548. Ключик никак не мог поверить, что я собственными глазами видел Нотр-Дам. Тут уж он мне не скрываясь завидовал. — «Я никогда не был в Европе. Побывать там, совершить путешествие в Германию, Францию, Италию — моя мечта. Вижу во сне иногда заграницу» (Олеша 2001. С. 25).
549. Кроме того, у него была какая-то тайная теория узнавать характер человека по ушам. — В мемуарах Б. Ямпольского приводится реплика Ю. Олеши об ушах А. А. Фадеева: «…костяные уши Каренина» (Ямпольский Б. Да здравствует мир без меня // Дружба народов. 1989. № 2. С. 147).
550. Бунин говорил, что у меня уши волчьи. — Ср. в ТЗ об И. Бунине: «Однажды и я попал в поле его дьявольского зрения. Он вдруг посмотрел на меня, нарисовал указательным пальцем в воздухе на уровне моей головы какие-то замысловатые знаки, затем сказал:
— Вера, обрати внимание: у него совершенно волчьи уши. И вообще, милсдарь, — обратился он ко мне строго, — в вас есть нечто весьма волчье.
…А у самого Бунина тоже были волчьи уши, что я заметил еще раньше!» (ТЗ. С. 262).
551. Во время первого шахматного турнира в Москве, в разгар шахматного безумия, когда у всех на устах были имена Капабланки, Ласкера, Боголюбова, Рети и прочих, а гостиницу «Метрополь», где происходили матчи на мировое первенство, осаждали обезумевшие любители. — Перечисляемые К. шахматисты: Х. Р. Капабланка (1888–1942), Э. Ласкер (1868–1941), Е. Д. Боголюбов (1889–1962), Р. Рети (1889–1929) упоминаются в романе И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». 1-й Московский международный шахматный турнир проходил с 10.11.1925 по 8.12.1925 г. в Фонтанном зале 2-го Дома Советов (гостиница «Метрополь»). 1-е место занял Е. Боголюбов, чемпион СССР 1924–25 гг. На 2-е место вышел экс-чемпион мира Э. Ласкер, 3-м стал чемпион мира Х. Р. Капабланка. Капабланка был удостоен и приза за наиболее красивую игру (в партии против Н. Зубарева).
552. …Ключик сказал мне:
— Я думаю, что шахматы — игра несовершенная. В ней не хватает еще одной фигуры.
— Какой?
— Дракона.
— Где же он должен стоять? На какой клетке?
— Он должен находиться вне <выделено К. — Коммент.> шахматной доски. Понимаешь: вне!
— И как же он должен ходить?
— Он должен ходить без правил. Он может съесть любую фигуру. Игрок, в любой момент может ввести его в дело и сразу же закончить партию матом.
— Позволь… — пролепетал я.
— Ты хочешь сказать, что это чушь. Согласен. Чушь. Но чушь гениальная. Кто успеет первый ввести в бой дракона и съесть короля противника, тот и выиграл. И не надо тратить столько времени и энергии на утомительную партию. Дракон — это революция в шахматах!
— Бред!
— Как угодно. Мое дело предложить.
В этом был весь ключик. — Ср. в мемуарах И. Овчинникова: «По поводу шахматной игры Олеша немедленно же создал свою не лишенную оригинальности теорию.
— Шахматы себя изжили, — говорил он совершенно серьезно. — Сейчас опытный шахматист может любую партию свести вничью. Шахматы себя изжили. Игру надо модернизировать…
И так же серьезно предлагает проект этой модернизации:
— В шахматы надо ввести новую фигуру. Название я ей уже придумал — дракон. Этот предлагаемый мною дракон ходит куда хочет и бьет любую фигуру, какую хочет. Тогда игра обновится на несколько столетий, пока шахматные умники не разработают теоретические рогатки и против дракона…» (Овчинников И. // Об Олеше. С. 52). Ср. также в записях самого Ю. Олеши: «Я не понимаю игры в шахматы <…> Единственное, что есть интересное в них, это кривой ход коня и свист проносящегося по диагонали ферзя» (Олеша 2001. С. 124).
553. Бульвар Орлеан, по которому некогда проезжал на велосипеде Ленин. — Не только проезжал, но и однажды, в 1910 г., был сбит автомобилем. Потерпевший отделался легким испугом и поломкой велосипеда.
554. Но я готов примириться с этой башней, как пришлось в конце прошлого века примириться с Эйфелевой башней, от которой бежал сумасшедший Мопассан на Лазурный берег и метался вдоль его мысов на своей яхте «Бель ами». — К. приводит широко известные факты из биографии Ги де Мопассана (1850–1893), обожавшего свою яхту «Милый друг» и ненавидевшего Эйфелеву башню, «с ее отвратительными ресторанами, с ее тошнотворной толпой» (См.: Ги де Мопассан. Полн. собр. соч.: в 12-ти тт. Т. 12. М., 1958. С. 253). Последние полтора года своей жизни Мопассан провел в парижской психиатрической лечебнице.
555. Рука сильной и доброй власти стала приводить город в порядок. Она даже переставила Триумфальную арку от Белорусского вокзала к Поклонной горе, где, собственно, ей быть и полагалось, невдалеке от конного памятника Кутузову, заманившему нетерпеливого героя в ловушку горящей Москвы. — В 1814 г. на площади Тверской заставы для торжественной встречи частей русской армии, победительницы Наполеона, была возведена деревянная арка. Именно под ней проходили войска, вернувшиеся в Москву из Западной Европы. В 1827–1834 гг. на этом же месте построили каменную Триумфальную арку, спроектированную О. Бове. Скульптуры для нее выполнили И. Витали и И. Тимофеев. В 1936 г. «мешавшая движению» арка была разобрана, а в 1966 г. воссоздана по обмерам и с включением сохранившихся деталей на Кутузовском проспекте — «дороге воинской славы». Памятник М. И. Кутузову работы Н. Томского был открыт в 1973 г.
