При этом так грозно на меня смотрит, словно я должен ей миллион баксов и ни центом меньше.
О, кажется, у моей Миры имеется личный страж. Оно в теории, может, и хорошо, но не сейчас.
Вежливо прошу:
— Позвольте нам, пожалуйста, поговорить наедине.
И тут Мира выдает:
— Мама, не уходи…
Опа… я что, враг номер один? Они забыли про Горцева? Это он здесь злодей, но вовсе не я.
— Я ничего плохого не хочу. Я с миром, — говорю с чувством.
Только кто бы меня услышал.
— Пошли, Мира, — мать тянет ее за локоть.
— Мира, стой! — я уже почти на взводе. — Пожалуйста, пойдем со мной в машину, поговорим. Я тебе все объясню и…
— Я не сяду к тебе в машину! — заявляет она.
— Почему? Я же только поговорить…
— Молодой человек, вам что, не ясно? Она не хочет! — хмурит брови ее мать.
— Пожалуйста! — наконец не выдерживаю. — Я очень долго сюда ехал, я на пределе. Дайте нам с Мирой поговорить, будьте человеком, в конце концов…
Она на секунду замирает, смотрит на Миру. Та еле заметно кивает, и только после этого ее мать отходит от нас.
— Что ты хочешь, Глеб? — Теперь Мира смотрит на меня совсем другим взглядом, донельзя настороженным.
О, я много чего хочу. У меня к этой девушке целый список. Судорожно пытаюсь вспомнить перечень фактов, который собирался ей выложить, когда готовился к встрече. И… выдаю целых два слова:
— Тебя хочу…
— Ты больной? — вдруг взвизгивает она. — Ты думаешь, можешь вот так явиться после всего, лезть обниматься, как будто мы не ругались… Ты что, пока ехал сюда, стукнулся головкой и потерял память? Мы вообще-то расстались!
— Извини меня! — говорю с чувством. — Извини, что я тебе не поверил! Я поговорил с Марком, и он вправил мне мозги…
— С Марком Натановичем? — уточняет Мира настороженно.
— Да, с адвокатом, — киваю. — Он рассказал, что собой представляет твой бывший, и вот я…
— Прискакал, потому что испугался, что он со мной что-то сделает? — фыркнула Мира. — Спасибо, разобралась без тебя.
— Это как? — удивляюсь.
— У меня свои способы, — отвечает она, деловито задрав подбородок.
М-да, детальный ответ, ни отнять, ни прибавить.
— Я не считаю, что находиться в непосредственной близости от этого человека безопасно для тебя. Ты должна поехать со мной обратно, и я обеспечу твою полную безопасность. Ты во всем можешь на меня положиться…
— Я же сказала, что разобралась! — упрямо твердит она.
— Да ну и фиг бы с ним, с этим Горцевым, — решаю зайти с другого бока. — Мира, не из-за него поехали со мной! Давай мириться, а? Теперь, когда я знаю, что ты не собиралась мне с ним изменять, считаю, нам просто необходимо попробовать снова. Мы же хорошо жили… Поехали домой, пусть все будет как раньше.
— Зачем? — интересуется она с угрюмым выражением лица. — Чтобы ты опять меня выпер с вещичками при первом случае, когда тебе что-то не понравится? Нет уж, спасибо!
— Мира, я больше этого не сделаю! Я предлагаю вернуться к первоначальному плану. Давай поженимся! Ты же не собираешься сходиться с бывшим, так? Я не вижу причин, почему мы не можем помириться…
— Зато я вижу! — Она тычет в меня указательным пальцем. — Я не выйду замуж за человека, который угрожал отнять моего ребенка, ясно тебе? А ты угрожал мне этим дважды! Ты изначально ко мне отнесся, как куску мяса с подходящей ДНК. Мне не надо было тебе это прощать.
Это серьезные аргументы, конечно. Вот только я несогласен их принять.
— Мирочка, девочка, — прошу ее спокойным голосом, — успокойся, пожалуйста. Я понимаю, тебя очень задело то, что я провернул ту аферу с яйцеклеткой. Но ведь тогда я еще не знал, какая ты. Даже не мог предположить, как сильно тебя полюблю…
Как по мне это достаточно хорошее объяснение, но, похоже, Мира так не считает.
— А если бы не полюбил, значит, можно отбирать у меня сына, да? Классные у тебя понятия о чести и совести, Глеб. Это бесчеловечно. Неважно, любишь или нет, так нельзя делать ни с кем!
