— И часто к тебе обращаются с такими вопросами? — спросил Куч.
— Число обращений тем выше, чем чаще власть посягает на права подданных. А кроме всех этих жалоб, нам стало известно, что Айвэк Басторран лично находится в Беальфе вместе со своим племянником-головорезом. Нам необходимо выяснить, с какой целью сюда заявились паладины столь высокого ранга.
Упоминание о замечательном семействе заставило Кэлдасона сурово насупиться.
— Ладно, — сказал он, — я понимаю, что дел у тебя по горло, и все они связаны с заботой о согражданах. Конечно, мне не пристало претендовать на все твое время, но, надеюсь, ты сказал своим помощникам, чтобы они поторопились?
— Так оно и есть: мои люди стараются, но они тоже загружены. Тем более что за последнее время им довелось столкнуться сразу с тремя из ряда вон выходящими случаями. Кстати, Рит, мне кажется, по меньшей мере один из них может тебя заинтересовать.
— Вот как?
— Да. Как я уже говорил, все три случая весьма запутанны, но я постараюсь изложить события как можно понятнее. Если ты, конечно, готов слушать.
— С удовольствием, — заявил Куч. Квалочианец промолчал.
— Рассказ из числа тех, какими украшают застолье, — с самодовольным видом начал Карр. — Недавно в Меракасе нашел свою смерть член одного из виднейших семей Гэт Тампура. Власти возложили вину на капитана одного из специальных подразделений, подчиненных Совету внутренней безопасности.
— Что это за специальные подразделения? — осведомился юноша.
— Официально этих подразделений не существует, как, впрочем, и многих других имперских служб, но они действуют, и весьма эффективно. Это небольшие группы специально обученных и подготовленных бойцов, задачей которых является физическое устранение врагов государства, под каковыми могут подразумеваться инакомыслящие, оппозиционеры, бунтовщики, а также разбойники — то есть все, кто доставляет правителям слишком много хлопот.
Куч выглядел потрясенным.
— Короче говоря, — продолжал Карр, — капитана — особу женского пола — обвинили в смерти юнца: вроде как трагедия произошла из-за ненадлежащего исполнения командиром своих обязанностей. Правда это или ложь, нам пока неизвестно, но члены Сопротивления в Маракасе решили, что опальный капитан будет для них ценным приобретением, исходя из следующих соображений: эта женщина, обидевшись на власти, расскажет их противникам много интересного, а то и сама присоединится к оппозиционерам. Поэтому люди из Сопротивления ценой немалых потерь вытащили ее из темницы, причем под самым носом у комиссара Лаффона.
— А что потом случилось с ней? — заинтересовался Кэлдасон.
— Едва они выбрались из темницы, как женщина скрылась — и от них, и от погони. Ее след обнаружился здесь, в Валдарре. Но как уже было сказано, это всего лишь одна из трех историй. Героиня второй довольно далека от спецподразделений, Совета и всего прочего. Она, представь себе, из Джеселлама, но не ринтарахианка. Работала проституткой в борделе, кажется государственном.
На щеках Куча проступил румянец.
— И вот эта особа, Рит, может тебя заинтересовать, — продолжил Карр. — Она квалочианка.
По лицу Кэлдасона, как обычно, нельзя было ничего прочесть.
— Она имела какое-то отношение к смерти двоих людей, один из которых — чиновник среднего ранга, а здесь объявилась с парой ребятишек, но не своих. Люди из Сопротивления Ринтараха передали нам, что она покинула империю без их помощи.
— Ты хочешь сказать, что оппозиционные силы здесь и в Ринтарахе поддерживают между собой связь? — удивился Куч.
— Конечно. Оппозиция универсальна: пустяковые политические различия для нее не имеют значения.
— Ты говорил нам о трех историях, — напомнил Рит.
— Да. Третья касается некоего гэттампурианина, пацифиста, достигшего выдающихся успехов в своем деле и сотрудничающего с Сопротивлением. Он противник насилия, но вышло так, что когда он случайно столкнулся с этими женщинами здесь, пролилось немало крови. Возможно, его карьере пришел конец, хотя это окончательно не решено.
— Почему ты рассказываешь мне обо всех этих людях? — спросил Кэлдасон.
— Потому, что подполье взяло всех троих под защиту: можно сказать, блудные дети вернулись в лоно семьи. Возможно, в скором времени вы оба с ними познакомитесь.
— Зачем?
— Не могу сказать, что вижу в этом насущную необходимость. Но ведь будущее предугадать трудно, не правда ли?
— Кончай затягивать меня в свои комбинации, патриций. Даже и не пытайся. Ты знаешь, что я говорил о...
Разговор прервал тихий стук в дверь. Вошедший, один из тех помощников и охранников, которых Карр не счел нужным представить гостям, подошел к хозяину дома и что-то шепнул ему на ухо. Тот кинул, поблагодарил, и человек удалился.
— Ну вот, Рит, хорошие новости для тебя. Похоже, ты получишь аудиенцию у самого Феникса.
— Пора бы.
— Но он настаивает на присутствии Куча.
— Моем? С чего бы это?
— Кажется, тебе тоже не помешает кое о чем спросить Феникса.
— По-моему, парнишке там делать нечего, — заметил Кэлдасон.
— Да будет тебе, Рит, — буркнул Куч с видом ребенка, которого грозятся оставить без сладкого.
— Это может быть опасно. И вообще, я предпочитаю беседы с глазу на глаз.
— В данном случае не он ищет встречи с тобой, а ты с ним, — напомнил Карр. — Поэтому и условия диктует Феникс. Сказано — «двое», значит, так тому и быть. Или идете вместе, или встреча не состоится.
— Но в этом нет смысла.
— Для тебя. Но решаешь-то не ты. Рит задумался.
— Ладно, — сказал он наконец. — Когда?
— Сегодня. Они пришлют за вами своего человека.
Не прошло и часа, как в дом Карра явился представитель Соглашения — невысокий, костистый, скупой на слова мужчина с аккуратной бородкой. Он назвал себя Окли, и о том, зачем Фениксу понадобился Куч, посланец не знал или не хотел говорить. Не сказал он и том, куда они пойдут.
Спустя час Окли привел их на окраину города, противоположную той, на которой стоял особняк Карра, в небогатый, но тем не менее отнюдь не трущобный квартал, населенный главным образом портными, столярами, производителями дешевых магических аксессуаров и прочими мелкими ремесленниками. Оживления на улицах добавляло соседство рынка.
Потоки пешеходов сновали между фургонами и мулами, грузчики разгружали и загружали подводы с овощами и рыбой.
Как и везде, в толпе встречались люди, смотревшие на квалочианца с презрением, а то и с откровенной враждебностью. Дети, явно усвоившие предрассудки взрослых, не составляли исключения.
— Долго еще идти, Окли? — спросил Кэлдасон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
