такое провернуть средь бела дня, это же просто невероятно! Впрочем об этом лучше не знать, так спокойнее.
В высших сферах, на одном из нейтральных миров встретились две божественные сущности.
— Фем, ты стала ещё прекраснее, кто у тебя на этот раз — смазливый мальчик или накаченная девушка?
— Не твоё дело. Зачем звал, у меня много дел, — недовольно ответила прекрасная блондинка.
— Я тут подумал и решил предложить новое пари, увеличить так сказать ставки. Согласна?
Феменина на минуту задумалась, затем кивнула головой.
— Есть одно условие, нам нужно уровнять шансы. Твоя протеже слишком сильна, поэтому пусть встретится сразу с двумя моими агентами. Что скажешь? — на неё с ожиданием посмотрел красивый блондин.
— Хитер же ты братец, пусть они слабее, но их же двое. Впрочем я согласна, только твоя ставка будет больше. Итак, по рукам, — она протянула ладонь.
— И меня ещё называешь хитрецом! — согласился блондин, пожимая ей руку.
Договор был заключен, ставки обоих известны, осталось лишь немного подождать.
Провожали меня как на многолетнюю вахту, кроме Насти приехали всем семейством Климовы, Свешниковы, Сергей Сергеевич с нашим фотографом и Марчин со всем своим ОБХССным отделом. Обилие черных Волг внушало уважение, прохожие боязливо обходили стороной — вдруг чего не так, а они тут и есть.
На таможне возникла заминка из-за моих драгоценностей. Два кольца и серьги, которые я снимать наотрез отказалась. Снова куда-то звонили, что-то объясняли, но в итоге записали украшения к тысяче моих фунтов. Может они думают что я их тоже должна привезти обратно, не потратив и пени?
Уже находясь в самолете «переводчица», которая числилась старшей в нашей «группе», высказалась насчет моих драгоценностей. По её словам их нужно было оставить дома, советского человека не красит эта «бижутерия».
— Мне что, надо было лететь голой? — не поняла я.
Та только удивленно открыла рот, сказать мне что-то ещё не решилась, молча отвернулась к окну.
Вот тупая дура, везде встречают по одежке, бедноту уважать никто не будет. Пусть ко мне это не относится, встречающие хорошо представляют мои возможности, но вот все остальные…. И вообще, мне за державу обидно! Стоит только вспомнить Хруща со всеми его вышиванками. Против национального колорита я ничего не имею, но надо же знать место где это можно одевать. Про его жену и вовсе молчу, до сих пор стоит картина: она в колхозном платье, а рядом с ней одетая от кутюр жена Кеннеди. Такого позора мир наверное ещё не знал, аж кулаки от злости сжимаются. Кто нас после такого уважать станет, если на международную встречу приехали как в деревню.
Кормили в полете на удивление хорошо, наверное из-за статуса иностранного рейса. Давали красную икру, интуристы были довольны, некоторые из них просили добавки. Выпивка тоже была, но я отказалась как и моя «переводчица». Достала записную книжку, в неё начала записывать пришедшие в голову мысли по поводу будущего полнометражного мультфильма. Так время пролетело незаметно.
Встречал нас, вернее меня, лично Джон Гетти. Не знаю как ему удалось договориться с таможней — два представительских автомобиля подъехали прямо к трапу самолета. Не иначе задействовал правительственные связи сэра Гаскона, а может просто заплатил определенную таксу, вдруг у них такое разрешается.
— Приветствую Вас на земле Шекспира и Диккенса, — склонился Джон целуя мою руку.
— А также Уоллеса, Боудикки и Коннолли, — ответила я чмокнув его в щеку.
Дружественные приветствия соблюдены и я села в его машину. «Переводчице» предложили ехать во второй, у неё хватило ума не скандалить и молча принять условия. Представляю какой рапорт она накатает, каких только ярлыков на меня непонавешивает. Впрочем это её работа — мерзкая, грязная, но для государства крайне необходимая. Впрочем я так не считаю, ерунда всё это, возня в детской песочнице.
Пятизвездочный отель забронирован на пару недель, туда доставят мою надзирательницу, а я поеду к Джону домой, пора закончить его омоложение и начать точно такую же процедуру с Госконом. По пути просмотрела документы моего трастового фонда, который был зарегистрирован на Каймановых островах. Выяснить кому он принадлежит невозможно, всё анонимно, так что с этой стороны я полностью прикрыта. Денег там немного, в основном пакеты акций крупных фирм, которые я пожелала приобрести. Выхлоп будет приличный, всё же инсайдерская информация будущего рулит.
