Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот вам надо их познакомить, этих двоих, и завтра вы будете их знакомить. Назначьте встречу на завтра, потому что сегодня они могут не успеть, у них планы. У одиноких людей редко бывают планы, но именно поэтому на любое предложение они сначала говорят: «Я занят». Надо осторожно. Лучше, если вы дадите им повод вас пожалеть. Например: я болен, некому сходить за продуктами. Но это цинично. Можно иначе: у меня праздник, не с кем отметить. Это такой праздник, что его можно отмечать только с самыми близкими людьми. Это вы говорите каждому из них поврозь, не предупреждая о наличии другого.
Позвали? Завтра они могут? Прекрасно. Подчеркните, что надо именно завтра, переносить нельзя. Предупредить за день — вполне по-джентльменски. Дальше начинайте готовиться. Изобретайте историю, выдумывайте повод. Радостный повод лучше — тогда, на обоюдном отталкивании от него, в общем раздражении от вашей радости они быстрее сблизятся. Но что, если они действительно хорошие люди? Что, если ваша радость их обрадует? Тогда празднуйте что-нибудь нейтральное, например, двадцатилетие профессиональной деятельности. Словом, выдумайте такую историю, чтобы завтра, в первый момент встречи, было о чем говорить. Нужно занять первые полчаса, а там пойдет. Не бойтесь подставиться, стать мишенью для острот. Помните: завтра мы собираем людей не для вас, а для них.
Зачем мы это делаем? Чтобы проверить степень своей демиургичности. Это важнейший критерий для свободного человека: можем мы устраивать чужие судьбы или нет?
Сегодня вы больше ничего не делаете, только готовитесь. Закупаете угощение. Есть вариант встретиться в кафе, но тогда надо выбрать хорошо знакомое кафе с интимной обстановкой. Кино не канает. Помните, они должны поговорить. Они должны уйти с сильным взаимным интересом — лучше бы вместе. Подумайте как следует, что предпринять. Какие их черты выявить завтра наиболее выпукло, чтобы они почувствовали взаимный интерес? Постарайтесь сделать вид, что встреча получилась сама собой — типа девушку вы приглашали, а друг зашел просто так и по другому поводу. Короче, выкручивайтесь, чтобы они только не заподозрили никакой нарочитости.
Хорошо организовать блюдо, требующее совместных усилий, коллективного открывания или группового приготовления. Старайтесь их сблизить, все эти жалкие усилия непременно сработают, ибо самый грубый метод — всегда верный. Не перетончите. Помните: никакого третьего, в смысле четвертого, считая вас. Вы должны взаимодействовать только втроем, но так, чтобы ни секунды не скучать. Учти те, чем больше смешных неловкостей, тем лучше: спонтанность и естественность прежде всего. И знайте: если бы вам даже пришлось пукнуть, чтобы их сблизить, — можно пойти даже на это. Не худший ход, между прочим. Но помните: лучше всего срабатывает серьезность. Вам нужен их совет или их помощь. Предлог должен быть как можно более органичен. Помимо юбилея это может быть ссора с девушкой (юношей), встреча с девушкой (юношей), решение вопроса об эмиграции, давно вас соблазняющей, и т. д.
И вот они пришли к вам. И если вы хорошо выбрали предлог, то они начинают наперебой вас утешать (и на этом, может быть, отчасти даже сближаются), а если вы хорошо выбрали блюдо — то они, имеющие прекрасные познания в кулинарии благодаря одинокой своей жизни, начинают с шумом и преувеличенным хохотом его готовить либо разогревать, и с каждым взрывом смеха, с каждой новой забавной неловкостью, с каждым их даже, пожалуй, биографическим либо поведенческим совпадением вы всё острее чувствуете: да, да!
Да, ничего не получается.
И это не потому, что вы не демиург, а потому, что ничего нельзя сделать.
Это надо почувствовать. Это очень важное чувство — беспомощность Бога. Потому что если бы мы не мешали, он давно бы все сделал, как надо, но вот беда — мы не хотим, не стыкуемся. То ли потому, что мы разные, то ли потому, что отвергаем помощь и втайне храним независимость, — но никак не получается устроить нашу судьбу извне, мы все можем сделать только изнутри. Не бессилие, нет, но именно беспомощность. Гоните-ка их в шею обоих, сославшись на плохое самочувствие. Без вас, может быть, что-нибудь и получится.
Думаю, что действительное изгнание из рая происходило именно по этой схеме.
16 сентября
1.
Сегодня мы формулируем ПЯТЬ наших просьб к Богу.
Запишем их в том порядке, в как ом они приходят нам в голову.
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
В моем случае это было бы вот что.
1. Сделать климат в России чуть лучше, то есть среднегодовую температуру — порядка 20°C, как на уже упомянутом острове Мадейра.
2. Упразднить рак как самую неприятную и трудноизлечимую болезнь.
3. Дать людям врожденный ай-кью не меньше 130, потому что всё от ума — и милосердие, и совесть, и вкус. Такое общество было бы на редкость дружелюбным.
4. Отменить возрастную деградацию, чтобы старение не сопровождалось уродством и потерей трудоспособности.
5. Сделать загробную жизнь (наличие или отсутствие) вопросом личного выбора.
Расставьте эти просьбы в порядке важности. В моем случае эта иерархия выглядела бы так: 2–4–1–3–5 (потому что загробная жизнь, по-моему, и так вопрос личного выбора, см. 1 сентября).
Отметьте совпадения. То требование, номер которого в иерархии совпал с первоначальным, является НЕИСПОЛНИМЫМ. Проверьте, это всегда так.
Запомните второй (иерархический) порядок. Исключите из него совпадающие номера.
В моем случае получается 2–4–1–3.
Это ваш КОД ВЫБОРА.
