Кэролайн Иншоу приехала на несколько минут раньше. Пристально посмотрев на Майкла, она вскользь заметила, что тот не слишком-то хорошо выглядит.
— Да, немного нездоровится, — ответил Уин-вуд. — Ничего страшного. Наверное, вирус какой-нибудь подцепил. Разве не так сейчас все говорят?
Он собирался приготовить ей чай, но инспектор отказалась, добавив, что хотела бы что-нибудь покрепче, и спросила, не составит ли он ей компанию. Майкл согласился. Он подумал, как замечательно она выглядит: длинные темные волосы, узкие джинсы и белый шерстяной жакет, надетый поверх синего свитера. Когда он сам был молод, полицейские никогда так не одевались, а женщин среди них, кажется, и вовсе не было.
Улыбнувшись, Кэролайн сняла жакет. Майкл обрадовался, что ей у него в доме тепло и уютно.
Сделав глоток вина, Кэролайн заговорила о кистях в жестяной коробке. Она осторожно предположила, что Майкл, видимо, догадывается, кому принадлежала женская рука. Но тут же извинилась, зная, какую боль причиняют подобные открытия. Майкл ответил, что давно догадался, но уже привык и не так переживает, как раньше. Кэролайн сообщила, что после проведения расследования появились предположения, что вторая отрезанная кисть могла принадлежать мужчине по фамилии Джонсон.
— А я знал какого-то Джонсона, — оживился Майкл. — Так, немного, еще когда мы все были детьми. Это был один из мальчишек, с которыми мы ходили в водоводы. Но это ведь очень распространенная фамилия. Моего знакомого звали Уильям Джонсон, мы звали его Биллом.
— Нет, речь идет о человеке по имени Клиффорд. Армейский капитан, какой-то дальний родственник Джонсонов, возможно, дядя Уильяма. Якобы погиб на войне, в Западной Сахаре. Ваш Уильям — это дипломат, посол.
Майкл задумался. Он вспомнил, как Клара Мосс рассказывала ему о Клиффорде Джонсоне. О том, что он был одним из ухажеров его матери.
— Так выходит, одна из отрезанных кистей — его?
— Похоже на то. Обнаружены совпадения в структуре ДНК.
— Замечательная штука эти ДНК. Сто лет назад — ну хорошо, даже меньше, чем сто — это сочли бы настоящим чудом. Волшебством.
Но Кэролайн не отреагировала на его удивление. Глаза ее потускнели, как часто происходит, когда тема исчерпана, и человеку становится скучно.
— Теперь я должна увидеть вашего отца. Он ведь в приюте для престарелых, не так ли?
Майкл кивнул. Было бы, конечно, намного проще не вдаваться ни в какие детали.
— Мне нужно задать ему массу вопросов, — продолжила Кэролайн. — Он ведь не откажется побеседовать со мной?
— Думаю, нет.
Женщина сделала еще один глоток вина.
— Но одной мне туда отправляться как-то неловко, — сказала она.
— Я поеду с вами, — проговорил он, чувствуя, как тяжело забилось сердце. — Когда бы вы хотели туда поехать?
— Может быть, в среду?
Глава двадцать пятая
Возможно, другие ведут себя точно так же. Этого он не знал. Алан бродил из комнаты в комнату, не находя себе места. Наткнувшись на книжный шкаф, возле которого когда-то остановился Майкл, разглядывая книги, он вспомнил, что в тот момент был абсолютно счастлив. Алан прищурился. Да, да… вон там Розмари опрокинула свой бокал, а они с Дафни с удивлением наблюдали за ней. В тот момент они искренне любили друг друга. А в саду, стоя рядом и держась за руки, они смотрели, как через забор к ним пробралась большая лисица. У входной двери он подобрал пакет, оставленный почтальоном. А когда вернулся в зал, подошла Дафни и нежно обняла его…
Нет, он не в силах больше продолжать. Сначала ему казалось, что все из-за внезапного потрясения. То, что ему рассказала Дафни, безусловно, стало шоком и никак не выходило у него из головы. Он пытался переключиться, попробовать заняться чем-нибудь, — например, почитать что-нибудь легкое, интересное. В доме у Дафни было полно книг, но он не мог читать. Больше не мог. Он мысленно представлял, как юная девушка, по сути, девочка, влюбилась в мужчину, который был вдвое старше ее. Она была тогда совсем ребенком. С развращенной психикой, наверное… Да нет же, абсолютно безнравственным! Она все время спрашивала его, что в ее поведении было не так. Что она такого наделала? Но он не мог ей сказать. И продолжал себя успокаивать, что все пройдет, забудется, что он по-прежнему любит Дафни. Ведь это главное. Они были созданы друг для друга и в какой-то момент должны были соединиться. Но внутренний голос упрямо твердил, что он лишь пытается сам себя одурачить. Да, он был очарован Дафни, но на старости лет ему просто захотелось острых ощущений. Но он уже стар, да и Дафни тоже отнюдь не молода. Она просто богатая старуха, и теперь он узнал, что ее жизнь, по сути, представляла собой хронику разврата. Взять хотя бы все ее многочисленные браки. А сколько у нее было любовников? Нет, он оказался слишком наивен и так мало знал о ней! Она рассчитывала, что он будет смотреть ей в рот, наслаждаться ее улыбкой и смехом; возможно, она сказала бы потом, что из всех он единственный, кого она полюбила по-настоящему…
Он сам во всем виноват. Нужно было сразу выкинуть прочь визитную карточку, которую она украдкой сунула ему в руку в доме покойного Джорджа.
