— Литва в договоре? — уточнил мужчина.
— Да, — простонал Команов, уже подозревая, что ждет его дальше.
Его еще несколько раз измочалили кнутом, выясняя, будет ли воевать Литва, потом стали спрашивать, когда война начнется. Студент был готов назвать любую пришедшую на ум дату, но даже прикосновение раскаленного железа не могло научить его, как перевести годы от рождения Христа в годы от сотворения мира.
Наконец монахи устали и прекратили задавать вопросы.
— Надо государю отписать немедля, — предложил один, но другой отрицательно покачал головой:
— Сие проверить надобно. Слова чародейские могут изветом оказаться и Русь с соседями рассорить навек.
Двое монахов и мужчина вышли из пыточной, а воин, наоборот, уселся рядом с записывающим ответы монахом.
— Как тебя зовут, чародей? — поинтересовался он.
— Артур, — не дожидаясь мер воздействия, прошептал студент.
— Кто привел вас на Неву, колдун?
Команов только жалобно простонал. Он успел сообразить, что правда не вызовет ничего, кроме новых мер воздействия, но как безопасно соврать, не знал.
— Вас кто-то из местных бояр вывел?
— Да, — прошептал Артур.
— Кто? — воин выбежал из-за стола, подскочил ближе, схватил его за волосы: — Кто вывел?
— Дозволь мне, Семен Прокофьевич, — отодвинул воина палач и взмахнул кнутом. — Ну, отвечай!
Мысль Коианова лихорадочно металась, ища выход, но без подсказки извне ничего придумать не могла.
— Не Волошин?
— Волошин, — с облегчением согласился Артур.
— Кто? Повтори!
— Боярин Волошин, — достаточно отчетливо прошептал пленник.
— А к новгородцам пошто людишек посылали?
— Они тоже… — про избиение Новгорода Иваном Грозным студент знал, и участие новгородцев в заговоре показалось ему вполне убедительным.
— О чем крамолу замысливали?
— Власть захватить хотели, — выдал Артур единственную версию, пришедшую ему в голову. За власть боролись все и во все времена.
— Власти захотели? — заметался воин по комнате. — Неужели государя сбросить? Кто?
— Новгородцы, — в голове Конанова сложился план, как избежать дальнейших пыток. Главным в плане было продемонстрировать свою полную искренность. — Новгородцы задумали царя скинуть. Нас на разведку привели. Узнать, заметят войско или нет. А провел Волошин, он и с новгородцами договаривался. Но о чем, я не знаю. Не допустили меня к разговору, только привели на Неву и увели. А откуда — не знаю. Заворожили меня. Больше не знаю ничего, клянусь! Что знаю, все рассказал. И про измену Волошина, и про новгородскую измену. Больше мне ничего не говорили. Меня и в Кронштадт не взяли, бросили. Чтобы тайны не раскрыть…
Свести государя с престола! Такая измена никак не укладывалась у Зализы в голове. Да, все новгородцы в душе крамольники. То помощь в войне с врагом не окажут, то литовцев к себе на стол позовут — но поднять руку на государя! А Волошин? Неужели служилый боярин Волошин на такое способен?!
— Капитон! — окликнул татя опричник. — Чародея с дыбы сними, снадобий лечебных ему дай. Живым он надобен. А допросные листы… Допросные листы пока спрячь. Сличить их хочу. Второго языка с пристрастием расспросить надобно.
Отдав распоряжения он выскочил из допросной избы на улицу и сгоряча едва не приказал засечникам седлать коней, но вовремя посмотрел на небо. Солнце уже уходило далеким ганзейским городам, а к святой земле подступала ночная мгла. Дабы не пробираться темными тропами, и не пугать ночные деревни следовало воспользоваться гостеприимством воеводы Кошкина по крайней мере до утра.
Глава 13. Любчанский купец
Как известно, на Руси все дороги ведут в Белое море. В Невели, или в Великом Устюге, на Валдае, или в Великих Луках, в Вельске или Каргополе спустит хозяин лодку на воду, нагрузит товаром — а течение все одно вынесет его али прямо к Холмогорам, к Онеге, али к Мезину. Либо вынесет к богатому Новагороду, откуда в те же Холмогоры что ни день уходят крутобокие ладьи. Двина, Печора, Онега, Мета, Шелонь, Ловать, Сухона, Свидь и другие полноводные реки, добирающиеся чуть не до Москвы, позволяли отправить в страны сумрачной Европы свои суда или товары жителям Суздаля и Твери, Галича и Костромы, Ярославля и Владимира.
Торговые люди богатых Персии и Индии, Колхиды и Бухары, Аварского ханства и Китая, не распродав шелка и пряности в шумных русских городах, перетаскивали свои корабли по привычным накатанным волокам, и спокойно катились вниз по течению все туда же — в Новгород, Холмогоры и дальше, холодным и страшным для пиратов, а потому безопасным Северным морем на запад, к Англии, Франции, Германии, Португалии. В Белое море ведут на Руси все водные пути — а других дорог и не дал Господь поросшим вековыми лесами землям. По рекам спускаются летом корабли мимо невероятно высоких кедров и сосен, вздымающихся на берегах, мимо густых буреломов и не знающих топора чащоб; а когда приходят морозы — по рекам же прокладывают зимники, и тянутся сани мимо заваленных снегом в рост человека кедрачей и болот.
Однако, отдав все реки северо-западной Руси озеру Ильмень и возвышающемуся над ним древнему Новагороду, Господь лишил их Псковское и Чудское озера. Впадающая в них река с гордым названием Великая, ухватывает лишь самый краешек земель. Себеж, да Вышгородок, Чихачево, Новоржев да Пыталовка — вот и все города, что готовы по этой реке товары свои везти. Крепости есть еще: Остров, Опочка — да какая с крепостей торговля?
Соседний Порхов, полсотни верст от псковских стен, да и тот по реке Шелонь свой лен да пеньку в Новагород, а оттуда в Холмогоры отправляет. Вот и получается, что как не стараются псковские купцы да бояре, как их думы головы не ломают, а не сравниться с ближними своими соседями ни Пскову, ни Нарве с Ивангородом, ни тем более Яму и другим селениям.
Но не принимают горькой правды местные бояре, от злости да обиды такие порой указы отписывают, что порой сами потом не рады. Любчане, например, в семь тысяч сороковом году запретили своим купцам торговать в Нарве под страхом отнятия товара, да полного запрета преступившему закон купцу коммерцией потом заниматься. Выгоды от этого указания никто, кроме ливонских купцов, не получил — но когда Зализа застукал в Нарве на торгу любчанского гостя Илью Баженова, тому оставалось только зубами скрипнуть, да улыбку на губы свои натянуть.
Разумеется, торгового человека Баженова опричник на суд не отдал, и даже грамотку для него исхлопотал, в куземские купцы зачисляющую, но с тех пор Зализа стал у Ильи Анисимовича частым гостем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
