Общие потери японцев в этот день неудавшегося штурма, по подсчётам иностранных корреспондентов, составили около 12 тысяч человек (точных данных нет, потому что японцы всегда скрывали свои потери и вообще вели учёт только раненых). Особенно большие потери они понесли у Курганной батареи. Наутро там обнаружили 780 японских трупов. «В данном случае японские генералы и вся армия совсем потеряли голову, – писал о ночном бое английский корреспондент Э. Ашмед-Бартлет. – Они действовали, как зарвавшиеся игроки, которые, проиграв почти всё своё состояние, рискуя последней копейкой, решаются на отчаянную ставку в надежде отыграться».[326]
На следующий день с наблюдательного пункта Колчак видел, как с японских передовых позиций в тыл уходило множество повозок с ранеными. Все знали, что японцы злоупотребляют знаком Красного Креста, что в санитарных повозках они подвозят боеприпасы, а на носилках проносят их в окопы. Тем не менее русские артиллеристы не стреляли ни в повозки с Красным Крестом, ни в людей с носилками.[327]
В этот день, 14 ноября, японцы ещё пытались штурмовать форт и укрепление № 3, а на следующий день на правом фланге наступило затишье. Пройдя на самую боевую свою батарею, Колчак обнаружил её в «печальном виде». Вследствие усиленной стрельбы осыпались брустверы, покосились платформы, повредились ограничители. На эту же батарею подвезли ещё одну пушку, и весь день ушёл на установку нового орудия и исправление повреждений. Брустверы заново обложили мешками с землёй. (За недостатком нужного материала присылали мешки, сшитые из голландского полотна, бархатных скатертей, плотного шёлка – остатки былой порт-артурской роскоши и мишуры.) Между тем с наблюдательного пункта было видно, как от японских окопов всё ещё уходят повозки с ранеными, а гора Высокая на левом фланге окутывается облаками взрывов от тяжёлых снарядов и на ней поминутно рвётся шрапнель: «по-видимому, идёт подготовка к штурму».[328]
Действительно, сразу после неудачи 13 ноября японцы начали форсированную подготовку штурма на левом фланге, прежде всего – Высокой горы. Хотя сапёрные работы там ещё не были окончены, а потому надо было ожидать больших потерь. Японские генералы и в самом деле были похожи на азартных игроков. Для генерала Ноги особенно неприятно было то, что начальник штаба главнокомандующего маршала Оямы генерал Кодама и генерал Фукушима приехали к Порт-Артуру накануне 13 ноября и были свидетелями его конфуза. Генералы из Ставки торопили, а Ноги и сам жаждал скорейшего реванша.[329]
Штурм Высокой горы начался 15 ноября и продолжался неделю. Поднимающиеся колонны японцев натыкались на плотный артиллерийский и ружейный огонь, откатывались назад, оставляя горы трупов, а потом Высокая опять тонула в облаках дыма.
Кондратенко стягивал к Высокой все резервы, но перебросить их на гору стоило огромных потерь. Если переброска совершалась днём, то пополнение теряло до половины своего состава. Принять раненых с горы тоже было трудноразрешимой проблемой. «В бинокль ясно видны отдельные люди, – описывал свои впечатления один штабной офицер, – видно, как бегом тащат патронные ящики, как подбирают и несут раненых; видно, как бежит, бежит солдатик, да вдруг закачается, вскинет руки и упадёт; видно, как санитары, застигнутые пулей или осколком, падают вместе с раненым, которого уже несли на носилках, и этот несчастный катится по крутому склону прямо в овраг, под гору».[330]
Колчак попытался отвлечь на себя огонь одной батареи средних орудий. Но 120-мм пушка, из которой он начал по ней стрелять, была сильно расстреляна, и снаряды ложились не в цель. Вообще эта пушка доставляла Колчаку много огорчений. С наблюдательного пункта можно было видеть, как броненосцы пытались подавить батареи 11-дюймовых орудий. Колчак с сожалением отмечал в дневнике: «…Видимо, достать их настильными выстрелами нельзя: надо навесную стрельбу».[331]
Под вечер 17 ноября японским пехотинцам удалось зацепиться в окопе почти под самой вершиной. Но вскоре их изгнала оттуда собственная их артиллерия, которая начала гвоздить по окопу 11-дюймовыми снарядами.[332] В данном случае произошла явная ошибка. Но Колчак неоднократно отмечал размашистые действия японской артиллерии, которая не стеснялась задеть и своих.[333]
19 ноября через парламентёров договорились о перемирии для уборки трупов. Солдаты с обеих сторон, в основном из крестьян, собирали кровавый урожай со склонов Высокой и с других порт-артурских сопок. Иностранные журналисты в этот день получили возможность побывать на притихших полях сражений. В открытых глазах мёртвых японских юношей их поразило застывшее выражение любопытства и удивления. Генерал Ноги часто бросал в атаку свежие части, из новобранцев, ещё не познавших, что такое настоящая война, и бесстрашных по своей неопытности.
Японцы долго разыскивали тело какого-то офицера. Оказалось, что накануне был убит сын Ноги, служивший в штабе одной из дивизий. Это был второй его сын, павший под Порт-Артуром. Первый сын, командир роты, погиб на дальних подступах к крепости.[334]
В тот же день, на закате солнца, японцы вновь начали стрелять по Высокой. Наутро был штурм, который удалось отбить, но японцы закрепились на Высокой недалеко от вершины.
22 ноября, в ясный день с лёгким морозом, после яростной бомбардировки Высокой горы развернулся бой на её вершине. К вечеру японцы завладели вершиной. Попытки сбросить их оттуда оказались безуспешны. В одной из таких атак был ранен в грудь навылет мичман Б. А. Вилькицкий, сын известного полярного исследователя генерала А. И. Вилькицкого.[335]
В тот же день, ещё до окончания боёв на вершине, Колчак заметил огромное облако бурого дыма, поднявшееся за Перепелиной горой. Как оказалось, взорвался пороховой погреб на «Полтаве». После этого броненосец затонул в бассейне по верхнюю палубу.[336] Видимо, на Высокой у японцев появился корректировщик ещё до полного взятия вершины. Японское командование, опасаясь, что корабли уйдут из гавани, поспешило начать их расстрел.
С утра 23 ноября на внутренний рейд и порт обрушилась вся мощь тяжёлой японской артиллерии. Около броненосцев вырастали столбы воды высотой до пяти метров. Когда же снаряд попадал в судно или в берег, поднималось облако белого дыма. Почти все суда в этот день сильно пострадали, но затонул лишь «Ретвизан».[337]
Вечером в городе и с батарей были видны огромные костры на вершине Высокой. Говорили, что японцы жгут трупы своих солдат. Но жители воспринимали эту мрачную иллюминацию как предвестник окончательной гибели города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