— Ты права, — киваю. — Я повел себя ужасно. Но я обещаю тебе, что не буду забирать сына… Я понял, что был неправ, сделал неверные выводы. Я все осознал. Правда!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не-а… — качает она головой. — Помнишь, ты мне сказал тогда по телефону, что твое доверие невозможно вернуть. Ну так вот — мое тоже! Понял? Я тебе не верю…
Вот так просто — не верит она мне.
Чувствую, как груз переживаний последних дней ложится на плечи бетонной плитой. Он так тяжел, что грозит сломать мой позвоночник. Не на такой прием я рассчитывал, не для того добирался сюда черти сколько времени, чтобы она так открыто меня послала.
— Мира, я очень устал…
— Так иди отдохни, при чем тут я? — пожимает она плечами. — Я тебя сюда не звала.
— Да что ж такое? Что ты хочешь, чтобы я сказал? Давай я скажу или сделаю. Ну очевидно же, что тебе будет со мной лучше, чем здесь…
— Очень вряд ли, — качает головой Мира. — Мне пора домой, Глеб.
Она разворачивается, давая понять, что разговор закончен.
— Дай хоть до дома довезу! — прошу, разочарованный донельзя.
— Беременным гулять полезно, — фырчит она и идет к маме.
Наблюдаю, как они под ручку уходят прочь.
И что мне теперь прикажете делать?
Глава 52. Один большой мужчина
Антон
Я просыпаюсь от звонка телефона.
Подрываюсь с постели, нахожу злосчастный мобильник и дурею от злости. Отец! В четыре утра… Он совсем, мать его, заработался? Забыл про время?
— Отец, ты с дуба рухнул? Ночь на дворе! — злобно возмущаюсь.
Однако из трубки вместо зычного баса родителя раздается какой-то хрип, а потом я слышу его слабый голос:
— Плохо мне… до скорой не дозвонюсь. Выручай, сын…
Ептель, нашел когда болеть. Не мог дождаться утра? Что у него там? Температура?
Хорошо, живем на соседних улицах. Быстро впрыгиваю в джинсы, на ходу натягиваю свитер и бегом к отчему дому. По дороге все же умудряюсь дозвониться в скорую, вызываю машину к дому отца.
Когда я назвал, к кому именно вызываю бригаду, там сразу засуетились. Скорая приехала буквально через три минуты.
Оказалось, у отца вовсе не температура повысилась. Жаловался на сильную боль в груди. Очень скоро его, всего серого, погрузили в карету скорой помощи.
— Что с ним? — спрашиваю у врача.
— Похоже на инфаркт… точнее скажем в больнице.
Инфаркт.
Эта новость ненадолго прибивает меня к плинтусу.
Вот так дети и становятся сиротами.
Замираю на месте, смотрю, как скорая увозит моего единственного близкого человека. Паршиво, что так случилось, спору нет. Отец — нужный человек, от него многое зависит на работе. Но без его нравоучений я вполне мог бы прожить.
Дико хочется к Мирке.
Она бы и с отцом помогла, кстати. Она это отлично умеет — ухаживать, это прям ее. Помню, целую неделю ко мне в больницу шастала, когда мне вырезали аппендицит. И дома ухаживала по первому классу. А если не она, это мне, что ли, за ним ухаживать? Ну нет, я на такое не подписывался.
Снова думаю о Мире. Сейчас бы обнял ее, впился губами в губы и забыл все на свете…
А нельзя. Батя шкуру сдерет, все мозги ложкой выест.
Стоп. Но не после инфаркта же, так?
Было нельзя, а теперь автоматом можно. В таком состоянии отец мне точно не помешает вернуть жену туда, где ей и полагается быть. Уже не пригрозит лишением наследства и тем более увольнением.
А что? Все честно — он после инфаркта, скорей всего, станет овощем.
Овощем?
Полный кирдык… Только не это…
Я потом запарюсь ходить к нему домой. Не, конечно, найму сиделку, но это ж надо будет являться к нему как по расписанию, контролировать, как идут дела. Или такие последствия только после инсульта? Фиг его знает, я не медик.
Открываю телефон, нахожу в поисковике, какие последствия бывают после инфаркта. А там жесть — может быть что угодно, вплоть до летального исхода.
М-да, ситуация…
