Как таковых возражений и сомнений у меня не было. Был относительный испуг всё потерять, да и дух у меня до сих пор захватывало от того, какими семимильными шагами неслись мы с Черновым. Но всё это с лихвой покрывали чувства, что я испытывала, находясь рядом с ним. Стас. Он был каким-то нереальным, словно герой книжного романа. Его слова, его действия, его поступки… они гипнотизировали меня, не оставляя и следа от прежней меня. Это удивляло. Чернов не ломал меня, но сам тип наших отношений требовал от меня чего-то такого, на что я раньше бы просто не решилась.
И всё было бы хорошо, если бы не Першин, будь он проклят. С последнего его звонка прошёл почти месяц. Я уже и думать о нём забыла, вообще не до этого было, мне со Стасом тревог и забот хватало. А тут, блин, опять. Только при одной мысли про Олега меня опять потянуло закурить. И это тоже меня бесило неимоверно. Сила моей реакции. Прошло больше двух лет, как я с кровью и мясом оторвала себя от него, и почти год, с тех самых пор, как мы виделись в последний раз. Но он по какой-то совершенно клинической случайности продолжал влиять на меня и мою жизнь. И не было ничего в этом здорового. Ни в моём желании сжаться в комок, ни в его случающихся из раза в раз звонках.
А теперь… теперь я ещё не знала, как мне сказать об этом Стасу. Даже завести об этом разговор. Извини, дорогой, но мне тут бывший названивает. Меня это малость нервирует. Ну как малость…настолько, что у меня просто крышу местами сносит. Чернову же этого недостаточно будет. Ему нужно будет, чтобы я рассказала всё. И это опять проблема. Я понимаю, что разговаривать надо, и что Стаса очень задевает, когда я отмалчиваюсь. Ему хочется открытости и прозрачности между нами. Мне тоже. Но меня буквально тошнило от этой истории. И если про родителей как оказалось, я могу говорить, по крайней мере, с ним, то при одном слове "Олег" мне хотелось пойти и промыть себе мозги с мылом или просто-напросто запретить чувствовать вообще хоть что-либо.
К Ольке я пришла в растрёпанном состояние духа, но та не дала мне развивать упаднические настроения, накинувшись с порога с вопросом:
— У кого-то новая куртка?!
Наклонив голову, я ещё раз окинула взглядом свою зелёную парку. Это тоже была отдельная история. Как оказалось, мне жизненно необходимо было самой заплатить за неё, а у Чернова было маниакальное желание доказать, кто тут мужчина и кто о ком должен заботиться. Опять же спорили, пока он не вышел из себя и не зарычал на меня: «В чём проблема?». Пришлось объяснить, со скрежетом и сомнениями, но к моему удивлению Стас понял. Я ведь не просто так ломалась, и дело было не в гордости, не в деньгах. Мне было важно самой что-то сделать для себя, доказать, что могу. На том и порешили, я сама себе купила парку, а Чернов… зимнюю куртку, шапку и шарф. Пока позволяла погода, мне благосклонно разрешили ходить в своей парке, а новенький пуховик жёлтого цвета ждал своего часа на вешалке в прихожей парней. Оказывается, что на компромиссы мы тоже умели идти.
Я не стала отвечать Кроле, скинув с себя куртку и ботинки, которые мы тоже мне купили, правда на чьи точно деньги история умалчивала, в очередной раз углубилась в наш шкаф в поисках одежды.
Перелопатив весь свой гардероб, я с грустным видом уселась на кровать.
— Ну и чего ты? — вскинула брови подруга.
— Мы сегодня в гости идёт. Друзья детства ребят…
— И ты…
— … страдаю на тему, что мне надеть, — с самым несчастным видом призналась я.
Оля неоднозначно хрюкнула и уселась рядом со мной.
— Можно я сегодняшний день в календаре отмечу? Моей Слепцовой стала не всё равно на то, как она выглядит, — попытались подколоть меня.
Отчего мне стало лишь грустнее.
- Представляешь, какая мерзость?
— Да нет, всё нормально, тебе не всё равно… как ты будешь выглядеть для него… — осторожно объяснила Оля мои переживания. Правда, я на это заявление неприятно поморщилась и всплеснула руками.
— Да нет же! В Стасе я в этом вопросе не сомневаюсь. Мне иногда вообще кажется, что ему всё равно, что на мне надето, лишь бы, — в этот момент я покосилась на парку, — мне комфортно было. А ещё лучше, чтоб вообще ничего не было, он бы тогда счастлив был, — тут я, конечно, пыталась шутить, и Оля ободряюще улыбнулась мне.
