Я покачал головой.
— Я думаю, девушка не ставила генерала в известность по поводу издательства. Скорее, она действовала на свой страх и риск. И вообще… — Я подумал. — Все-таки нью-йоркская газета. Мало шансов, что рассказ попадет на глаза…
Мы заговорили о другом. И более свободно.
Напряжение спало.
— Я ведь не рассказал, чем закончилась наша прогулка по Шереметьеву вслед за Калиншевским… — Рембо вернулся к столу.
— Я как раз хотел спросить…
— Адвокат встретил молодого мужчину — тот тоже прилетел рейсом "Эль-Аль" из Тель-Авива. В порту они держались как незнакомые… И, когда шли к машине, тоже.
— Уехали вместе?
— Да. Калиншевский сидел за рулем. В последнюю минуту гость выскочил из толпы и… Сразу на заднее сиденье… В порту они находились вместе секунды три не более. И в эти секунды ребята их запечатлели… — Рембо бросил на приставной столик передо мной несколько снимков, сделанных скрытой камерой.
Я посмотрел фотографии. Частично смазанные снимки…Наиболее удачным можно было признать тот, на котором Калиншевский и его спутник были сфотографированы стоящими рядом, они вроде и не смотрели друг на друга.
Прилетевшего я тут же узнал.
Его фотографию я видел в альбоме вдовы Любовича в Гило.
Вымазанный целебной грязью молодой спутник морщинистого старика-мафиози на берегу Мертвого моря!..
Узкое белобрысое лицо. Рыжеватые ресницы, маленькие глаза. На вид ему можно дать и восемнадцать и двадцать восемь. Если прибегнуть к сравнению из животного мира, он напоминал…
Лисенок!
Калишевский на снимке вызывал в памяти матерую восточноевропейскую овчарку…
— Удачно получилось… — Рембо был доволен снимком.
Начав анимальные сравнения, я уже не мог остановиться.
Рембо был похож на большого бурого медведя. Короткая стрижка. Уши торчком. Близко расположенные к носу некрупные озорные глаза, большие ладони…
— А что было дальше?
— Дальше не менее интересное… — Рембо вышел из-за стола, чтобы лучше видеть мою реакцию. — Калинишевский отвез своего гостя… Куда? Как ты думаешь?
Он давал понять, что произошло невообразимое…
Я напряг свои мыслительные способности.
— В ресторан на Останкинскую башню?
— Ни за что не угадаешь!
— В Кремль? В ЦДЛ?!
— В элитный дом на Северо-Запад! — Рембо мог торжествовать: никогда бы это и в голову мне не пришло. — В квартиру, где до этого жила девушка Арзамасцева! Где снималось кино, которое мы сейчас смотрели… Что ты скажешь на это?
— Что тут можно сказать…
Арзамасцев неспроста решился на комбинацию, какую он разыграл вместе с девушкой. Скорее всего, ему готовили такую же участь как в свое время главам другого фонда. Может что-то вроде взрыва на Котляковском кладбище…
Из таких организаций по-хорошему не уходят. Только вверх или на кладбище.
Появление в Шереметьево нового персонажа с Ближнего Востока говорила о многом.
Я вернулся к фотографии.
— Я видел его на снимке в Израиле. Он из Службы собственной безопасности Фонда. Он был там на Мертвом море вместе с Любовичем…
— Знаешь, кто он?
Мне показалось, что я знаю:
— Киллер. Его привезли в Москву под Арзамасцева. Но опоздали…
Снова к элитному дому
На ночь глядя, я погнал к элитному дому.
Сыщика, как и убийцу, всегда тянет на место происшествия. Надеется ли он отыскать новую улику или только продолжение своим логическим умозаключениям…
Почему Калиншевский привез киллера в дом на Северо-Запад?
Само собой адвокат не подозревал о подруге генерала, которая до этого жила в квартире не менее трех недель, пока я вел наблюдение… Об инсценированной здесь драме убийства…
Ответы на эти вопросы уже однажды были совсем близко — когда я в последний раз проник в квартиру… Но тогда я прошел мимо них.
