Сзади раздалось шлёпанье босых ног. Потирая сонное лицо, на кухню вошла «безымянная» особа. Увидев его, она улыбнулась, подошла к нему сзади и обняла за туловище, прижавшись грудью к его ссутуленной спине.
«Головка бо-бо, миленький?», – спросила она игриво-нежно.
Несмотря на довольно приятное ощущение прижавшегося к нему тела, он раздражённо поморщился. Ну вот, уже «миленький»! Он так и знал!
Он повернулся к ней, некоторое время разглядывал её тело – при свете и в горизонтальном положении оно выглядело несколько иначе, ещё лучше, – отчего на его лице появилось довольное выражение. «Безымянной» это явно льстило. Затем ему в голову пришла шальная идея, и он тут же воплотил её в жизнь, процитировав довольно известную когда-то песню:
«Как тебя зовут, родная?».
На её лице появилось неверяще-обиженное выражение. Не дождавшись, когда он даст понять, что пошутил, она окончательно обиделась, и шлёпнула его ладонью по плечу, зло выпалив:
«Козёл!».
Он согласно мотнул головой:
«Ты тоже очень мила!».
Когда она порывисто ушла из кухни (а классно у неё колышутся ягодицы при ходьбе! ), он некоторое время сидел с недовольным выражением лица. Причём его недовольство было не конкретным, а таким, «вообще». Потом его заменило выражение обречённости, с которым он отлепил свои ягодицы от табуретки и медленно пошёл «мириться», по пути, машинально, выключив свет. Он был почти уверен, что он легко «помириться» с обиженной девахой, старательно «загладив» свою вину своим… Ему это практически всегда удавалось, особенно по первости отношений. Вот только с «гномиком»…
***
Она с самого детства вызывала у видящих её тёплые, радостные эмоции. Маленькая – наверное, порода такая; у них в роду по женской линии все маленькие, – с очень симпатичным личиком, с густыми чёрными волосами в причёске как у знаменитой когда-то французской певицы. Почти сказочное существо. Давно забыто, кто первым назвал её «гномиком», но это, кажется, «прилепилось» к ней навсегда; и даже став замечательной, во всех смыслах, женщиной, она оставалась «гномиком».
А женщиной она действительно была замечательной. При маленьком росте её грудь третьего размера казалась более чем полновесной и, надо сказать, такой же была в ощущении. Её маленькое тело было сложено до абсолюта женственно. Так что сама собой она вызывала у противоположного пола не только сексуальный интерес, что вполне естественно, но и просто эстетическое удовольствие от её внешнего вида (если верить, что мужчины на это способны).
Отношение к этому самому противоположному полу было у неё… спокойным, а временами – просто терпимым. Ну вот, устроены они так, что ж теперь? Но все равно они разные, и, может быть, однажды…
И вот так «однажды» она встретилась с Ним. Он был просто чертовски хорош – красивый, довольно высокого роста, мускулистый. Практически – идеал. И именно в отношении его она «отпустила» все свои чувства «на всю катушку». Она, конечно, прекрасно сознавала, что такие, как он всегда «нарасхват», и что будет очень трудно сделать так, чтобы он удовлетворялся ею одной. Но она очень старалась. Вообще-то, к сексу она относилась довольно спокойно; нет, «это дело», конечно, приятное, но.… Но стараясь «насытить» его, она не только никогда не отказывала ему, но и сама, даже не испытывая желания, предлагала, побуждала. Она даже позволила ему уговорить себя на оральный секс (оказалось – это вполне терпимо). Узнав о его слабости к выбритым женским «прелестям», она регулярно делала депиляцию, и даже сама привыкла… чтобы «так». В общем, баловала его собой как могла.
Какое-то время это помогало, и она была счастлива. Когда они были рядом, из-за её маленького роста никому и в голову не приходило, что она старше его почти на четыре года. Конечно, сейчас они были в таком возрасте, когда эта разница не имела особого значения, но всё-таки и её осознание сыграло свою роль, когда…
Только позже она поняла, когда их отношения начали рваться – незаметно, по чуть-чуть, расползаясь «по волокнам», как старая застиранная простынь. Но тогда она не хотела этого ни видеть, ни, тем более, признавать. Ну да, попойки с друзьями. Без неё. Бывает. Хотелось бы, чтоб пореже, конечно, ну да ладно. И полное нежелание верить, что он вполне мог там с кем-то.… Опять ночевал неизвестно где? Но ведь появился с мученическим видом (невозможно не пожалеть) и полон раскаяния в своей питейной невоздержанности. Да он наверняка был в полном «отрубе», какой уж тут…
Но постепенно у неё оставалось всё меньше и меньше сил, чтобы поддерживать в себе эти иллюзии и отрицать очевидное. А однажды она поняла, что беременна, и что необходимо как-то менять существующее положение вещей. И это совпало с его очередным загулом. Она хотела поговорить с ним не для того, чтобы узнать его мнение насчёт ребёнка – она вся хотела его родить, в любом случае, – а для того, чтобы он определился с тем, кто для него она. Она не хотела «привязывать» его к себе ребёнком; ей нужно было точно знать – или она его жена и мать его ребёнка, или…
Но он пропадал несколько дней. А когда появился с очередным покаянием, она уже всё для себя решила. Это был единственный раз, когда она «послала» его матом, и в тот момент всё стало очевидным. Всё прошло.
Вскоре, переговорив со старшей сестрой, она уехала к ней в другой город, чтобы там выносить и родить ребёнка.
Сестра с мужем были состоятельными людьми и жили в отдельном, довольно большом доме. Она не могла, как опасалась, особо их стеснить, так что приняли её довольно тепло. Но больше всех её приезду обрадовался её племянник – очень славный десятилетний мальчишка. Он сразу очень сильно привязался к ней, что её, по началу, даже немного удивляло – обычно пацаны довольно своенравны и упрямо отвергают всякие «телячьи нежности» (попробуйте погладить их по голове! ), а тут прям как котёнок. Но вскоре она, кажется, поняла, в чём дело. Её сестра была по-своему добрым человеком, но в ней не хватало ласки, тепла. Она, конечно, любила сына, но как-то… как в Америке, что ли, если судить по их фильмам. А ребёнку нужно было тепло. И у неё его было много-много.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