— Тогда что?
— Я так понимаю, что там будут его друзья.
— И? Ты боишься, что они о тебе что-то не то подумают.
Тут я всё-таки делаю пауза, пытаясь правильно сформулировать свою мысль.
— Вроде нет, по крайней мере, мне всё ещё срать на общественное мнение, — при этих моих словах Кроль скептически приподнимает бровь, а я стараюсь проигнорировать её намёк. — Просто это же его друзья. Вдруг они о нём что-то не то подумают?
— Подожди, — чуть ли не рукой останавливает меня она. — Ты сейчас о Чернове, что ли, печёшься? О том, не подумают ли ЕГО друзья о нём плохо.
Мне стыдно смотреть на Ольгу прямо, и я отвожу глаза, не смело качая головой.
— Оооооо, подруга, да тут по ходу дела уже диагноз, — веселится она.
В итоге мы долго рылись в шкафу, пока я не начала краем глаза поглядывала на Олькины платья, но сама же одёрнула себя. Соседка долго терпела мои метания и в итоге вытащил из каких-то своих загашников свободный сарафан в крупную клетку. Какое-то время перебрасывали его из рук в руки, словно играя в горячую картошку, пока мне не позвонил Стас и не сказал, что будет у нас через десять минут. Пришлось шевелиться.
Когда Чернов по-хозяйски вошёл в нашу комнату, я встречала его уже при полном параде. Чёрная водолазка и тот самый клетчатый сарафан на тоненьких бретельках, который даже не доходил мне до колен, красные капроновые колготки и чёрные ботинки. В общем весело. Сам Стас был одет в брюки и светлую рубашку, которая виднелась из-под расстёгнутого пальто. Мать твою, ПАЛЬТО! Я в этот момент даже зубами заскрежетала. Надо было одевать привычную толстовку и джинсы, так бы хоть себя собой чувствовала, а тут, блин, вырядилась.
Но Стас, казалось, не заметил моего смятения, даже осматривать не стал. Глядя исключительно мне глаза и легко улыбаясь, спросил:
-Готова? Нам ещё за Дамиром заехать надо.
Дамир ждал нас в холле крупного спортивного комплекса, сидя на лавочке с каким-то мальчишкой лет пяти. Ребёнок был совсем мелкий, но вид имел серьёзный, я бы даже сказала насупившийся. Дам снисходительно поглядывал на него и что-то старательно ему объяснял. Когда мы со Стасом вошли в стеклянные двери, ребёнок мгновенно вскинул голову, но увидев нас, обиженно надул губы и отвернулся куда-то в сторону.
Из рассказов парней я знала, что Дамир работал тренером, специализируясь на греко-римской борьбе. Видимо ребёнок был одним из его подопечных.
Бероев приветливо помахал нам рукой, и мы подошли к этой парочке. Дамир сегодня тоже был одет для «выхода в свет», тёмный костюм с голубой рубашкой, выгодно подчёркивали его и без того смуглую кожу. А ещё он выглядел непривычно солидно. Если бы не спортивная сумка, стоящая рядом с ним на скамейке, я бы даже подумала, что это какой-то не наш Дам… Наш Дам. От последней мысли я чуть не споткнулась. Ну надо же, и этого я уже своим считаю.
Мы подошли к ним, и ребёнок, не теряя своей надутости, опять поднял на нас глаза. И если Стас его мало чем впечатлил, то мои фиолетовые волосы, зелёная парка и красные колготки явно создали некий фурор.
— Иван, — обратился к нему Дамир. — Знакомься, это мой брат Стас и его подруга. Вера.
Стас тут же присел на корточки и с очень серьёзным видом протянул Ивану руку.
— Привет, парень. Будем знакомы?
Ребёнок с явным недоверием покосился на руку Чернова, будто обдумывая, насколько вообще можно ему доверять. А потом как-то очень по-взрослому ответил на рукопожатие.
Пока мальчик был занят Стасом, я украдкой постаралась разглядеть его, почему-то мне казалось, что мальчику не понравится пристальное внимание. Худощавый и невысокий, я бы даже сказала, что мелкий. Курчавый русый волос был слегка влажен и примят, то ли после усердных тренировок, то ли после душа. Немного подернутый к верху нос, обеспокоенный румянец на по-детски пухлых щеках и светлые глазки с каким-то крайне серьёзным прищуром.
