Мировой опыт показывает, что определявшие и определяющие характер промышленного и цивилизационного капиталистического развития демократические общества смогли создать только те народы, которые при политической трансформации в нации могли воспользоваться особым историческим ресурсом — каждый из этих народов имел в исторической судьбе, в предшествующем феодальном строе собственное сословное дворянство, собственную поддающуюся политической мифологизации дворянскую культуру. То, что такой ресурс есть далеко не у всех народов, можно убедиться хотя бы на примере бывшего СССР, в котором сословное дворянство в исторической судьбе было лишь у русских. Поэтому и динамичный средний класс, динамичное цивилизованное общество имеют шансы создать только русские. У народов, у которых не было ни собственной аристократии, ни своего дворянства, вроде народов Украины, Прибалтики, всегда будет сильным влияние консервативных крестьянских традиций, питающих их неприязнь к собственно современной цивилизации, к собственно цивилизованной культуре, к собственно промышленному прогрессу. В регионах же, где коренное население помнит в своей истории только безраздельное властвование феодальных землевладельцев или дофеодальных вождей кланов, родоплеменных вождей, подобно тому, что было среди всех южных народов, народностей и племен прежнего Советского Союза, — там ни при каких обстоятельствах невозможна демократия в европейском понимании, там невозможна стабильность при высоких демократических свободах, ибо во всем их историческом сознании общество разделялось на вождей, ханов, с одной стороны, и, с другой стороны, на рабов и полурабов, — там нет места городскому национальному обществу и передовому производству, так как нет места независимому и самостоятельному среднему классу.
Однако реально привнести ресурс, обусловленный существованием в русской истории сословного дворянства, в государственную политику России, сделать его важным элементом формирования общественного сознания среднего класса, как основной предпосылки для развития подлинной политической демократии, подлинного рынка, — то есть реально воплотить его в политической практике может только русский национализм. Потому что национализм единственный имеет политическую волю без всяких двусмысленностей жестко встать на защиту крупной промышленности, ее непрерывной научно-технологической модернизации и тем самым повернуть страну к приоритетному развитию национальных государственных интересов, реализация которых напрямую зависит от появления многочисленного национального среднего класса и демократического самоуправления.
Есть несомненная связь между предельной мифологизацией сословного морального духа самурайства в Японии, этики джентльменства в англоязычных странах и особой организованностью национальных обществ этих стран, эффективностью работы сотрудников, служащих, управленцев сверхкрупных промышленных структур, крупных корпораций, компаний, банков, умением создавать которые эти страны выделяются в современном мире. А русский национализм, как часто подчеркивалось, является политическим инструментом спасения и ускоренного развития самой крупной промышленности, самых крупных финансовых и торгово-посреднических структур, необходимых для обслуживания международной, мировой торговли, и национализм прямо заинтересован в последующем выведении их на принципиально новый уровень, адекватный высшим требованиям ХХI века. Именно в таких структурах русский национализм видит основы основ экономической жизни страны, государства в обозримой перспективе. Для оправдания своего монопольного права на политическую власть, необходимого для радикального поворота России к промышленному капитализму, он обязан найти способы добиться максимально возможной эффективности таких крупных структур, что немыслимо ни без глубокого и цивилизованного историзма русского национального самосознания как такового, ни без культурной политики, нацеленной на воспитание и превращение в главную политическую силу дельного и энергичного, сознающего свою ответственность за государство национального среднего класса.
Максимальной эффективности крупной промышленности, крупных экономических структур вообще, невозможно добиться без самодовлеющего общественного сознания, без сильного общества, которое отторгало бы из себя все разрушительные элементы, любую форму безответственного индивидуализма и асоциального антиобщественного поведения. В известном смысле для решения тех проблем, которые России нужно решить, чтобы выжить, а затем догнать лидеров мировой экономики, — для решения этих проблем нам нужно еще более организованное и дисциплинированное общество, с еще большим социальным сознанием, чем общество японское, на сегодняшний день самое высокоорганизованное в мире. Ибо для максимальной эффективности, конкурентоспособности наукоемкой сложнейшей и чрезвычайно дорогой по капитальным вложениям крупной промышленности необходимо адекватно сложное и при этом чрезвычайно эффективное в своей организованности общество, способное в кратчайшие сроки превращать научные открытия в уникальные товары для мирового рынка, за счет этого определять цену на них и не только покрывать любые внутренние издержки, но и получать прибыль для наращивания темпов промышленного и социального развития. Индивидуализм американского пошиба, который нарастает в западных странах последнее время, индивидуализм, направленный на культ потребления, на расточительность, выгодные коммерческому интересу, укрепляющие коммерческие капиталы и их влияние на власть, нас погубит. Потому что у нас еще не созданы капиталистические средства производства, необходимые для экономического процветания, нет разветвленной транспортной инфраструктуры рыночного качества, не развита рыночная социальная инфраструктура. Мы значительно отстаем в этом от западных стран, и, чтобы преодолеть отставание, потребуются десятилетия чрезвычайной общественной сознательности, готовности нации вкладывать большие ресурсы в развитие инфраструктуры рыночной экономики, в создание капиталоемких производственных фондов, что немыслимо без жесткого подчинения индивидуализма общим интересам, без сильной координирующей роли национального государства, в том числе в соответствующей таким задачам культурной политике. А политически осуществить это в состоянии единственная сила, русский национализм. Ход событий в России обязательно докажет, что это так.
Русскому национализму предстоит создать такую систему политических и общественных отношений, при которой всячески поощрялось бы стремление человека к предпринимательству, к личному процветанию, безусловно жестко и недвусмысленно защищались бы права собственности, но при этом положение человека в обществе, его престиж, его самоуважение зависели бы в первую очередь от культуры его социального поведения, от его чувства ответственности перед обществом, от внутреннего преклонения перед социальными ценностями, перед социальным долгом, от готовности брать на себя общественно значимые обязанности. Опыт других промышленно развитых государств учит, что максимально социологизированные общественные отношения возможно развивать только у наций, которые духовно опираются на глубокую историю созидательной государственности, у которых есть культура исторического самосознания. Только и только на глубоком историзме русского общественного мышления, только на культивируемом историзме национального общественного самосознания (при открытости для восприятия идей будущего) мы сможем избежать разрушительного индивидуализма и догнать самые передовые капиталистические государства.