— Вы хорошо поработали Джон, я вами довольна. Заказанные мной тридцать два с половиной миллиона должны поступить на счет советского Внешэкономбанка через неделю, но с правом отзыва без моей подписи.
Договор я вижу подготовлен, так что начнем игру, — складывая в папку к другим документам посмотрела на сидящего напротив Джона.
Тот только кивнул, не стал выяснять что затеяла моя «божественная сущность».
Вот и знаменитый Лондонский район толстосумов, проезжаем ближе к центру, там останавливаемся перед старинным особняком.
— Эндрю трясется от страха, вдруг вы передумаете, — хохотнул он подавая мне руку.
— Хорошо, пусть поволнуется, может сердце прихватит, оно у него слабенькое. Помрет, мне меньше работы, — посмеялась я с ним.
Мы не спеша приходим в большой каминный зал, мне на встречу чуть ли не бежит маркиз. Целует руку и трясясь от страха и предвкушения проводит к накрытому столику. Различные закуски и целая галерея напитков. Я молча показываю на «Клюко», Джон умело открывает и разливает по фужерам.
— За новый мировой порядок! За мир который будет принадлежать нам! — провозгласила я тост, а может сразу два.
Господа миллиардеры осторожно прикоснулись своими «flute» с моим, раздался мелодичный звон.
— Итак господа, прежде чем мы приступим к делу распорядитесь доставить мой кейс, надеюсь с ним всё в порядке, — усаживаясь в кресло попросила я.
— Не беспокойтесь, его по моему приказу сразу отправили в банковской ячейке, там он в полной безопасности. Сейчас отправлю за ним своего самого надежного человека, — поднимая белую трубку внутренней связи ответил сэр Эндрю.
— Пожалуй в помощь к вашему я пошлю и своего, так будет безопасней, — предложил Гетти.
Маркиз молча кивнул, соглашаясь со своим старым приятелем.
— Джек, рядом с тобою должен быть человек Гетти, отправляйся с ним в банк, там заберешь кейс, тот самый. Затем мигом сюда. По дороге смотрите в оба, — отдал приказ сэр Эндрю.
Я сидела с бокалом виски в руках, удобное Вольтеровское кресло расслабляло и давало определенную зону привата. Лениво посмотрела на двух своих будущих «апостолов», которые были напряжены, прямо как пружины на взводе. Вроде я красивая и симпатичная, а они глядя на меня нервничают. То что они бояться это хорошо, но всего должно быть в меру, иначе….
— А вот и ваш кейс госпожа! — услышала я голос Джона.
Встала, повернулась и сделала шаг навстречу, а вот дальше остановилась, что-то было не так. Не знаю как правильно назвать это чувство — предвидение или интуиция, только ноги вперед не шли. Я посмотрела на вошедших, те тоже остановились и рассматривали меня. Глаза! Я когда-то давно, ещё в прошлой жизни видела их через свой оптический прицел. У меня феноменальная память на лица, пусть они сейчас другие, но вот глаза, вернее взгляд не меняется. Первый это Ганс, такой же прищур превосходства, а вот второй? Змей! Вернее Змея, прошедшая в моем мире операцию по смене пола. Тварь ещё та, но опыта ей не занимать, профи высшей категории, как впрочем и Ганс. Они меня тоже узнали, не помогла женская маскировка. Надо же было так глупо вляпаться, возомнила себя суперменшей, вот и результат. Ловушка сработала как надо, с двумя профи мне не справиться, тем более безоружной.
Время как будто остановилось, киллеры потянулись к своему оружию. От бессилия хотелось кричать, сердце за всё это время сделало только один удар, а потом пришел страх….
Страх запустил цепную реакцию: вначале гипоталамус выбросил в кровь кортикотропин, который достигнув надпочечников побудил производство адреналина, норадреналина и также особенных молекул, которые называют пептиды. У обычного человека всё прошло бы по стандарту, но только не в случае с Ольгой. Мало того что она была не совсем обычным человеком, так тут ещё свою роль сыграли наниты, группу которых она запустила в свой организм экспериментальной инъекцией. Колония имела свой примитивный разум, подчиненный лишь одной функцией — выжить, а для этого защитить сердце носителя.
