мы осмотреться в огромных покоях, как золочёная дверь широко распахнулась. В парадную залу ворвался мой закадычный приятель. Следом за ним едва поспевала его молодая жена Дездемона, дочь уважаемого сенатора Брабанцио.
Вы хорошо понимаете, что произошло с нами дальше. Мужчины, то есть, я и, естественно, мавр, крепко обнялись, похлопали друга по мощным плечам и обменялись короткими фразами: — Сколько же мы с тобою не виделись, старый бродяга?
Лишь после этого, мы оба вспомнили о любимых супругах. Мы познакомили их между собой и тут же вернулись к обсуждению прежних баталий. А вспомнить мы могли бы немало. Как-никак, столько лет воевали в одном батальоне. И лишь немного позднее, наши дорожки вдруг разбежались в разные стороны.
Нужно отдать должное мавру. Несмотря на своё возвышение, Отелло остался тем свойским парнем, которым являлся в прежние годы. Он ничуть не гордился и был очень рад, встретиться со старым товарищем.
Мавр тотчас кликнул слугу и, когда тот явился, отдал короткий приказ. Он велел принести нам вина, обильной вкусной закуски и всё остальное, что нужно для славной пирушки старых друзей.
Наши любимые жёны, как всегда это с ними случается, сидеть с нами не стали. Они тотчас отошли к большому окну и очень быстро нашли общий язык. Дамы защебетали о чём-то девичьем, словно старые кумушки, знакомые тысячу лет.
Сначала мы перебрали старых друзей и наши общие схватки с врагами. Я ему сообщил о своей теперешней службе под Генуей. Ну, а мавр рассказал о славной победе над огромной турецкой флотилией.
Причём, говорил он удивительно здорово. Все детали стояли перед глазами, словно я сам присутствовал в этом сражении. Будто я лично стоял рядом с закадычным товарищем, отбивался от чужеземных матросов и топил корабли янычаров один за другим.
Совершенно естественно, что от такой болтовни у нас очень сильно сохло во рту. Мы регулярно поднимали бокалы с толедским вином.
В самый разгар вечеринки, входит один из адъютантов Отелло. Никак не всплывёт в голове, его странное имя. Всё время путаю с другим помощником мавра. Ну, с тем, который всегда развлекался аль-джаброй. А, наконец-то, припомнил, его звали Кассио.
Так вот, входит не он, а совсем другой парень, которого кликали Яго. Он наклоняется к моему старому другу и что-то шепчет на ухо. Сначала, мавр отмахнулся от этих известий. Затем, немного задумался, а после и вовсе стал мрачным, как туча.
Помощник печально покачал головой, пожал худыми плечами, мол, я тут совсем не причём, и удалился из зала. Пока я закусывал чарку халвой из орехов и дорогими цукатами, Отелло встал из удобного кресла.
Немного качаясь от многодневной усталости, он напряжённой походкой направился к своей Дездемоне. Мавр отвёл её в сторону от моей любимой жены и о чём-то тихо спросил.
Она рассмеялась, и попыталась чмокнуть Отелло в небритую щёку. Он отстранил её от себя и, что-то сказал. Ну, а дальше всё пошло именно так, как это случается у всех супружеских пар.
Сами знаете, как всё бывает. Слово за слово, упрёк за упрёк и вот тебе на! Голубок и голубка, что минуту назад, ворковали, как ангелы, вдруг озверели. Они готовы схватиться за сабли, чтобы изрезать друг друга в мелкие клочья. По крайней мере, по такому сценарию, всё происходит у нас с моей благоверной.
Вот и сейчас, несмотря на общественный статус хозяев, всё шло точно так же, как у прочих людей. Не успел я налить пол бокала вина, как дело приблизилось к драке. А всё из-за паршивого носового платка.
То ли, Отелло схватил сильный насморк во время морского сражения? То ли, хотел вытереть пот, что появился на лбу после выпивки с другом? Я точно не знаю. Похоже, что Дездемона неудачно съязвила на данную тему, и понеслась душа в рай. И, в общем-то, я его хорошо понимаю.
Представьте себе такую картину. Измождённый неслыханным подвигом, герой всего Кипра вернулся домой из кровавой баталии. Все люди вокруг слаженным хором поют дифирамбы, и только родная жена, точно так же, как прежде, ни в грош не ставит супруга.
Понятно, что у любого мужчины взыграет ущемлённое эго. Вот и мой старый друг не стерпел пренебрежительного отношенья к себе. Он вскипел, словно чайник и стал, как говаривал мой старый отец: — Учить дорогую подругу!
Дездемона не осталась в долгу и началась рукопашная схватка. Девушка она была весьма утончённая и отлично воспитанная. Однако, руками махала, как какой-нибудь пьяный матрос. И где только так научилась?
Я, конечно, спокойно сидел и не лез в эту свару. Разговор-то семейный. Милые громко бранятся, чем только тешатся. По этому поводу, моя бабушка как-то обмолвилась: — Сейчас они кулачками махаются, а минуту спустя, в простынях кувыркаются.
Я продолжал выпивать и не обращал никакого внимания на обычную ссору. И тут, в их семейное дело впряглась моя старушенция. Она рванулась вперёд и немедленно влезла в оживлённый супружеский спор. Видно, решила помочь своей новой товарке.
Отелло был выше жены на две ладони, и тяжелее её почти на талант. А это, совершенно различные категории веса. И если бы он, не являлся мне другом, я бы тоже не остался в сторонке. Я бы рванулся на помощь слабому участнику драки, и постарался, восстановить равновесие.
Одним словом, моя милая пташка бросилась мавру на спину и вцепилась в его чёрные кудри. Он сдёрнул её со своих мощных плеч, поставил перед собой и отвесил ей пару хороших лещей.
Нужно сказать, у моей половинки такой шумный характер, что и мне, иногда, хочется сделать нечто подобное. Иной раз до того доведёт, что нет просто мочи терпеть. Так бы ей и влепил пяток оплеух.
Но, как вы понимаете, здесь дело вышло за всякие разумные рамки. Это же моя дорогая супруга, а не его, моего боевого товарища. Должен напомнить, я совершенно согласен с тем утверждением, что по данному поводу говорят мужчины Востока: — «Хочу люблю, хочу зарежу!»
Поэтому, мой главный принцип такой — со своей благоверной делай всё, что захочешь, но чужую не тронь! — так что, я тоже поднялся на ноги и метнулся на выручку побитой жене.
Пока я бежал через залу, моя кисочка успела очнуться и применила любимый приём — удар коленкою в пах. Должен вам доложить, что это весьма неприятно и чрезвычайно болезненно. Сам несколько раз от неё получал.
Не было ничего необычного в том, что после такого манёвра, Отелло совсем озверел. Он врезал ей от души, и
