, поддерживала тепло. Каждый раз, когда Дженси дергала за веревку, на нее выливалось немного теплой воды. Правда, мыло в морской воде мылилось плохо, но у него был очень приятный запах. Когда же Дженси помыла голову, она почувствовала себя почти счастливой.
Закончив, Дженси облилась дождевой водой из кувшина, затем досуха вытерлась и надела нижнюю рубашку и платье. Взяв щетку для волос, она тщательно причесалась перед висевшим на стене зеркальцем.
Замечательно! Дженси невольно улыбнулась. Теперь она нисколько не походила на хаскеттку.
Еще раз посмотрев в зеркало, Дженси вышла из-за занавески. В салоне был только Саймон. Он улыбнулся ей и проговорил:
– Любовь моя, ты настоящая красавица.
Она в смущении пробормотала:
– Ах, прости меня. Наверное, я ужасно себя вела, когда болела.
– Не думай об этом, дорогая. Сейчас Грейс и Керкби отмывают нашу каюту, так что мы пока посидим и выпьем чаю.
– Боюсь, у них слишком много работы, – сказала Дженси. Сев в кресло, она приготовилась к вопросам о Джейн.
Но Саймон ни о чем не расспрашивал. Он стал рассказывать о том, что происходило, когда она болела.
– Мы отлично проводили время. Стоддард говорит, что мы уже проделали большую часть пути, поэтому доберемся до Англии даже быстрее, чем предполагалось.
– Неужели? – искренне удивилась Дженси.
– Да, моя милая.
– Скажи, только я болела?
– Нет, не только. Мы все мучились, особенно во время сильного шторма. Но лишь ты и Дакр с полковником по-настоящему страдали.
– По-моему, я не заметила шторм. Или он мне показался частью того ада, в котором я находилась.
– Ах, бедняжка… Хочешь, Грейс останется при тебе как горничная до конца плавания? Ночью она может спать у себя на нижней палубе, а днем будет подниматься к тебе.
– Нет, не надо. – Дженси решительно покачала головой. – Мне не нужна горничная. Я к ним не привыкла. А эта… Она мне не очень нравится.
– Как пожелаешь, моя милая.
Дженси почувствовала облегчение. Улыбнувшись, спросила:
– Значит, на корабле все в порядке? Или же возникли ссоры и интрига?
– У нас полная гармония, и все в прекрасном расположении духа. Сейчас у нас каждый день происходит состязание по рыбной ловле.
– Неужели?! А кто участвует? – оживилась Дженси.
– Участвуют джентльмены. Но некоторые матросы тоже рыбачат в свободное время. Мы наткнулись на косяк тунца и теперь соревнуемся. Каждому хочется вытащить рыбину побольше.
Тут дверь открылась, и в салон вошел преподобный Шор. Он был в плотном плаще, в надвинутой на глаза шляпе и с шерстяным шарфом вокруг горла. Молча посмотрев на молодых супругов, священник скрылся в своей каюте.
– Как Нортон терпит такого соседа? – прошептала Дженси.
– Думаю, без труда. Они прекрасно ладят.
Минуту спустя Шор снова появился в салоне. Усевшись за столик в углу, он принялся что-то писать на листках бумаги.
– Дорогая, хочешь, выйдем на палубу? – спросил Саймон. Она покачала головой и сказала, что очень устала. Тут к ним подошел Керкби. Стюард сообщил, что каюты готова, и Дженси заявила, что хочет прилечь.
Как только она вошла в каюту, в ноздри ударила отвратительная вонь. Дженси нахмурилась и осмотрелась. Везде было чисто, а запах исходил от Грейс Питт. И было очевидно, что Грейс наслаждалась пребыванием в роскошной каюте. Возможно, эта женщина представляла опасность, но Дженси вдруг поняла, что ей не хочется ее выгонять.
Заставив себя улыбнуться, она спросила:
– Грейс, не хотите ли помыться?
– Что? Чтобы простудиться и умереть?
– Я только что искупалась и теперь чувствую себя намного лучше.
– Время покажет, – пробурчала Грейс. – Мыться очень вредно для кожи. А зимой это просто убивает!
Дженси могла бы ей сказать, что сейчас не зима, но что толку? Если Грейс не желает мыться, то от нее придется избавиться. Немного помолчав, Дженси сказала:
– Грейс, вы мне очень помогли, и я искренне вам благодарна. Я уверена, муж вам уже заплатил, но мне хочется добавить кое-что и от себя.
Грейс прищурилась:
– Значит, так?
– Как?
– От меня больше нет пользы, и вы хотите от меня избавиться?
Дженси со вздохом сказала:
– Нет, не избавиться. Просто вы мне больше не нужны.
– Но вам нужна женщина, которая будет помогать вам одеваться, причесывать вас… и все такое. У леди должна быть прислуга.
Дженси снова вздохнула:
– Да, возможно. Но я привыкла сама о себе заботиться.
Чтобы прекратить этот разговор, она отвернулась к тумбочке, выдвинула ящик и достала вязаный кошелек. И вдруг поняла, что Грейс не составило бы труда обворовать ее. Но все деньги, кажется, были на месте, и она устыдилась своих подозрений.
Вынув из кошелька золотую гинею, Дженси протянула ее женщине:
– Вот, возьмите.
Грейс оживилась, глаза ее вспыхнули. Но как только монета исчезла за грязным лифом, она покосилась на Дженси:
– Вы не настоящая леди. Это каждый скажет. – Коротко кивнув, Грейс направилась к выходу. Несколько секунд спустя дверь за ней закрылась.
«Что же она хотела этим сказать? – спрашивала себя Дженси. – Неужели она… Нет-нет, конечно же, она ничего не поняла из того, что услышала».
Хотя было довольно холодно, Дженси открыла иллюминатор, чтобы проветрить каюту. Потом легла на кровать и накрылась одеялом. Не прошло и пяти минут, как она крепко заснула.
Ее разбудил поцелуй.
– Время ленча. Ты должна поесть, моя милая.
– Да-да, я ужасно проголодалась.
В следующее мгновение Дженси оказалась в объятиях мужа.
– Я так по тебе соскучилась… – Она прильнула к его груди.
– А я – по тебе, любимая. Доберемся до дома – и больше никаких морских путешествий, Дженси Сент-Брайд.
