Кто может подтвердить, что в тот вечер вы готовили отчет?
— Мой руководитель.
— Кто у вас руководитель?
— Директор. Он знал, что документы должны быть готовы к утру. Он меня вызвал к себе и сказал, чтобы я бросил все дела и занялся подготовкой отчета. Я тогда ему еще сказал, что придется работать допоздна.
— Мы это у него уточним.
— Уточняйте. Я ничего не скрываю.
— Кто-нибудь еще находился в здании?
— Видел Кристину и Олега.
— Не спрашивали у них, почему они были еще на работе?
— Нет. Но, полагаю, работали.
— Видели, может быть слышали, в тот вечер что-то подозрительное?
Гречкин вспоминал пару секунд, а потом пожал плечами:
— Да нет вроде.
— Кому было выгодно убийство Смогржевского? Подозреваете кого-нибудь?
— Не знаю. Никому.
— Как можете охарактеризовать своих коллег, а именно, Кляйндт Кристину, Безрукова Олега?
Гречкин потупил взгляд:
— Я не привык говорить за спиной у людей. Это не в моих принципах.
— И все же?
— Я скажу, если этот разговор останется в этой комнате и никто не будет о нем знать. Я не сплетник.
— Погиб человек. Как добросовестный гражданин вы должны рассказать все, что может помочь расследованию.
— У Кляйндт и Безрукова были конфликты со Смогржевским.
— Рассказывайте.
— Можно я сначала воды попью? — он кивнул на кулер. Денисов жестом дал добро.
Закончив допрос, мы отпустили Гречкина.
— А Чижов уверял, что атмосфера в коллективе нормальная. Как пауки в банке, — сказал Денисов, отворачиваясь от окна.
— Ага, — ответил я, не отрываясь от переписки с Ритой.
Николай налил себе из кулера воды, уселся за стол и произнес:
— Значит, что имеем. У двоих были конфликты со Смогржевским. У Кляйндт личная неприязнь, у Безрукова из-за того, что Смогржевский занял должность главного инженера вместо него. Вопрос в том, веские ли это причины, чтобы пойти на убийство.
Я сунул телефон в карман и проговорил:
— Для них, может, и веские.
— А может, и нет. Но факт остается фактом: конфликты с коллегами у Смогржевского были до того, как он погиб.
— А что с Гречкиным? Получается, только у него не было конфликта со Смогржевским? Или был, но он просто решил не говорить?
— Возможно.
— Мне показалось, что Гречкин как будто специально наговорил на своих коллег.
— Мне тоже.
— Зачем?
— Черт его знает… либо просто болтун, либо таким образом отводит от себя подозрения.
— И показания у него не сходятся. Полиции говорил одно, нам другое. Мутный какой-то.
— Ладно, давай поговорим со следующим, — сказал Денисов, достал телефон и связался с Чижовым. — Вадим, пригасите к нам Кристину Кляйндт.
Кляйндт
Кристина Кляйндт, 27 лет. Не замужем. Специалист центра внешних коммуникаций. Высшее образование.
В компании работает год и два месяца. Зарекомендовала себя исполнительным сотрудником, нареканий по работе не имеет. С коллегами общительна, поддерживает дружеские отношения.
К уголовной и административной ответственности не привлекалась.
Примечание: склонна к истерикам.
Из личной карточки Кляйндт Кристины Александровны, собранной службой безопасности «Полярной звезды».
— Вы меня в чем-то подозреваете? — спросила Кристина, усаживаясь на место Гречкина.
— Нет. Просто вас пригласили на беседу в рамках внутреннего расследования инцидента. Считайте это формальностью, — ответил Денисов. — Нужно ответить на несколько вопросов. Мы вас долго не задержим. Вы готовы?
— Да. Только можно сначала воды?
Я поднялся со стула, набрал из кулера воды в пластиковый стаканчик и подставил его перед девушкой на стол. Вернувшись на свое место, заметил, что ее руки дрожали, когда она подносила стакан к губам. Волнуется? Возможно. На ней были очки в черной оправе, красная помада на губах, глаза накрашены сильнее, чем стоило. Несмотря на то, что белая блузка застегнута на последнюю пуговицу, юбка была короткая.
— Что вы можете сказать о Смогржевском? Как охарактеризуете?
— Я с ним мало общалась. У нас были разные сферы деятельности в компании. Хоть о покойниках плохо нельзя, но мне он показался грубым человеком. Его жене я бы не позавидовала.
— В чем это выражалось?
— В общении. Ни здравствуйте, ни до свидания. Может просто взять и оскорбить человека, а для него это было как в порядке вещей.
— Вы сказали, что вы мало общались. Разве этого общения было достаточно, чтобы сложить о нем верное впечатление?
— Мне хватило одного раза работы с этим человеком. Я должна была подготовить пресс-релиз по открытию нового производственного здания, пришлось ходить к Смогржевскому и уточнять некоторые детали, так как он как главный инженер отвечал за его строительство. С самого начала наши взаимоотношения не заладились, какая-то личная неприязнь друг к другу. Мне было тяжело с ним работать. Вспоминаю те дни как кошмарный сон.
— Ваш ответ исчерпывающий. Следующий вопрос: где вы находились в момент самоубийства, в районе девяти вечера?
— Я была на рабочем месте. Готовила материалы ко дню алмазодобывающей промышленности. Где-то в пол одиннадцатого ушла домой.
Эфэсбэшник недолго о чем-то думал, потом проговорил:
— Мы оставим вас на пару минут, — и, поднявшись, кивнул мне на выход.
Вышли в коридор. Николай плотно закрыл дверь.
— Что скажешь? — спросил он у меня.
— Ерунда какая-то. Зачем менять показания?
— Не знаю. Есть версии?
— Нет. А у тебя?
Он кивнул. Затем достал из кармана телефон и стал кому-то звонить. Когда ему ответили, он сказал:
— Вадим, проверьте для меня кое-какую информацию. Узнайте у руководителей Гречкина, Кляйндт, Безрукова задерживались ли их подчиненные на работе в день самоубийства. А точнее, имелась ли у них в тот момент срочная работа.
Чижов что-то проговорил, Николай ответил:
— Я помню, что в протоколах допроса отражено, что они отмечали день рождения. Но все равно уточните мой вопрос. Жду.
Денисов завершил вызов и, убрав телефон, проговорил:
— Наши свидетели ведут какую-то странную игру, нет?
— Не совсем понимаю, что происходит. Зачем им менять показания?
— А вот это нам и предстоит выяснить. Пойдем.
Вернулись в кабинет.
— Все в порядке? — спросила Кляйндт.
— В полном, — ответил Денисов, усаживаясь на свое место.
Я встал сбоку от окна. На улице раздался вой сирены — то ли скорой, то ли полиции.
Николай продолжил:
— Как вы объясните следующую ситуацию: вы сказали полиции, что в тот вечер отмечали день рождения Безрукова. А нам говорите совсем иное.
— В каком смысле?
— Прошу вас прочесть ваши показания полиции, — ответил эфэсбэшник и подвинул ей материалы дознания. Кристина прочитала, и туго сглотнув, отодвинула их обратно Денисову. — Я… я этого не помню. Тогда я была в таком стрессе, что все было как в тумане… могла всякой ерунды наговорить… — И помолчав, спросила:
— Это плохо? Ну, что мои показания теперь не сходятся?
— Мало хорошего… Кристина, скажите, знал ли ваш начальник, что вы задержались