Всегда, когда перед вами стоят какие-либо задачи или просто надо составить список продуктов для покупки, после составления списка выбирайте 2–4–1–3 (подставляйте свой код) и руководствуйтесь получившейся иерархией.
Так, если вам надо сегодня купить колбасы, хлеба, молока, туалетной бумаги, сыру и новые перчатки, вам нужно в первую очередь купить хлеба, туалетной бумаги, колбасы и молока, а сыр и перчатки не нужны вообще, по крайней мере сегодня.
С любыми другими последовательностями поступайте аналогично.
При необходимости ввести четырехзначный код — например, в ячейке на вокзале — пользуйтесь ТОЛЬКО КОДОМ ВЫБОРА.
Любое сложное действие раскладывайте на алгоритм из пяти ступенек и выполняйте его в той последовательности, которая получилась.
Повторяйте эти цифры про себя, как молитву, в любых стрессовых ситуациях.
Проверьте, этот код всегда работает. Из пяти вещей всегда нужны четыре, и главная всегда не первая.
ЗАДАНИЕ.
Выпишите пять блюд, которых вам сейчас хочется больше всего.
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
_____________________________________
Примените ключ.
Съешьте желаемые блюда в правильном порядке.
2.
Но это не все.
Сегодня у нас день тревоги.
Если погода ясная, мы идем в любой ближайший сквер насладиться прощальным теплом. Или не обязательно в ближайший — может быть, у вас в городе есть на примете любимое место с деревьями, скамейками, клумбой, вообще с цветами — а какие теперь цветы? Бархотки, которые еще иногда называются бархатцы — так называют их неприятные люди. Бархатцы звучат ужасно. Бархотки, впрочем, тоже — так обычно называются мягкие тряпочки для протирания блестящего; но мы ведь усваиваем то название, которое раньше услышали. Для меня они всегда были бархотки, а календула — ноготки; и только они и цветут осенью в наших краях. Они достаивают до последнего, до первых заморозков. Приносить их домой бессмысленно — дома эти цветы сразу гибнут. Да и кого может посетить сентиментальное желание спасать их дома? Они предназначены сиять среди осени, привнося в ее пространство высокую тревогу.
Тревога — сложная эмоция, если, конечно, речь не идет о примитивном страхе или о непривязанном беспокойстве неясного происхождения; это состояния мучительные, и толку от них ноль, как от любой болезни вроде кори, в которой хорошо только выздоровление. Тревожиться в принципе не о чем, ибо все поводы для низменного страха, если вдуматься, бессмысленны. Ничего по большому счету не изменится от того, поступите ли вы в институт (допустим, поступите. Я знаю, что поступите. Но толку-то?), от того, уволят ли с работы… Вечный русский страх тюрьмы и сумы тоже ничуть не облагораживает душу, и даже роковой вопрос, две полоски или одна, не так принципиален, как кажется. Гораздо хуже, если ни одной, я даже затрудняюсь сказать, что это может значить. Наверное, вы умерли и сами не почувствовали.
Совсем иное дело — тревога высокого порядка, прекрасное состояние, бывающее иногда в первые дни осени. Это уже не то бурное цветение напоследок, какое замечаем мы в августе, не то прощальное умиление, какое случается в последних числах того же августа под особенно прозрачным небом, навевающем почему-то мысль об Аркадии, Касталии, Академии, — нет, это уже чахоточный румянец, болезненная рыжина. Это бархотки, ноготки и в особенности бабочка, которая так пленяла меня в детстве; моя самая любимая бабочка, которую я ни разу не поймал, потому что она летает очень быстро, бабочка фантастическая, ни на кого не похожая, с чудесно вырезанными крыльями, носящая столь же фантастическое название С-белое. Углокрыльница, нимфалида, она носит это название из-за белого пятна на внешней стороне нижнего крыла: действительно С. Она сравнительно небольшая, внешняя сторона крыльев темно-коричневая, а когда они развернуты — виден тот ярчайший, особенный, солнечный рыжий, который бывает только осенью и только на ясном закате. Это цвет увядания, безусловно, но пышного, яркого, и это-то и есть тревога в высшем смысле: состояние несоответствия между упадком — и тем, с каким подъемом он выражается. Ну, например. С чем бы сравнить. Чахоточная дева — она и есть чахоточная дева, и я никогда, слава Богу, ее не видел, но декаданс, деграданс — это да-с. Это такой цветущий, пышный, роскошный упадок, который в тысячу раз ярче любого серого рассвета (и где ему набрать красок? Он вообще еще черно-белый, еще не видел ничего). Рассвет неопытен, он только-только после ночи; у него есть будущее, но нет богатства, двойного и тройного дна. Напротив, упадок — полноцветный, страстный, которому есть что вспомнить, — это и есть настоящий расцвет, но в последнюю минуту; это острый, насыщенный, пламенный рыжий — и тревога, высокая, чахоточная, как раз проистекает от зазора. Мы понимаем, что остались, в общем, минуты, — но почему тогда все так пиршественно? Нет, что-то нам врут, что-то здесь не в порядке; не смерть предстоит нам, а…
- Вещи (сборник) - Владислав Дорофеев - Современная проза
- Красная трава - Борис Виан - Современная проза
- Фантики - Мануэль - Современная проза
- Я самый красивый человек в мире - Сирил Массаротто - Современная проза
- Наезд - Владимир Спектр - Современная проза
- Аленький мой - Татьяна Веденеева - Современная проза
- Ли Смолин. Возрожденное время: От кризиса в физике к будущему вселенной - Юрий Артамонов - Современная проза
- «Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
- E-mail: белая@одинокая - Джессика Адамс - Современная проза
- Где-то под Гроссето (сборник) - Марина Степнова - Современная проза