«Зачем он лжет?» – подумал официант, забирая счет и деньги со стола. Но к оплате прилагались щедрые чаевые, и молодой человек поспешно удалился к себе за стойку, сделав вид, что ничего не видел. В конце концов, какая ему разница, чем занимался за столом этот странный посетитель?
День рождения Дворецкой праздновался на широкую ногу. За неделю до начала торжества дом заполонили наемные рабочие, декораторы и представители компании по организации праздников. В гостиной настелили полы для танцев, сделали даже специальный помост для приглашенного оркестра. Всю мебель из передних комнат убрали, чтобы освободить пространство для длинных столов с закусками а-ля фуршет. Подъездную аллею украсили праздничной иллюминацией, а перед входом в дом соорудили огромную арку из светящихся фонариков. Везде, куда ни глянь, шли приготовления к торжеству. Работники оранжереи составляли букеты, наполняли цветами роскошные вазы и расставляли их по всему дому. В кухне колдовала целая бригада нанятых поваров. По настоянию Дворецкой все закуски и горячие блюда должны были изготовить на ее кухне, а не доставить из ресторана. Поэтому кухарка, почувствовав в эти дни себя кем-то вроде шеф-повара, пребывала в блаженном состоянии. Правда, путала все больше, чем обычно.
Шоумены готовили праздничную программу. Шли долгие переговоры с артистами, задействованными в представлении, вносились спешные поправки к сценарию. Кто-то из исполнителей заболел в последний момент, кто-то требовал повышения гонорара, куда-то запропастились совершенно необходимые записи приветственных речей. Вышла из строя музыкальная аппаратура. Рабочие, занимающиеся полами, умудрились повредить проводку. Была разбита дюжина хрустальных фужеров, а из холодильника исчезла палка деликатесной колбасы. Словом, царила обычная суматоха. Стало быть, дела шли, как надо.
Даже охранник дядя Миша, человек необщительный и невозмутимый, проникся общей атмосферой грядущего праздника. Он покинул свою каморку и наблюдательный пункт и подолгу бродил по дому, останавливаясь то рядом с рабочими, наполняющими разноцветные шары из баллона; то рядом с нервными молодыми людьми, измеряющими шагами площадь гостиной. Он хмуро наблюдал за танцором, отбивающим на новом полу чечетку, и делал замечания уборщице, протирающей лестницу слишком мокрой тряпкой. До всего ему было дело.
– Ну а как же? – бормотал он. – А если эти молодцы взорвут дом или тот напомаженный фраер в ботинках проломит помост? Кто будет отчитываться перед Вероникой Анатольевной?
Утро юбилейного дня выдалось туманным и хмурым. До обеда моросил нудный осенний дождь, но потом немного развиднелось, и из-за туч даже показалось солнце. К четырем часам стали съезжаться гости, а к пяти в огромной гостиной Дворецкой яблоку негде было упасть. Дамы в вечерних платьях и мужчины в элегантных костюмах заполнили собой весь дом. Повсюду мелькали оголенные женские плечи. В воздухе витали ароматы дорогих духов. Звучала музыка. Слышался смех…
Настя ненадолго задержалась в своей комнате. Она подошла к зеркалу проверить, все ли в порядке с ее туалетом. Вечернее платье бледно-зеленого цвета выглядело замечательно. Смелое декольте немного смущало девушку, но она была вынуждена признать, что ее оголенная шея и соблазнительно приоткрытая грудь смотрятся неплохо. Ей даже стало жаль, что ее не сможет увидеть в этот вечер Логинов. Он бы оценил по достоинству ее красоту и, возможно, отказался бы на время от своих привычных насмешек.
Настя поправила перед зеркалом красивое колье из изумрудов, которое хозяйка одолжила ей на этот вечер. «Я хочу, чтобы ты выглядела роскошно, – заявила она. – Долой жемчуг, и убери подальше эти свои смешные браслеты». Девушка повиновалась и теперь, глядя на свое отражение, признавала правоту Вероники. Зеленые изумруды смотрелись восхитительно. Длинные серьги при каждом повороте головы легонько касались ее щек, и это ощущение ей безумно нравилось. Хотелось кокетничать, смеяться и получать комплименты. Какой же безумец этот Логинов, если пытается лишить Настю манящего окружения роскоши!
Ее взгляд упал на сумочку с лекарствами. Праздник праздником, но от обязанностей Настю никто не освобождал. Придется повсюду таскать за собой эту поклажу. Представив, как нелепо будет выглядеть сумка по соседству с ее роскошным платьем, девушка вздохнула. Привязав к ручке шифоновый шарф и соорудив из него нечто вроде банта, она успокоилась.
Закончив приготовления, она подошла к окну. Уже наступили сумерки, и в саду зажгли фонарики. Конечно, если бы окно ее спальни выходило на другую сторону дома, Настя могла бы увидеть подъезжающие к крыльцу дорогие автомобили; мужчин и женщин, ныряющих под праздничную арку, осыпающую всех прибывших золотым дождем. У нее в комнате было тихо, но даже сюда уже просачивался возбуждающий шум праздника.
Она отворила дверь. Так и есть! Ровный гул множества голосов и обрывки мелодий. Еще секунду она стояла, дрожа в легком платье, прислушиваясь к звукам внизу, затем решительно затворила дверь и медленно пошла к лестнице…
Праздник шел своим чередом. Слышались поздравления, льстивые речи в адрес юбилярши. Сама Дворецкая восседала в кресле, как государыня, принимающая своих подданных. Она была безупречно одета и причесана. Легкая улыбка не сходила с ее губ. Но она наблюдала праздник как бы со стороны, не участвуя в нем. Конечно, она вежливыми кивками благодарила артистов, принимала комплименты и позволяла целовать ей руку. Она даже что-то отвечала, иногда, но весьма к месту шутила, но при всем при этом оставалась безучастной, словно это торжество не касалось ее вовсе.
Изредка из огромной массы приглашенных она выхватывала отдельные лица. Вот ее старшая дочь Элеонора. Эффектная, высокая, статная, держится с достоинством, правда, немного напряжена. За ее руку цепляется супруг, непредставительный мужчина в плохо сидящем костюме. Надо же, когда-то она так настаивала на этом браке! Время внесло свои коррективы. Смешно подумать, что она понадеялась на то, будто из этого ничтожного человека может хоть что-нибудь получиться! Конечно, он не оказался прохвостом, но не зря говорят, что простота иногда хуже воровства. Понадеявшись на честное слово и приятельские отношения, он позволил обвести себя вокруг пальца. Юристы его компаньона так «обстряпали» все формальности, что бедняге ничего не оставалось, как с горечью восклицать: «Вот какова, оказывается, цена дружбы!» Скучный и лысый, он плохо смотрелся рядом с дочерью, и у Дворецкой, впервые за долгое время, шевельнулось что-то вроде сожаления по поводу того, что судьбу Элеоноры можно было устроить удачнее.
Рядом с супружеской парой вертелась какая-то длинная и тощая девица. Она бесцеремонно хватала Элеонору за руку и беспрестанно что-то нашептывала ей на ухо. Встретившись взглядом с Дворецкой, она послала ей широкую улыбку. Веронику передернуло. Девица выглядела отвратительно, и Дворецкая силилась вспомнить, где она уже видела это лицо. Ее память услужливо предоставила картинку дождливого осеннего вечера и странную встречу у ворот особняка.
– Надо бы пригласить знакомую в дом, – сказала она тогда дочери, опустив стекло автомобиля.
– Спасибочко, – молвила девица. – Но как-нибудь в другой раз. Мы с Элей теперь будем часто видеться.
А теперь эта особа с жуткими рыжими волосами и ярким макияжем присутствует у нее на празднике как гостья. Странная история. Надо бы в ней разобраться…
А вот Антонина со своим спутником. По случаю празднования своего юбилея Дворецкая решила сменить гнев на милость. Она не только вручила приглашение своей средней дочери, но и позволила взять с собой этого хлыща, о котором ей так много известно. Теперь у нее есть блестящая возможность понаблюдать за ними на празднике. Ничего не скажешь, парень хорош! Высокий, голубоглазый, мальчик с рекламной картинки. Как его зовут? Кажется, Марк. Что, вполне подходящее имя для убийцы. Но Антонина счастлива, держит кавалера под руку и внимательно следит, чтобы тарелка у него не была пустой. Удивительно, но, когда ее дочь улыбается, ее можно назвать даже симпатичной. У нее, оказывается, довольно ровные зубы и милая ямочка на правой щеке. Странное открытие, ведь Дворецкая всегда считала ее дурнушкой. А может, все гораздо проще? Антонина никогда не улыбалась ей. Возможно, Веронике не стоило быть с ней такой суровой…
Ну а вон там, в самом углу, ее сын Владислав. Он проворно наполняет тарелку разными вкусностями и обшаривает глазами стол. Вдруг у соседа еда вкуснее. Мальчик совсем не следит за фигурой. Брюшко распирает пиджак. Ему уже скоро тридцать лет, а рядом с ним нет даже плохонькой спутницы. На его месте Дворецкая не насыщала бы сейчас желудок, а внимательно приглядывалась к гостям. Многих ее знакомых сейчас сопровождали взрослые и симпатичные дочери. Пора бы найти мальчику пару…
