После ухода Брайана Сью позвонила его родителям, чтобы пожелать спокойной ночи дочке, которая ночевала у них. Мэнди часто оставалась у бабушки с дедушкой, отсыпалась в своей комнате, где по ее прихоти постоянно меняли обстановку, после того как засиживалась далеко за полночь и смотрела что пожелает по ящику.
Миссис Клэптон холодно поздоровалась с невесткой и окликнула Аманду. Было немало пререканий, прежде чем свекровь вообще согласилась звать внучку к телефону в таких случаях. Но вот прикусить язык и помалкивать — на это миссис Клэптон уж никак не могла согласиться и потому сейчас радостно прощебетала:
— Мы сегодня очень непослушные девочки, мамуля. Очень, очень непослушные. Но нам это не сойдет с рук.
Трубку положили рядом с телефоном, и стук устойчивых, широких каблуков миссис Клэптон стал удаляться. Сью услышала обрывки жизнерадостного разговора, смех Аманды. Теперь шаги приближались, те же самые, победоносные, не сопровождаемые другими. Не дав миссис Клэптон шанса сказать еще что-нибудь, Сью положила трубку.
Не находя себе места, она кружила по дому и прибирала за Брайаном. Одежда, раскиданная по полу в спальне. Свитера, брошенные на кровати. Она разобрала их и точными движениями красиво сложила каждый. Когда ей было пятнадцать, она по выходным подрабатывала у торговца галантереей и навсегда сохранила навык и сноровку.
Спустившись вниз, она подтерла пол в ванной, провонявшей подаренной к Рождеству туалетной водой Брайана и лосьоном после бритья, бросила три насквозь промокших полотенца в стиральную машину. Потом очистила слив от клочков его волос и оттерла белые плевки пасты в раковине. Протереть кафель и стеклянную полочку, выпустить в унитаз тонкую струйку «туалетного утенка» — и вот Сью уже снова на кухне, ищет, что бы еще сделать.
Это было так на нее не похоже. Обычно, получив дом в полное свое распоряжение, она доставала краски и папку с рисунками, бралась за Гектора, но сегодня Сью знала, что не сможет сосредоточиться. События дня вытеснили из ее сознания все остальное.
Именно в такие моменты ей очень не хватало Эми. Кроме нее, друзей в деревне у Сью не было. Да, конечно, она неплохо знала всех мам своих подопечных из детского сада, но это были чисто бытовые отношения. Она не находила, с кем бы обсудить то, что тяжелым камнем лежало на сердце. Все вокруг сочли бы ее странной.
В какой-то момент Сью испытала искушение взять и позвонить Эми под тем или иным предлогом и просто все ей выложить. Но это было бы нечестно. Она сделала так раз-другой сразу после их знакомства, но Гонория либо прерывала разговор, требуя, чтобы Эми срочно нашла или принесла что-нибудь, либо, после того как Сью клала трубку, долго холодно отчитывала невестку.
Ничего, рано или поздно возможность представится, и, чтобы заранее привести свои воспоминания в порядок, Сью закрыла глаза и вернулась к событиям сегодняшнего дня, начав с того момента, когда опять влетела на кухню к Рексу, вцепившись в поводок Монкальма.
Рекс сидел в той же позе, в которой она его оставила, горестный и понурый. Подойдя ближе, она еще больше расстроилась, поняв, что он плакал. Тонкая морщинистая кожа у него на лице была мокра от слез. Она и рта не успела открыть, как он воскликнул:
— Я убил его, Сью! Это я его убил. Я это сделал. Я…
Сью медленно, спокойно села. Конечно, она знала, что Рекс имеет в виду, знала, что он не описывает воображаемое противостояние в одной из его игрушечных войн, не проигрывает в больном воображении историческую битву.
Ей и в голову не пришло испугаться, главным образом потому, что она была совершенно уверена: тут какая-то глупая ошибка. Это же Рекс, который хоть и обладает энциклопедическими познаниями о самых разрушительных видах оружия, но и мухи не обидит. Но что сам он свято верит в сказанное, было очевидно: горестные морщины прорезали лоб, а в глазах уже зрели горючие слезы.
— Я не понимаю, Рекс, — спокойно сказала Сью. — Пожалуйста, расскажите мне все по порядку.
