Раз в день рабы приносили ей еду. Раз в день убирали ведро из нужника. Решетки заслоняли окно, выходящее на какую-то безликую внутреннюю стену.
Джия сразу решила, что прошлое останется в прошлом. Незачем вспоминать. Тем более рыдать, или скрипеть зубами. И не вспоминала. Металась по крошечной комнатке, строя бесплодные планы побега. Сбежать, спасти сестрёнку — стало её единственным желанием. И только во сне она вновь чувствовала его мягкие губы, а затем видела ледяные глаза.
Она ненавидела голубые глаза. Голубой — цвет зимы, цвет смерти.
Прошло несколько дней, и ночью, когда вновь зазвучало едкое «мне все верят», Джия во сне услышала топот. Кто-то бежал по коридору. Бежал так, как не бегут по приказу. Человека гнал ужас.
Джия открыла глаза и резко села в темноте.
А затем соскользнула с кровати и змеёй шмыгнула в сторону вонючего ведра. Там её будут искать в последнюю очередь. Опять же, содержимое можно бросить в лицо нападающему, на пару секунд дезориентируя его.
Дверь распахнулась.
— Княжна! — захрипел кто-то. — Бегите! Просыпа…
Он не успел договорить, Джия прыгнула на него обхватывая со спины ногами, стискивая горло и зажимая сонные артерии. Мужчина захрипел и сполз на пол.
Пленница затащила несчастного в камеру. Она узнала его: это был один из двух её безмолвных охранников. Обыскала. Нашла кривой нож в ножнах и маленький, тайный — в левом сапоге за голенищем. Дольше искать времени не было. Закрыла дверь, шмыгнула в коридор.
Никому нельзя верить — самая первая заповедь, которой учишься в застенках Гедды. И Джия освоила её прекрасно. Возможно, бедолага и хотел ей добра. А, может быть, и нет. Но ей не нужно его добро. Ей ничего ни от кого не нужно. Она возьмёт то, что нужно, сама.
Джия кралась по коридору, вжимаясь в стены. Что-то происходило в королевском замке. Что-то кровавое, страшное. Пленница чувствовала запах крови и слышала вопли тех, кому вспарывали глотки. Но ей было плевать на этих людей. Нужно было спасти Айяну. Любой ценой.
Княжна замерла у знакомых низких дверей. Покои Гедды. Перехватила длинный нож поудобнее, метательный надёжно поместила в рукав. А затем прыгнула, распахивая ногами деревянную створку, упала, перекатилась и вскочила, замерев.
Принцесса, бледная, с расширившимися, почти чёрными от зрачков, глазами, обернулась к ней. Красные волосы, легли косами вокруг головы в боевую причёску. Чёрные доспехи придавали лицу особую белизну.
— Саблю, Джия, — шепнула Гедда, кивая на стену, увешенную оружием. — А лучше две.
Принцесса была не одна: её охотницы, до зубов вооружённые, решительной стеной обступали свою госпожу.
Джия метнулась к стене, сорвала две сабли и обернулась. Их глаза снова встретились. Княжна Севера прищурилась.
— Какое мне дело до тебя? — бросила сквозь пленница зубы.
— У него твоя сестра, — ухмыльнулась Гедда.
Принцесса казалась спокойной. Если бы не побелевшие губы. Если бы не стиснутая челюсть. Если бы не напряжение пальцев, обхвативших эфес оружия. И тут снаружи до них донёсся рёв, звон и крики.
Несколько секунд для решения. Можно взбежать наверх, на крышу и — свобода…
Можно выбежать к нападающим и помочь прибить Гедду…
Но — Айяна…
Джия зажмурилась, стискивая ладонями полированные рукояти. Затем обернулась к принцессе.
— Отдам её, — прошептала та в ответ на безмолвный вопрос.