Мысленно я попробовал вернуться в тот день…
Меня поразило идеальное состояние квартиры, ее словно вылизали. Все аккуратно вычищено, убрано. Ни пылинки…
Образцовая кухня, словно с иллюстрации современного интерьера, картинка образцового европейского дизайна…
Я заглянул в кухонные шкафы. Соль, сахар, постное масло… Все только что купленное, нераспечатанное. В холодильнике рыбные и мясные консервы, коробка с десятком диетических яиц, кетчуп…
"Безликий гостиничный номер…"
Никаких следов пребывания девушки. Все убрано, все готово для приема нового постояльца… Любой, кто въедет, никогда не сможет догадаться, кто здесь жил до него, род его занятий, предпочтения…
Ничто не напоминало о собаке, бродившей по квартире…
Миски ее тоже исчезли…
Обстановка что-то подсказывала мне — но я оказался глух…
В квартире не было ничего личного, ничего, что можно увидеть в каждом доме — безделушек, фотографий, книг…
Только холодильник с полуфабрикатами, коробочки, баночки… С окончанием срока годности все легко заменить в ожидании приезда нового квартиранта…
"Ведомственная комната отдыха для командировочных?.."
Внезапно я поймал мысль.
В квартире не пахло жильем!
До меня вдруг дошло:
"Конспиративная квартира!.."
Площадь, которую используют спецслужбы в оперативных целях — в первую очередь, для встреч со своими людьми…
Квартира, о которой известно лишь узкому кругу лиц — тем, кто непосредственно с ней связан. Еще начальству, давшему санкцию на ее приобретение.
И, наконец, содержателю, тому, кто числится по всем документам ответственным съемщиком. Обычно это кто-либо из одиноких отставников, умеющих держать язык за зубами…
Районные Управы и ДЭЗы обычно понятия не имеют о целевой эксплуатации выделяемой жилой площади.
Как и соседи в подъезде…
Живущие рядом только диву даются, наблюдая образ жизни иного Ивана Ивановича, избегающего общения, подолгу отсутствующего, не отвечающего на дверные звонки, а то и — встречая выходящих из его квартиры незнакомых людей, всегда в одиночку — не здоровающихся, не вступающих в контакт, молча уводящих взгляд в сторону…
Я понял:
Покойный Любович только значился номинальным владельцем, в действтельности же был лишь ее содержателем.
Квартира не принадлежала ему, поэтому, составляя завещание, с которым Леа познакомилась в Иерусалиме, в "Рашам ле инъяней еруша", он и не включил московскую жилую площадь в завещательную массу…
Выходило, что Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции продолжал пользоваться ведомственной конспиративной квартирой, а генерал Арзамасцев как Исполнительный директор и первое лицо в Фонде — использовал квартиру для проживания своей любовницы. Как и "пежо". Машина была лишь приложением к служебной жилой площади, потому "пежо" и находился постоянно на стоянке у дома…
С исчезновением Арзамасцева конспиративная квартира и "пежо" перешли в распоряжение следующего на иерархической лестнице генерала — Хробыстова, который и дал разрешение поселить в ней киллера…
Я прижал к обочине, набрал на мобильнике телефон "Лайнса" — Рембо был у себя.
— Как там Калиншевский? Он собирался позвонить, если Арзамасцева официально объявят в розыск…
— Не звонил. Кстати, мне известна настоящая фамилия Калиншевского. Он из Питера…
— Ты вышел на него?!
— Получилось так… Адвоката узнал пенсионер-комитетчик на выездных воротах. Оказалось, Калиншевский учился в школе с его племянником… Ну, а дальше просто… Бирк поехал к племяннику домой. Я связался с коллегами в Питере. Во время учебы Калиншевский значился как Бобров… Бобров Николай Михайлович. Он закончил физико-математическую школу, а затем Высшую школу КГБ по специальностии "прикладная математика" с присвоением квалификации "инженер-математик"…
Я и не представлял, что Высшая школа КГБ готовила математиков.
— А потом?
— Уволили по компрометирующим основаниям…
— Чем он может заниматься в Фонде?
— Как обычно… Обеспечение внутренней безопасности. Оценка лояльности сотрудников. Ну а его конек — коммерческая деятельность… Рембо процитировал лежащий перед ним документ. — "Учредитель и руководитель тринадцати различных коммерческих фирм…" — Рембо пропустил несколько строк, снова вернулся к оперативной установке. — "Налоговой полицией Санкт-Петербурга решается вопрос о возбуждении против него уголовного дела… "Но это нас не касается… Интересно вот это! — Рембо нашел нужное место. — "Женат. Жена Калин Сарра, гражданка Израиля…" Вот откуда "Калиншевский"! "Вступил в брак в городе Старая Загора, Болгария. В настоящее время с женой не живет…"
Рембо закончил прогнозом:
— Фонд не передаст материал в милицию. У них на Арзамасцева ничего нет. Все — только внутренние разборки. Поэтому они и не спешат объявить его в розыск. Ни к чему светиться…
