Про себя подумал – наивные вы мои…
Большая часть таких вот групп ВКонтакте и других создана и модерируется местным ДБК… так, по-моему, у них СБУ теперь называются. Ловят дурачков на живца. Провоцируют, собирают группы, выясняют, кто чем дышит. И берут. Удивило меня только то, что взяли за обсуждение возможности забастовок – всего-то лишь. Гитлер и Пиночет одобрительно аплодируют с того света.
Конечно, я не стал преподавать моему сокамернику технику борьбы с этой и ей подобными хунтами, но вам могу и рассказать. Думать, что их можно сковырнуть акциями протеста, забастовками, – глупо. Я уже кое-что понял про местных – они надолго. Это небольшая, этнически однородная группировка евреев-комсомольцев-кооператоров, спаянная, заработавшая огромные деньги, проварившаяся в бизнесе и знающая, что это такое. Умеющая нанимать людей, умеющая мотивировать. Жестокая настолько, насколько могут быть жестокими бизнесмены, ведь увольнение из фирмы – это некий аналог смертной казни в корпоративном мире, и привыкший увольнять без проблем и казнит, если надо. Умная, а дураки не смогли бы заработать столько, сколько заработали они. Не останавливающаяся ни перед чем. Имеющая поддержку. Чувствующая себя и реально являющаяся единым целым, для Украины это вообще уникальный случай, тут на два украинца три гетмана, а грызня вообще любимое национальное хобби, за драками в Раде как за мыльными сериалами наблюдали. По нашим данным, у них есть сверхсовременная аппаратура электронного контроля, и область они накрыли плотно. Конечно, не как АНБ США Ближний Восток, но плотно. Тем более что и наши доморощенные протестувальники на «Аль-Каиду» никак не тянут…
Но возможность есть. Тихо точить. Подгрызать, день за днем. Плохо выполнять свою работу. Не ложиться спать, пока ты не сделал чего-то плохого. Не верить, не бояться, не просить. Рассказывать анекдоты. На кухнях и в курилках. Захватывать позиции в культуре – прежде всего это театр и юмор. Мало кто понимает, насколько СССР подточил смех. Юмор для советского общества оказался страшнее кислоты.
Потом постепенно. Сначала – журналы, газеты, листовки. Потом – будут митинги. Потом – будет как в СССР одна тысяча девятьсот девяносто первого года.
Государство, которое строят эти уроды, оно обречено. Оно обречено потому, что они решили, будто общество и люди – это нечто такое… грязь под ногами. Что они лучше знают, как и сделают это, несмотря ни на что. Что русские – а здесь их большинство, – это бессловесная отсталая скотина. Что они вот решили, что они – последний бастион Украины, украинской государственности – как пару лет назад решили, что они вторая Львовская область, оплот украинского патриотизма, а кто не согласен, может идти…
Да, да. Именно туда.
И не поняли, что то, что они создают, – это уродская копия СССР. Партия, только не коммунистическая, а криминалистическая, оседлавшая целый макрорегион, богатейший, кстати. Распоряжающаяся всем и вся. Идеологическая долбежка. Уроки ненависти в школах, непрерывное бормотание про москалей и злодейскую Россию, про путинский режим, падение которого неизбежно, про монголо-кацапов, которых они научили есть горячую пищу – один в один, как раньше говорили про загнивающий Запад. Биколор на каждом углу, на каждой стене, на каждом балконе – раньше в СССР тоже висели красные флаги на каждом углу. Но самое главное – это ложь. Ложь как фундамент, на котором они строят свой замок. Ложь…
В ложь можно поверить самому.
В ложь можно заставить поверить других.
Но правдой от этого она не станет.
Освобождение пришло так же неожиданно, как и задержание.
Все было буднично и как-то некрасиво, что ли. В хату, где мы сидели, зашел выводящий, сказал – собираться с вещами.
На улице – о этот непередаваемый запах свободы! – меня ждал «Гранд Чероки» Хохла, и с Хохлом было еще двое. Один открыто держал на коленях короткий «вепрь-12».
– Ну… со свободкой… – Хохол вышел из машины, налил стакан. Я поморщился…
– Поехали, а?
– Не… с крытой снялся… это святое.
– Ладно.
Водка пошла плохо. К горлу подкатил комок, я с трудом подавил рвоту.
– Поехали…
«Гранд Чероки» рванул с места.
– Ну? – сказал Хохол, явно довольный. – А ты чо-то за процент питюкал тут. Видишь, вот и помогли друзья-то.
– Фирма веников не вяжет, – прогудел сзади один из боевиков.