В дверь ворвались краснокосые воины и тотчас метнули ножи в охотниц. В ответ арбалетчицы пустили болты, в тесном помещении разящие наповал. Второй раз перезарядить времени не было, и в ход пошли сабли.
Кровь закипела в жилах княжны, прогоняя ледяной холод. Джия левым клинком отразила удар, едва не срезавший её голову с шеи, а правым распорола чью-то руку. Отскочила, выгнулась мостиком, пропуская чужое остриё, а затем вновь распрямилась и сделала выпад, целя в живот, но сабля скользнула совсем рядом с пахом, а затем подсекла бедро.
Наконец-то ей было весело!
Сражаться легче, чем страдать. И можно было ни о чём не думать, отключить все мысли, отдавшись инстинктам и рефлексам. Когда что-то упало и покатилось ей прямо в ноги, Джия отпрыгнула кошкой, лишь краем сознания отметив, что «что-то» было головой той охотницы, которая в памятный день взяла её в седло.
Джия крутанулась, и выгнутое лезвие вспороло чей-то бок. Кровавый всадник захрипел, падая на колено, а княжна, уйдя из-под удара другого врага, снесла противнику голову. И обернулась, рвано выдыхая. Опустила левую саблю, сосредоточившись на правой. Ноги пружинили, одновременно напряжённые и расслабленные.
Новый враг был мощен и зрел. Бронзовое полуобнажённое тело украшали змеи-татуировки. Голубые глаза наблюдали злобно и внимательно. «Мне с ним не справиться», — весело подумала Джия, медленно обходя воина по кругу и скалясь.
Вокруг неё свистела и лязгала, скрещиваясь, сталь, воины хекали, шипели, рычали.
И вдруг всё застыло. Джия, как и все вокруг неё, обернулась к двери.
Вошедший казался огромным, на голову выше любого из самых высоких всадников, белоглазым. Алые волосы были уложены в боевые косы. Жуткий шрам уродовал лицо с левой стороны.
— Какая горячая встреча, сестрёнка, — ухмыльнулось чудовище, и всадники невольно отвели глаза. Лицо наследника казалось сломанной маской. — Вели своим девочкам опустить оружие.
— А если нет, милый? — ощерилась Гедда.
— Тогда я сделаю с тобой то же, что с остальными родственниками, — принц Альшарс равнодушно пожал плечами.
— А если сложим, не сделаешь? — расхохоталась принцесса.
Она вращала саблю в руке, чуть выставив ногу в остроносом сапожке вперёд, и, казалось, скучала.
— Нет, — наследник прищурился, скрестил руки на груди.
— И почему я должна тебе верить?
Альшарс медленно и лениво прошёл среди застывших всадников и охотниц, не обращая внимания на обнажённые клинки вокруг него. И все завороженно пятились от него, освобождая путь. Подошёл к сестре, приподнял её лицо за подбородок, всматриваясь в зелёные злобные глаза. Гедда опустила саблю. Остриё слегка подрагивало от напряжения руки.
— Я обещал выдать тебя замуж, сестрёнка. Не помнишь? Хочу посмотреть, как ты вручишь свою плеть одному из моих воинов.
Гедда взмахнула ресницами, опустила глаза и ударила снизу-вверх ножом, внезапно появившимся из широкого малинового рукава. Но Альшарс молниеносно перехватил её ладонь, и клинок упал на пол, а принцесса до крови закусила губу.
— Ты становишься предсказуемой, — насмешливо заметил он. — Скучно, Гедда.
А затем резко обернулся, схватил за шею одну из охотниц, которая только-только начала поднимать саблю, встряхнул и выпустил на пол уже вздрагивающее в агонии тело.
— Не люблю, когда мне мешают говорить, — предупредил лениво.
Охотницы невольно отступили от наследника. Их объял суеверный ужас, казалось наполнивший комнату едкой кислотой.
— А если я предпочту смерть? — процедила Гедда, тоже пятясь от брата.
— Значит, предпочтёшь
