Вот коварная матушка с Мейфэра, всеми правдами и неправдами подыскивающая дочке богатого мужа. Неприглядная персона, что и говорить, но взгляните на нее под другим углом. От усталости она побледнела и осунулась, а вечер кажется бесконечным. Сколько унижений пришлось ей вытерпеть от тех, кто знатней и богаче, не говоря уж о прямом оскорблении, нанесенном одной герцогиней, но на лице бедняжки по-прежнему играет тихая улыбка. Ее побуждения достойны жалости: ей хочется, чтобы дочка вышла за денежный мешок и стала бы хозяйкой экипажей, слуг и дома на Парк-лейн, чтобы имя ее девочки не сходило со страниц светской хроники. И чего бы это ни стоило бедной матери, она добьется для дочери лучшей доли, хотя куда легче было бы выдать ее за обеспеченного коммивояжера, а самой, вместо того чтобы таскаться по балам и гуляниям, нежиться в постели. Но даже эта несчастная заслуживает справедливости, читатель, ибо ее коварные происки – лишь искаженный материнский инстинкт.
Материнство! Гамма Божьего звукоряда, диапазон от свирепости до нежности, от жестокости до самопожертвования.
Ястреб охотится за курицей и ее цыплятами: он добывает еду своему потомству, она самоотверженно защищает свое. Паук высасывает муху, чтобы накормить деток; кошка терзает мышь, чтобы принести еще трепещущий труп котятам; человек обманывает человека ради блага своих отпрысков. Если мы сумеем выдержать какофонию этого мира во всей полноте, то, возможно, различим в ней нежную мелодию, имя которой – материнство.
© Перевод М. Клеветенко
О бесполезности следующего совета
Однажды зимним вечером, прогуливаясь по платформе Юстонского вокзала в ожидании поезда на Уотфорд, я заметил мужчину, на чем свет ругавшего один из автоматов по продаже штучных товаров. Дважды он замахнулся на него, и я приготовился наблюдать, как незнакомец обрушит кулак на безответный металлический ящик. Любопытство заставило меня подойти ближе. Однако, заслышав мои шаги, мужчина обернулся и спросил:
– Это вы были тут только что?
– Где тут? – переспросил я. Я уже пять минут мерил шагами платформу.
– На том месте, где стоите! – огрызнулся он. – Тут означает тут, а не там.
– Возможно, я и проходил мимо, прогуливаясь по платформе, – ответил я подчеркнуто вежливо.
– Так это вы разговаривали со мной пять минут назад?
– Нет, не я. Счастливо оставаться.
– Точно не вы?
– Не думаю, что ваше учтивое обхождение так скоро вылетело бы у меня из головы.
– Прошу прощения, – рявкнул он, – я решил, что вы тот, с кем я недавно беседовал!
Я смягчился, а поскольку, кроме него, на платформе больше никого не было, а до поезда оставалось еще четверть часа, я решил продолжить разговор.
– Нет, это был точно не я. А чем вам так насолил тот господин?
– Я опустил монетку, – довольный возможностью излить душу, начал он свой рассказ, – чтобы купить коробок спичек, но из щели ничего не вылезло, поэтому я начал браниться и трясти несчастный агрегат, а мимо проходил какой-то господин примерно вашего роста… Постойте, это точно были не вы?
– Определенно не я. Уж я бы не стал вас обманывать. И что он сделал?
– Поняв, в чем состоит затруднение, незнакомец заметил: «С этими автоматами одна морока, тут нужно набить руку». «Да сбросить их в море – вот и все дела!» – отвечал я раздраженно. «Иногда монетка залипает, – продолжал он, – и чтобы протолкнуть ее, нужно вставить еще одно пенни. Вторая монетка вытолкнет первую – и вы получите свой коробок вместе с первой монеткой. Я всегда так делаю».
Редкий по глупости совет, но он держался так уверенно, что я клюнул. Я вставил в щель еще одну монету, но слишком поздно понял, что промахнулся и вместо пенни распрощался с двумя шиллингами. Впрочем, тот болван оказался прав: кое-что я все-таки получил.
Он протянул мне пакетик ирисок.
– Два шиллинга и еще пенни. Готов отдать за треть цены.
– Кажется, вы ошиблись автоматом, – сказал я.
– Вижу, думаете, я слепой? – вскричал он в сердцах. Этот тип все меньше мне нравился, но выбора не было – более приятных собеседников до отхода поезда не предвиделось. – Бог с ними, с деньгами, но меня бесят эти несчастные ириски! Попадись мне этот болван, засунул бы их ему в глотку!
Мы молча дошли до края платформы.
– И он такой не один, – продолжил незнакомец, когда мы развернулись в другую сторону. – Всегда найдется бездельник, изнывающий от желания поделиться с ближним своей премудростью. Был у меня как-то раз пони…
Я давно уже решил, что имею дело с небогатым фермером. В его речи проскакивало что-то неуловимо свекольное. Не думаю, что вы меня поймете, но при виде его вы сразу представляли себе этот полезный корнеплод.