– А что случилось-то? Это у вас всех за пьянку за рулем так принимают?
Хохол глянул на заднее сиденье.
– А ты чего – не в теме?
– Какой – теме?
– Какого-то супера ДБКшного пристрелили. Ночью. Видать, тебя за это и приняли – мусора оборзели, лютуют, жалом водят, всех метут.
– Как пристрелили? – не понял я.
– Как-как. Гнал по набережной, всю машину пулями разворотило. Данила в тот день по мосту гнал, видел – в хлам. Искры до четвертого этажа летели. В мясо.
Снайпер…
Ладно.
– А американец где?
Хохол пожал плечами:
– Какой американец?
– Ладно, проехали…
Мы и в самом деле проехали – уже выезжали на мост. Слева от нас на излучине высилась громада недостроенного отеля, изрисованная в цвета украинского прапора. Я машинально глянул на нее… ощущение было не из приятных, вот-вот вдалеке просверкнет искра и пуля отправится в полет. И тут мне пришла в голову одна идея.
– А чем черт не шутит…
– Пока Бог спит, – поддержал один из быков.
– Хохол!
– Аюшки.
– У тебя металлоискатель есть?
От удивления Хохол даже дернул машину.
– Чего?
– Ну, металлоискатель. Такой…
– Ну, можно поискать. А тебе зачем?
– Металл искать. Цветной.
Днепропетровск, бывшая Украина.
Набережная.
24 июня 2019 года
Козака освободили еще раньше.
Видимо, американцев здесь боялись: через два часа после того, как его привезли в КГБ… тьфу, ДБК, за ним приехали…
Несколько человек вывели его через парадный вход здания, тут стояли американские машины. Тротуар был перекрыт, причем не временно, а капитально, и несколько человек в синих спецовках сколачивали нечто вроде строительных лесов, но без перегородок. Справа все было уже готово, и другая группа рабочих разворачивала рулон какого-то белого полотна.
Козак понял, что это. Пассивная защита от снайперов, закрывают подъезд.
Что-то еще произошло?
У встречавших его секьюрити в руках были автоматы, они были в касках и бронежилетах. Для Афганистана или Йемена это нормальное дело, но для Днепропетровска…
В машине был Кудроу, они пожали друг другу руки, и машины плавно тронулись…
– Что произошло? – спросил Козак.
– Ничего хорошего. Где вы были, как вы попали в ДБК?
Были времена, когда Козак говорил правду, только правду и ничего, кроме правды. Но эти времена давно прошли…
– Я… немного выпил с источником. Пытался его завербовать.
– Что за источник?
– Русский, – не стал уточнять Козак.
– Русский?!
– Да. Он немного сечет в снайперском деле. Мне показалось, он принадлежит к русскому криминалу здесь.
– Черт, только этого не хватало.
– Мы выпили спиртного, и потом он сел за руль. На обратном пути нас задержали, на въезде в город.
Кудроу молчал.
– Черт, здесь всегда так карают за пьянку за рулем, или как? – не выдержал Козак.
– Вы не знаете, что произошло этой ночью. Погиб высокопоставленный сотрудник ДБК, наше доверенное лицо. Снайпер.
– Снайпер? – не веря своим ушам, переспросил Козак. – Опять?
– Да, почерк тот же, – сказал Кудроу, – крупнокалиберная винтовка, несколько выстрелов по движущейся машине. У этого парня были израильские охранники, но они ничего не смогли сделать. Машина разбита вдребезги… – Кудроу помолчал и добавил: – Я надеюсь, вы ничего от меня не скрыли, друг мой. Погиб важнейший агент, один из тех, благодаря кому мы хоть как-то держали здесь обстановку под контролем.
– Где это произошло?
– На набережной. Ночью.
– Едем туда.
…
– Я сказал – едем туда. Черт возьми, не время для межведомственных склок. Я единственный оперативник, закончивший Академию ФБР в Куантико, на двести миль отсюда в любую сторону! Совершено преступление.
Кудроу подумал.
– Майкл, давай на набережную, – сказал он, – к мосту.
Удивительно, но машину еще не убрали.
Ее просто сдвинули в сторону, из-за частично перекрытого движения образовалась пробка. Правительственные машины – здесь почему-то предпочитали «Хендай Соната» – стояли табуном, эксперты делали свою работу, а все остальные им как могли мешали. Вообще, работа на месте преступления, как с ходу оценил Козак, была далека от нормальных стандартов криминального расследования, например, трупы убрали, но их местоположение так и не пометили. Зато на кой-то черт нумеровали обломки машины, хотя смысла в этом было очень немного…