В их распоряжении было не так уж много времени. Будь Льюис моложе лет на двадцать, а Мелисса, скажем, на десять — не то чтобы ему хотелось, чтобы она была непременно моложе, она и так выглядела прекрасно — они, возможно, не стали бы торопить события. Пусть все шло бы потихоньку, своим чередом. Она овдовела всего несколько месяцев назад. Если бы Ньюмен позвонил Мелиссе через несколько недель, то ее вполне мог бы «перехватить» другой кавалер. Она так хорошо отнеслась к нему, всегда была готова помочь… Надо было попросить Норид приехать пораньше, выразить готовность лично встретить, завести разговор о дяде. Льюис не стал тянуть время и позвонил. Норид оказалась доброжелательной и вполне открытой. Прилететь раньше она никак не могла, потому что рейс был уже заказан. Сразу к нему она также приехать не сможет, однако позвонит, как только окажется в Англии. Конечно, он поблагодарил Мелиссу за помощь, они снова провели вечер вместе и договорились встретиться в будущий четверг.
Но что дальше? Каким должен быть следующий шаг? Все это со временем забудется, подумал Льюис. Вот они сидят в ресторане, и он говорит, как же замечательно, что он познакомился с такой женщиной, а она — как ей повезло, что встретила его, — ну, или что-нибудь в таком духе. Они едут домой на такси, он входит к ней в дом, а после того, как они что-нибудь выпьют, целует ее в щеку и обещает позвонить на следующий день. После чего уезжает. И так далее. Но сколько так может продолжаться? Ведь у него не так много времени…
Льюис не знал, как вести себя, и Мелисса, видимо, тоже. Он был женат много лет, и за эти годы просто забыл, как начинать новые отношения. Он не знал, какие подобрать слова. Не знал, как выразить свое восхищение, а еще больше — как он по ней соскучился. Как же екнуло у него сердце, когда Мелисса вошла в свой дом и закрыла за собой дверь!
Как ей сказать об этом? В молодости он много читал. У него всегда под рукой была книга, какой-нибудь роман, и он был полон любви, эмоций, интриг. Где все эти книги теперь? Одни потеряны, другие кому-нибудь отданы, третьи давно проданы через отделы букинистики — все, кроме «Графа МонтеКристо». Эту книгу он держал под рукой и часто перечитывал. Кроме нее, он читал лишь вечернюю газету и «Санди- Іаимс». Лак продолжалось годами. Он думал, что никогда не сможет у нее спросить… А о чем он собирался у нее спросить? Поймет ли он, что представилась такая возможность — о чем-нибудь спросить? Может быть, лучше вообще не звонить ей, держаться подальше от телефона и не брать трубку? Но тогда он поставит себя в дурацкое положение…
Он все же попытался и не стал сам звонить Мелиссе. Однако Льюису пришлось очень трудно, когда телефон вдруг зазвонил, а он все не брал и не брал трубку. Наконец он не вытерпел и на второй раз все-таки ответил. Конечно, звонила Мелисса!
— Прошу вас, приходите. Я все время чувствую, что чем-то огорчила вас или обидела. Пожалуйста, приходите и расскажите, что случилось.
— Да нет, ничего такого… — растерялся Льюис — и пришел. Она молча впустила его к себе и закрыла дверь. Потом обняла и долго не выпускала из своих объятий…
Алан наконец кое-что понял. Любовные ласки были для него возможны, только если он любил эту женщину. Вернее, если он восхищался ею, чтил, уважал. Подобные чувства он испытывал к Дафни.
Оглядываясь назад, на прожитые годы, вспоминая ее, он чувствовал, что его любовь день ото дня растет. Он восхищался ее красотой, умом, безупречным воспитанием и манерами. Теперь все куда-то исчезло и от былого чувства не осталось ничего. Теперь у него даже не укладывалось в голове: как это молодая девушка приблизительно девятнадцати лет занималась сексом с молодым человеком на заднем сиденье автомобиля? Как она могла?! Возможно, теперь ответ был очевиден: ведь у нее уже был такой опыт — за семь лет до этого она вступила в отношения с мужчиной, который был намного старше ее. И это повлияло потом на всю ее жизнь. Теперь Алан чувствовал, что не может дотронуться до нее. Когда они ложились в постель и Дафни придвигалась поближе, он отстранялся. Он все время тешил себя надеждой, что прежние чувства сами собой вернутся, но ничего подобного не происходило. Он начинал понимать, что, видимо, придется уйти. Он даже подумывал исчезнуть незаметно, ночью. Лечь спать вместе с Дафни, дождаться, пока она уснет, затем встать, взять заранее упакованный чемодан и потихоньку уйти. Но он не смог этого сделать. Он чувствовал, что очень скоро Дафни сама затронет эту тему, и не ошибся.
