любимый киборг с ледяными серыми глазами!
Слабый треск ткани...
Отлетели пуговицы..? Неважно...
Какой же Волчарин горячий! Как хорошо и тепло в его объятиях... и какой невесомой я себя чувствую на его руках, когда он держит меня на весу и гладит, сжимает... несет куда-то через свой удивительный домашний лес и стремительно опускает на упругую поверхность одного из кожаных матов...
Я смотрю затуманенным зрением вверх - прямо в серые глаза с горящими черными зрачками, - вижу нависающие над нами хвойно-игольчатые ветки...
И меня настигает сумасшедшее чувство дежавю.
...это снова лес. Снова ночь и хвойная тьма вокруг. Я лежу на земле - под весом пугающе опасного и настойчивого преследователя... и вся изнемогаю от безумно сладкого желания, вспыхнувшего ошеломляюще остро и нежданно...
- Не бойся... - говорит он. - Ничего не бойся со мной...
А затем реальность и фантазия смешиваются в яркой вспышке блаженства от уже знакомой виртуозной игры его талантливых пальцев на мне.
- О... Боже... - я изгибаюсь дрожащей струной на грани обморока и тут же бессильно падаю на спину. - Боже... о-о...
- Обхвати меня ножками, - шепчет Волчарин с искаженным от страстного напряжения лицом. - Ну же...
Я с трудом фокусирую на нем затуманенный наслаждением взгляд и послушно приподнимаю дрожащие коленки. Чувствую, как мои губы трогает непроизвольная улыбка.
- Вот ты и поймал меня, серый волк, - говорю ему нежно.
Волчарин прислоняется лбом к моему лбу, щекоча кожу своими ресницами. Чуть отстраняется, чтобы заглянуть в лицо...
А затем на жарком выдохе шепчет:
- Охота окончена, - и плавным гибким толчком проникает в меня.
Последующий взрыв новых чувств и ощущений обрушивается на меня волнами феерического безумия. Чувствую себя податливой горячей глиной в руках настоящего мастера, который творит и вытворяет из меня гениальные шедевры самого яркого наслаждения в моей жизни.
Мастера, который делает из меня свою... и только свою... женщину...
Ох, Волчарин...
Ты - моë цунами.
***
Этим вечером я счастлива, как никогда.
Мы вместе принимаем душ, ужинаем, смотрим какой-то фильм... а точнее - снова сливаемся в объятиях под его фоновые звуки. И это наполняет меня невыразимым восторгом. Если не считать одну вещь.
Волчарин так и не сказал мне самое важное...
Уже поздней ночью я утыкаюсь ему в плечо и, зевая, счастливо признаюсь:
- Максим... я люблю тебя...
А в ответ, после короткой, почти незаметной паузы, слышу только слова:
- Сладких снов, моя девочка... - и участившийся стук его сердца под моим ухом.
Глава 45. Случайное откровение
Утром я просыпаюсь в неуютном одиночестве из-за прохладного сквозняка, которым тянет из приоткрытой форточки. Несколько секунд спросонья ищу рядом Волчарина, но широкая постель пуста. И это мгновенно напрягает меня.
Не поняла...
Он что - куда-то ушел с утра пораньше?
Следующие полчаса я еще надеюсь на какое-то недоразумение. Умываюсь, одеваюсь, привожу себя в порядок. Смотрю, нет ли где на столе записки или хоть какого-то намека на странное исчезновение мужчины, который накануне лишил меня девственности...
...и проигнорировал признание в любви.
Воспоминание об этом больно царапает. Очень больно.
Потому что надо быть совсем уж дурой, чтобы не понимать: если любимый человек оставляет слова любви без ответа, то это означает лишь одно...
Неразделенную любовь.
Один из самых страшных кошмаров юной неопытной женщины.
Ночью я была слишком сонная и усталая, чтобы задуматься об этом и осмыслить по-настоящему. Просто вырубилась в обнимку с волчаринским бицепсом. А сейчас меня начинает трясти.
В отчаянии смотрю на часы.
Полчаса! Полчаса, как я проснулась, а от Волчарина до сих пор ни слуху, ни духу. Ну как так? Как так-то вообще, а?!
Изрядно распсиховавшись, я порывисто натягиваю свой плащ, красную беретку и влезаю в ботинки. Спускаюсь вниз и обнаруживаю, что и внедорожник на первом уровне испарился вместе с хозяином.
И это только подбрасывает дровишек в праведный огонь моего гнева.
Стиснув зубы, выхожу за ворота и топаю по дороге прямо так, пешком. Слез пока нет - я слишком зла на Волчарина, чтобы начать себя жалеть. Зато оскорбленной ярости - хоть отбавляй.
Вот, значит, как он со мной решил поступить. Поматросить и бросить! А еще врал вчера насчет того, что «у нас всë серьезно». У-у, сволочь!
- Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненавижу! - бормочу под нос, зло пиная подвернувшийся под ноги камушек. - Робот бесчувственный!
- А, Мариночка! Доброе утро.
Этот мелодичный грудной голос, окликнувший меня только что, парализует очень знакомыми интонациями. Вчера же их слышала!
Медленно поворачиваю голову, чтобы проверить... да, так и есть.
На крыльце приятного кирпичного особняка неподалеку стоит элегантная бабушка Волчарина!
- Здрасьте, - не слишком дружелюбно бросаю я и делаю попытку пройти мимо, но Алла Дмитриевна, пристально глядя на меня, вдруг повелительно распоряжается:
- Мариночка, будь добра, зайди ко мне! Поговорить хочу.
Отказаться или проигнорировать ее просьбу у меня почему-то духу не хватает. Хотя в другое время подобного запаса внутреннего злого гонора мне хватило бы на отпор, как минимум, целому десятку высокомерных Полинок. Это для примера. А тут всего одна любезная женщина с повадками светской львицы...
Хотя с другой стороны, почему бы не подойти. Убудет от меня, что ли?
Автоматические железные ворота распахиваются перед моим носом сами собой. Я уныло останавливаюсь на нижней ступеньке крыльца, но бабушка Волчарина приглашающе