– Так вот, чистокровный валлийский пони, крепенький и здоровый. Всю зиму он пасся на подножном корме, а по весне я решил испытать его в деле. Мне как раз понадобилось в Амершам по делу. От моего дома до города примерно десять миль, пони сразу взял с места в карьер, и к Амершаму был весь в мыле.
– Славная у вас лошадка, – заметил малый, стоявший в дверях гостиницы.
– Лошадка ничего, – отвечал я.
– Только не загоните его, пока молодой.
– Мы проделали десять миль, и мне досталось не меньше, – возразил я.
Когда, решив свои дела, я вышел во двор, малый все так же подпирал притолоку.
– Обратно в гору? Что, полезете на холм? – спросил он.
Надо сказать, этот остолоп мне сразу не понравился.
– Если знаете другой способ оказаться на вершине, валяйте, я слушаю.
– Я дам вам хороший совет: перед отъездом угостите своего пони пинтой выдержанного эля.
– А если он убежденный трезвенник?
– Нашли о чем тревожиться! Уж я-то знаю, как обращаться с пони. Пинта хорошего эля – и он доставит вас до места не хуже трамвая, вы и опомниться не успеете, а ему хоть бы что.
И откуда они берутся, эти советчики? Что мне стоило натянуть этому типу шляпу на уши и сунуть башкой в ближайшее корыто? Так нет же! Я внял его совету, а вокруг к тому времени слонялось уже полдюжины зубоскалов.
– Зря ты сбиваешь его с пути истинного, Джим, – вздыхал один. – Не успеешь оглянуться, как пони пустится во все тяжкие: начнет картежничать, ограбит банк и в конце концов пришьет собственную мамашу.
– Предложил бы еще сигару, – заявлял второй.
– А лучше чашку кофе с ломтиком хлеба на дорожку, – поддакивал третий.
Я уже было решил выплеснуть пойло или выпить самому. Что за безумная идея – переводить эль на пони-четырехлетку? Однако тот, не будь дураком, мигом учуял запах, потянулся к лоханке и осушил ее не хуже доброго христианина. Мне оставалось только влезть в повозку и отправиться восвояси под улюлюканье местных ротозеев.
До холма мы добрались без происшествий, но тут эль стукнул бедняге в голову. Мне не впервой развозить по домам подвыпивших приятелей, но, доложу я вам, эта задачка оказалась куда сложнее! Знавал я женщин, любивших приложиться к бутылке, но и им было далеко до моего пони. Все четыре ноги бедняги разъезжались в разные стороны. Идти ровно он не мог, позволить мне выбрать путь не хотел, в результате нас мотало по всей ширине дороги. Устав шарахаться, мы заняли среднюю часть. Я слышал треск велосипедного звонка, но боялся обернуться. Все, что я мог, – крикнуть велосипедисту, чтобы держался сзади.
– Но я хочу вас обогнать! – крикнул тот, подъехав ближе.
– Не получится, – возразил я.
– Почему? – опешил велосипедист. – Сколько места вам нужно?
– Вся дорога… и еще немного не помешает.
Велосипедист ехал за мной с полмили, костеря меня на чем свет стоит и безуспешно пытаясь обогнать повозку. Но не тут-то было – пони не дремал. Со стороны могло показаться, что он специально движется зигзагами.
– И как вы еще не сверзились с козел?! – орал велосипедист.
Он был прав, я совершенно выбился из сил.
– Да кем вы себя возомнили?! – не унимался он. – Тоже мне, атака легкой кавалерии! И откуда вас черти принесли на мою голову?
Ну, натурально, к тому времени я и сам еле сдерживался.
– А вы не умничайте, а скажите это пони! Я делаю все, что в моих силах. Прекратите трезвонить и убирайтесь подобру-поздорову. Его это только нервирует.
– А что с вашим пони?
– Не видите, что он надрался?
– Один из вас точно надрался. Ну, все, мое терпение на исходе. Только доберусь до вас, живо выволоку из повозки!
Знал бы он, что я жду не дождусь вновь оказаться на твердой земле. Однако у пони были другие планы. Неожиданно он резко взбрыкнул, сзади раздался вопль незадачливого велосипедиста, и меня с ног до головы окатило грязной водой из канавы. Расправившись с противником, пони дал деру.
Вскоре на дороге показался фургон, груженный мебелью. Возница, как обычно, дремал на ходу. Возмутительная небрежность! Куда смотрят власти? Он даже не понял, что случилось, а я не стал оборачиваться, чтобы рассмотреть подробности.
На середине спуска с холма полицейский замахал руками, призывая нас остановиться и крича вслед что-то про опасности быстрой езды. За полмили до Чешема нам попались школьницы, бредущие гуськом по двое вдоль дороги – «крокодильчиком», как они это называют. Наверняка девчушки еще долго будут вспоминать эту прогулку, не говоря о старой наставнице, которой пришлось битый час лазать по кустам, собирая воспитанниц.