556. …он в ответ на мою дружескую улыбку поморщился и отвернулся, причем лицо его приняло несколько высокомерное выражение знаменитости, утомленной тем, что ее узнают на улице. — Ср. о М. Зощенко у К. И. Чуковского: «Стоило ему появиться на каком-нибудь людном сборище, и толпа начинала глазеть на него, как глазела когда-то на Леонида Андреева, на Шаляпина, на Вяльцеву, на Аркадия Аверченко» (Чуковский К. И. Собр. соч.: В 15 т. Т. 5. М., 2001. С. 412). Чуковский также вспоминает, как однажды на Сестрорецком курорте он сидел с Зощенко на скамейке, когда к ним вдруг подошла молодая женщина, которая стала восхищаться талантом писателя: «Зощенко не дослушал ее и сказал ей „по методу Гоголя и Репина“:
— Вы не первая совершаете эту ошибку. Должно быть, я действительно похож на писателя Зощенко. Но я не Зощенко, я — Бондаревич.
И, повернувшись ко мне, продолжал начатый разговор» (Там же).
557. …имя автора не только прославилось на всю страну, но даже сделалось как бы нарицательным. — Ср. в воспоминаниях М. Л. Слонимского: «„Зощенковский персонаж“ в течение каких-нибудь четырех-пяти лет стал столь знаменит, что людей стыдили:
— Ты прямо из Зощенко! Вот ровно такой же!» (Слонимский Мих. // О Зощенко. С. 93).
558. Так как я печатался в тех же юмористических журналах, где и он, то я посчитал себя вправе без лишних церемоний обратиться к нему не только как к товарищу по оружию, но также и как к своему коллеге по перу. — К. сотрудничал со многими юмористическими журналами и газетами, в частности, с журналами «Крокодил», «Смехач», «Чудак» (см.: Сидельникова Т. Валентин Катаев. Очерк жизни и творчества. М., 1957. С. 56). Свои фельетоны он подписывал псевдонимами «Старик Саббакин», «Оливер Твист», «Валяй Катаев» и др. Зощенко также работал во многих сатирических журналах, а из перечисленных наиболее часто помещал свои рассказы в «Смехаче», подписываясь «Назар Синебрюхов», «М.З.» и «Гаврила» (см.: Томашевский Ю. В. Хронологическая канва жизни и творчества Михаила Зощенко // Лицо и маска. С. 346–347).
559. — Ах так! Значит, вы автор «Растратчиков»? — Да. А вы автор «Аристократки»? — Знаменитый рассказ М. Зощенко «Аристократка» был написан в 1923 г. Повесть К. «Растратчики» впервые была опубликована в № 10–12 журнала «Красная новь» за 1926 г. В 1928 г. была написана и поставлена пьеса с одноименным названием. Ср. запись в дневнике Вс. Иванова, относящуюся к концу 1920-х гг.: «Катаев задумчиво ходит по комнате, рассказал, что получил из Англии за перевод „Растратчиков“ десять фунтов, и затем добавил: „А как вы думаете, получу я „Нобелевскую премию“?“» (Иванов. С. 23). Описываемая сцена знакомства с М. Зощенко вымышлена К. Автор «Аристократки» ездил отдыхать в Ялту почти каждый год, но его первая ялтинская встреча с К. могла состояться не ранее лета 1927 г. (после публикации повести «Растратчики») и не позднее 1929 г., так как в 1929 г. Зощенко и К. уже были хорошо знакомы. В письме А. Крученых к Зощенко от 7.1.1929 г. карандашом внизу страницы приписано: «Горячий привет от В. Катаева <,> Ю. Олеши и всех всех!» (Михаил Зощенко и Юрий Олеша. Весна 1930 года (Предисл. и публ. Т. М. Вахитовой) // Михаил Зощенко. Материалы к творческой биографии. Кн. 3. СПб., 2002. С. 197). В альбоме, собранном А. Е. Крученых и посвященном К., под групповой фотографией рукой К. написано: «В Никитинском Ботаническом саду под Ялтой летом 1926 года. Крайний слева — я, четвертый — Зощенко». Еще ниже Зощенко сделал приписку: «Действительно, как будто я. М. Зощенко» (РГАЛИ. Ф. 1723. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 29). Таким образом, летом 1926 г. Зощенко — задолго до публикации «Растратчиков» (ноябрь-декабрь 1926 г.) — уже был знаком с К. Видимо, автор «Аристократки» впервые встретился с К. не позднее начала 1926 г. и произошло это в Москве, а не в Ялте, о чем косвенно свидетельствуют мемуары В. Е. Ардова. В его воспоминаниях изображен вечер «Кружка друзей литературы и искусства», участники которого собирались в подвале дома № 7 по Воротниковскому переулку: «„Кружок“ обладал хорошим рестораном, биллиардной, небольшим залом для мероприятий культурного плана <…> Однажды явившись в „Кружок“, я обнаружил за одним из столов ресторана компанию литераторов <…> Там были Л. В. Никулин, В. П. Катаев и кто-то еще. С ними вместе ужинал неизвестный мне человек лет тридцати, небольшого роста брюнет с внимательным и спокойным взглядом больших черных глаз. Нас познакомили.<…> гость назвал свою фамилию:
