Нефти в Баку много. Тысячи пудов вычерпывают добытчики из колодцев, где вместо воды колышется, тускло поблескивая, густая темная жидкость. Большей частью темная — но бывает и светлая, которую называют белой. Такая дороже впятеро из-за редкости. Ту и другую разливают в бурдюки из овечьих шкур и развозят на продажу по всей Персии, как незаменимое средство для лечения парши у верблюдов. Здесь, в месте добычи, ей находится и другое употребление: за недостатком древесного топлива, в очагах пылают облитые "земляным маслом" камни. Царь Петр пытался развернуть торговлю сим редким товаром в Амстердаме; по его указу русскому торговому агенту послали три бочки. Но спроса голландцы не выказали — видно, применения не нашли.
Ну и Бог с ними, с голландцами. Как сказал, узнав о сей незадаче, один торговец-персиянин — "пусть у них все верблюды запаршивеют, коли не покупают нашу нефть". Еще год назад, увидев (а также понюхав и попробовав на язык) оба сорта, я сразу же заподозрил, что разница между ними заключается в какой-то загрязняющей примеси, наподобие дегтя, от которой субстанцию можно очистить перегонкой. Простой расчет показывал, что превращение черной нефти в белую увеличит годовой доход от сих промыслов тысяч на восемьдесят. Ну, пусть на сорок — из-за неизбежного спада цены на дорогой сорт при росте предложения. Все равно прибавка окажется больше всего податного сбора с Бакинской провинции. В надежде убить одним выстрелом обоих зайцев — военную выгоду и коммерческую — мои работники приступили к опытам по перегонке. Первый же заход дал ожидаемый результат. Грязь оставалась в перегонном кубе, а из охладителя капала прозрачная и легкая, как спирт, горючая жидкость. Постепенно возвышая жар, отгоняли все более плотные и маслянистые части. Когда вскрыли примазанную суриком на олифе крышку реторты, на дне обнаружилась черная вязкая смола с запахом столь резким и отталкивающим, что я мгновенно нашел ей применение и послал для пробы на судовую пристань.
Среди корабельных мастеров существует поверье, что смола защищает дерево от гнили тем лучше, чем она духовитей. Возможно, и так — хотя сравнительные опыты мне неизвестны. Но ежели сие хоть отчасти окажется правдой, то нефтяная древесную перебьет. Особенно в тропических водах. Мне пришли на память жалобы английских судовладельцев, чьи корабли возвращались из Вест-Индии насквозь изъеденные червями: пожалуй, даже самый голодный червяк потеряет аппетит, если обед будет подан под таким соусом.
В части зажигательных средств результаты получались тоже любопытные. Легкий нефтяной спирт превосходно воспламенялся и горел даже на воде (в точности, как писано в старых книгах). Его недружба с сим элементом открывала новые пути для совершенствования подводных мин. Что, если порох пропитать этой горючей жидкостью? Будет ли он после такого отсыревать? Какие пропорции пороховых ингредиентов желательны для подобной смеси? Вопросов рождалось великое множество. Приготовление новых составов для огнеметательных труб инвенции Корчмина и опробование оных в сравнении со старыми тоже не обещало безделья. План опытов был расписан до весны. Походную артиллерийскую мастерскую до упора загрузили работой. Перегонный куб пыхтел теперь днем и ночью.
Кстати, прекрасная идея для усовершенствования сего нехитрого устройства была позаимствована мною в одном из свежих нумеров "Философических трансакций Королевского Общества". Водяные и спиртовые термометрические трубки известны со времен Галилея; однако статья гаагского стеклодува и нового коллеги по Обществу Даниэля Фаренгейта предлагала ученому миру две остроумных новации. Во-первых, наполнителем он избрал ртуть, сохраняющую жидкий вид при многоразличных степенях жара; во-вторых, предложил шкалу теплоты с опорными точками, установленными самой природой. Как географическую широту определяют по наклону Полярной звезды, так градус нагрева стало возможно сверять по линейке. Термометр превратился из игрушки в точный прибор: находясь за тысячи миль от ученых собратьев, я мог теперь описать процесс нефтяной перегонки в точных цифрах, что и вознамерился сделать. Предстояло только дождаться заказанных в Богородицке стеклянных трубок.
За вычетом летучей и смолистой частей, примерно половина первоначального объема черной нефти совершенно уподоблялась дорогостоящей белой; сия субстанция оказалась также превосходна для употребления в масляных лампах. Некоторое количество отправили в Россию — однако при тамошней цене постного масла в пятиалтынный за ведро на большие продажи надеяться не приходилось. К тому же свечи удобней. Это на Востоке правоверный магометанин не оскверняет свой дом сжиганием вонючего жира поганого животного и поныне пользуется жестянкой, прославленной в знаменитой сказке про Аладдина.
Восточный дух проник нечувствительно и в мои ухватки. Его наивысшим выражением стала попытка завести себе православных янычар. Известно, что сие войско у турок первоначально состояло из чужаков, новообращенных инородцев. Вот и я решил создать нечто подобное: правда, из иных соображений, нежели султан, отдавая первенство таким преимуществам, как привычка к жаркому климату и устойчивость к местным болезням. А еще — надеясь на свойственную оторванным от родовых корней юношам верность господину, и только ему одному. Последнее было особенно важно, ибо сей отряд мыслился зачатком приватной вооруженной силы. Разумеется, петербургских интриганов удар бы хватил, узнай они об этих планах — но планы строились весьма долгосрочные, и первые шаги выглядели вполне невинно.
Мир замыслов гораздо пространней, нежели мир действительный. Идея получает шанс воплотиться, когда в одном пункте сходятся нужда и возможность. И еще, разумеется, деятель, способный запрячь сих коней в колесницу своей фортуны. Вышло так, что к северу от Кавказского хребта звезды расположились наилучшим для меня образом. После низложения шамхала и усмирения его подданных на очереди стояло наведение порядка в Кабарде. Братья Бековичи вместе с кузеном, князем Арсланбеком Кайтукиным, давно уже требовали военной помощи для восстановления своих законных прав и наказания изгнавшей их с отеческой земли враждебной партии. Теперь у Матюшкина появилась возможность исполнить союзные обязательства. Драгунские полки обрушились на владения клиентов Крыма, как Божий гнев на нераскаянных грешников. Тысячи бежали на Тамань; другие тысячи изведали бремя неволи. Ясырь упал в цене едва ли не до стоимости кормежки. Лишь девицы стоили по-прежнему дорого, от ста до пятисот рублей; но девиц покупать мне нужды не было: по туземному обычаю красивых невольниц дарили "русскому паше" наравне с конями либо оружием. Отказаться? А вы представляете меру оскорбления, нанесенного подобным жестом дарителю и (что немаловажно) самому подарку? Зарезать обоих на месте было бы менее непристойно. К тому же девушек их судьба нисколько не смущала. Уж не знаю, какими путями расходятся среди женщин подобные сведения, но даже в самых дремучих уголках Кавказа слышали, что великая и мудрая Экатэрин-ханум, властительница империи руссов, тоже начинала наложницей. Кто скажет, что умная и ласковая рабыня не сможет повторить ее путь? Время от времени, когда у меня на кухне соперничество за благосклонность хозяина совсем уж перехлестывало через край, я раздавал весь курятник в услужение холостым офицерам.
Впрочем, сии аспекты к делу не относятся. Так вот, используя выгодную конъюнктуру и заменив деньгами турецкую методу девширме, мои агенты скупили несколько сот мальчиков не старше четырнадцати лет. Накормленные, умытые и снабженные теплой одеждой, под отеческим присмотром старых солдат пленники отправлялись в Бекташево и другие имения, где их раздавали в крестьянские семьи со строгим наказом заботиться, как о своих. Ребятишек крестили в православную веру, учили русскому языку, грамоте и счету. Со временем планировалось отправить их в Тайболу, где имелась заводская стража из отставных солдат и унтер-офицеров, и было кому учинить воинскую экзерцицию. Подрастающие бойцы соединили бы дисциплину регулярного войска с природной храбростью и завидным здоровьем черкесов. Этот народ особенно крепок и вынослив, потому что в отношении к детям следует примеру спартанцев — только вместо Тайгетской пропасти использует оспу, коей заражают младенцев, чтобы избавиться от слабых. Жестоко? Что ж, Кавказ — это край, где мягкосердечные не выживают.
Так и проходило время: в мыслях, трудах и заботах. Прибавьте ко всему помянутому хлопоты о демаркации границ с Оттоманской Портой (совместно с приехавшим из Константинополя Румянцевым), переписку со взбалмошным шахом Тахмаспом об основании торговой фактории в Астрабадском заливе, обучение будущего вождя асассинов Франческо меткой стрельбе, минному делу и латинскому языку, управление (большей частью по почте) кучей деревень, большим заводом и тремя торговыми компаниями, — и вы поймете, почему я мало вспоминал о своих зложелателях, строящих козни в далеком Петербурге. Зато они обо мне не забыли.
