Три-и-и-ипл Э-э-э-эйч! — развёл руками Буревой. — Ну нихрена себе, да⁈ Не-е-е-е, дружок. Так не пойдёт; так мы с мужиками язык себе сломаем. Забудь. Для простоты и благозвучия нарекаю тебя Уга-Бугой. А друган твой… эй, слышь? Тебе что больше нравится: Чунга-Чанга или Матумба?
— Меня зовут Ибрагим…
— Вот и я думаю, что Матумба тебе больше подойдёт. Гордое звание Чунга-Чанги ещё заслужить нужно. Итак! Уважаемые Матумба и Уга-Буга, какого хера вы забыли на моём теплоходе?
— Еремей Львович, — вмешался я. — Давайте сильно не жестить. Вы посмотрите на них…
Ну а дальше мне пришлось поведать экипажу как оно всё было на самом деле. Про то, что те же самые нехорошие люди, из-за которых мы бежали из Мытищ, пытаются достать до нас чужими руками и используют для этого несмышлёную молодёжь. Ну и драматизировал, конечно, как мог. Мол, так и так, бедные отчаявшиеся студентики решили подзаработать. Про долги их рассказал, про нелёгкую жизнь и про то, что мотивы более чем благородны — родственников хотят спасти от нищеты.
Ну и под конец поставил жирную точку. Сказал, что товарищи негры могли бы нас всех перестрелять, но не стали. В крайний момент поняли, что не могут позволить себе отнять чужую жизнь, а потому и нам к ним нужно быть чуть благосклонней. Не в ножки кланяться, конечно, но-о-о…
Короче! Кто-то меня понял, кто-то нет. Капитан, конечно, на судне главный, но работодатель один хрен главней, — он деньги платит. И потому приказ мой никто обжаловать не решился, а был приказ довольно прост: не бить, не унижать, не издеваться. Матумба с Уга-Бугой в свою очередь малость охренели от моей осведомлённости, но возражать не стали. Кивали по ходу рассказа, мол, да, всё так и есть.
В конце концов связанных сомалийцев повели в машинное отделение. Чтобы глаза не мозолили особо, и чтобы Пете какая-никакая компания была.
— И чтоб не мёрзли, — хохотнул Буревой.
Дело было сделано. Пускай и не без потерь, — слава тебе яйцы, речь не про человеческие, — но очередная атака Сидельцева оказалась отбита. Время было уже глубоко за полночь, так что команда потихоньку замыла палубу от кровищи и разбрелась по койкам.
Мне же не спалось. На адреналине, наверное?
Я остался на мостике вместе с Еремеем Львовичем. Бухать не стали, — сколько можно-то уже? Капитан заварил чай и достал надёжно припрятанные от Пети мятные пряники. Так мы и сидели: пялились в ночь, чаёвничали и болтали ни о чём. Чтобы отвлечься от негатива, всякие острые темы не поднимали и в основном фантазировали о грядущем круизе — Буревой буквально загорелся от перспективы откатать такой далёкий маршрут.
Спустя какое-то время к нам поднялась душа моя, Екатерина Санна. Отвела свой семинар и сразу же к нам — тоже сна ни в одном глазу и тоже успокаиваться. И сидели главное так… по-семейному, что ли? Хоть баб Зою иди буди.
Час? Два? Три? Потерялся. Режим я себе сегодня точно собью ко всем херам, но расходиться совершенно не хотелось.
— Рассвет, — улыбнулся я, глядя вдаль; а вдали рассветным багрянцем пылал по контуру небольшой островок. — И тучи ушли.
— Ага, — кивнул Еремей Львович и прихлебнул из кружки. — Погоду хорошую передавали.
Затем проследил за моим взглядом, уставился туда же, а потом вдруг с места подскочил. И Катя вслед за ним.
— Видишь?
— Вижу.
— Так не может быть же.
— Ну да, не может.
— Вы чего? — спросил я.
— Убирай давай! — рявкнул на Катюху дед, и вместе они принялись резво перетаскивать кружки с пряниками куда ни попадя, лишь бы освободить стол. — Тащи-тащи!
Буревая метнулась в угол мостика, прошерстила стопку карт, нашла нужную и расстелила прямо перед нами уменьшенную бумажную версию Онежского озера.
— Вот, — Еремей Львович тыкнул в какую-то точку. — Видишь? — а потом ещё раз глянул в сторону рассвета. — Нету тут никаких островов и быть не может.
— То есть?
— То и есть, блин! Василий Викторович! Ну ты смекаешь, да⁈
— Не так, чтобы вот прямо совсем…
— А-а-а-ай! Ты в каком мире живёшь⁈ Все географические открытия за нас уже спутники сделали! А раз этот остров спутник не нашёл, на картах он не значится, а на самом деле есть, то-о-о-о-о…
— Что?
— А-а-а-а-й! — Еремей Львович аж по лбу себя шлёпнул. — Значит, остров поднялся недавно!
— Круто, — ответил я.
И не дожидаясь очередного вопля негодования, проник в сознание Буревого. Кое-как, конечно, ослабший источник ещё не успел достаточно восстановиться, но всё же. Надоело, блин, что меня отчитывают, как будто за невыученные уроки. Так вот… Мысль, которую капитан пытался до меня донести, пульсировала и искрилась радостью.
Остров поднялся недавно. При том что в Онежском озере никакие тектонические сдвиги невозможны, — разве что карстовые провалы где-то на дне, если брать их в расчёт. То есть физически это невозможно. ФИЗИЧЕСКИ — ключевое слово. Да-да. Ведь там, где заканчивается физика начинается магия и остров могла поднять лишь новенькая, свеженькая, никем не разведанная и никому не принадлежащая…
— Аномалия, — выдохнул я. — Еремей Львович! Мы сможем причалить⁈
— Сможем-сможем! Нас как раз на него и несёт! — капитан заразительно взоржал и пустился в пляс по мостику. — Ах-ха-ха-ха-ха!
Так-так… я-то думал, что это я насильно причиняю людям добро. Наивный. Как оказалось, Павел Геннадьевич Сидельцев похлеще меня добродетелем будет. Спасибо, дружище! Низкий тебе за всё поклон…
Глава 20
— … барышни, вам очень крупно повезло!
Нас чуть было не пустили ко дну сомалийские пираты, движок сдох, а ваша диета из круп на воде продлевается на неопределённый срок. Зато организатор всего этого плавучего цирка, кажется, вот-вот сказочно разбогатеет! Ах-ха-ха-ха!
Этого всего я, конечно же не сказал, а только подумал. А сказал я следующее.
— Во время своего паломничества Ярыш-Ага принял спонтанное решение остановиться на священном острове. Предавшись медитациям здесь, вдали от мирской суеты, он постарается приумножить свою мудрость и познать новые, доселе никому неведомые тайны мироздания. Которыми он, конечно же, щедро поделится с вами.
— А можно нам отправиться на остров вместе с ним? — уточнила баронесса. — Можно нам тоже чего-нибудь постичь?
— Ну конечно же нет, Карина Семёновна! Медитация Ярыш-Ага — это сакральное таинство, во время которого он