И он рассказал, начав с прихода Джеральда к нему и закончив описанием своего постыдного поведения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сью внимательно слушала. Несмотря на всю серьезность положения, рассказ Рекса увлек и захватил ее. Воображение легко нарастило плоть на костяк сюжета. Она увидела Джеральда, красного от смущения, неуклюжего, прислонившегося к подоконнику в кабинете, и Рекса, горящего желанием помочь, размахивающего руками. Она услышала шум ветра в ветвях темных деревьев на исходе дня, и холодок прошел у нее по спине от взгляда невидимого наблюдателя.
За довольно путаной концовкой с грозными фразами «предать военно-полевому суду» и «убит на рассвете» последовало жалкое молчание. Рекс горестно уставился на свои потрепанные клетчатые шлепанцы.
Недооценив глубину его отчаяния, Сью совершила бы ошибку. Но она ошибки избежала. Ей было ясно, что Рекс в глубокой яме, причем томится в ней уже несколько дней, и так бы там и остался, если бы Сью не зашла к нему. Она ощутила всю тяжесть ответственности и пожалела, правда всего на несколько минут, что не вызвала социальных работников и не передала им Рекса с рук на руки.
В голове ее крутилось множество разных ответов, но каждый новый был хуже прежнего. Обычно кризисы, которые с завидной регулярностью случались в детском саду, она разрешала при помощи мягкой, но властной опеки. В данном случае опека выглядела бесполезной, если не сказать хуже. У Сью вырвался невольный вздох отчаяния перед собственной неумелостью, сердце ее учащенно забилось от страха совершить ошибку, выбрать не те слова, которые вместо того, чтобы спасти, столкнут Рекса еще глубже в темную бездну. Но она должна была что-то сказать, потому что Сент-Джон мог снова заплакать каждую минуту. И Сью очень решительным тоном объявила:
— Рекс, я совершенно уверена, что вы ошибаетесь в своих выводах.
Энергия этого высказывания, безусловно, произвела впечатление. Рекс выпрямился на старом кухонном стуле.
— Ошибаюсь? — с тревогой спросил он.
— Да.
— Почему вы так думаете?
— Потому что это совершенно невозможно! — Почему она так думает? Господи, пошли мне хотя бы одну причину! Пожалуйста! Любую! Ах, если бы не это выражение робкой надежды в его глазах. — Потому что… потому что он знаменитый писатель.
— Я не вижу тут…
— Знаменитые писатели не убивают людей. Просто не убивают, понимаете?
— Ну-у…
— Назовите мне хотя бы одного! Хоть одного знаменитого писателя, который кого-нибудь убил. — Сью подождала, но не слишком долго. Не стоит испытывать судьбу. — Не можете, верно?
— Так сразу не приходит в голову… — признал Рекс.
— Это потому, что убийца всегда никто. Он для того и совершает убийство. Чтобы попасть в газеты, стать наконец кем-то.
— Но это произошло. Джеральд…
— Я не утверждаю, что вы ошиблись во всем. Вы ошиблись в выводах, которые сделали.
— О…
— А сделали вы их не по здравом размышлении, а мучимый чувством вины.
— Боже мой, да. Да, боже мой!
— Вы не могли рассуждать здраво. Например, вы не спросили себя, почему кто-то в такой час и такую погоду бродил в лесу и наблюдал за домом Джеральда?
— Вы думаете… Вы думаете, что этот человек и есть убийца?
— Я убеждена в этом. И более того, — Сью незаметно скрестила пальцы, — полиция тоже в этом убеждена. Они снова приходили вчера. Брали отпечатки пальцев и… что-то там измеряли. Если бы вы так неразумно не заперлись тут, вы бы их увидели.
«Не слишком ли я разошлась?» — забеспокоилась она. Рекс уже не рассыпался на глазах, но, похоже, не очень-то она его убедила, что и показала следующая реплика:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но никуда не деться от факта, что Джеральд боялся оставаться наедине с Дженнингсом.
— На это у меня тоже есть что ответить, — сказала Сью, на ходу соображая, что бы такое соврать. — Я подумала, а не воспринимаете ли вы слова Джеральда слишком буквально?
— Не совсем понимаю…
— Нежелание оставаться с кем-то наедине не обязательно означает физический страх перед этим человеком. Джеральд мог избегать общества Макса по самым разным причинам.
