Законы, о которых рассказывалось в этой главе, являются общечеловеческими. Они суть следствие биологической природы человека и действовали у всех народов и во все времена. В том числе и в древней Скандинавии.
Как и повсюду, большинство населения там составляли земледельцы, охотники и рыболовы, не помышлявшие ни о каких приключениях. Но были и другие люди – активные, дерзкие, независимые, стремившиеся к какой-то иной жизни, к дальним путешествиям, опасностям и воинским подвигам. Собираясь вместе, эти люди объединялись в ватаги, избирали себе вождя – хёвдинга. А поскольку к морю они были привычны едва ли не больше, чем к твёрдой земле, рано или поздно у них появлялся корабль, на котором они и отправлялись в походы…
Вот этих-то людей, «ушедших из дома», «живущих не как все», и называли викингами . Теперь понятно, что какая-то особая воинственность или кровожадность здесь ни при чём. Просто в древней Скандинавии действовали те же законы традиционного общества , что и во всём остальном мире. Просто местные условия, в которых действовали эти законы, были достаточно своеобразными. А кроме того, история распорядилась так, что интересующее нас явление происходило всё-таки не в такие уж отдалённые времена. Нашлись грамотные современники, которые оставили достаточно подробные описания. А влажная глинистая земля Северных Стран сохранила огромное количество предметов, по которым учёные могут достаточно достоверно установить, как же в действительности жили люди в ту эпоху.
Эпохой викингов историки называют период с конца VIII по конец XI века нашей эры, потому что вся жизнь тогдашней Европы – да и не только Европы – проходила «под знаком» постоянных набегов воинов из Северных Стран.
Введение в род
Рассказывая о большой семье, о роде, властно определявшем всю жизнь древнего человека, мы уже проследили парадоксальную на первый взгляд мысль: родственниками не рождались . Мы видели, как присматривался род к новорожденному малышу – своей собственной плоти и крови. Но ведь в древности, точно так же как и теперь, жизнь подбрасывала самые неожиданные «повороты сюжета». Скажем, появлялось на свет дитя, рождённое не в семье, а, как принято выражаться, «на стороне». Как должен был поступать его отец, если он не бегал от отцовства, а, наоборот, желал присоединить, например, внебрачного сына к своему роду и сделать его законным наследником?
Ситуаций могло быть величайшее множество. Например, боевой поход или просто путешествие по каким-то делам ознаменовалось ещё и любовным приключением, в результате которого родился ребёнок. Или родился ребёнок у рабыни, не состоявшей, естественно, в браке с хозяином. Или, помимо «главной» жены, появлялась «младшая» жена или наложница, у которой опять-таки рождался ребёнок. Или…
Учёные пишут, что общего термина «незаконный ребёнок» в те времена не существовало. Зато древние скандинавы различали несколько категорий детей, которые без обряда усыновления не имели права на отцовское положение и имущество. В частности, это «хорнунг» – ребёнок женщины, за которую не был уплачен свадебный выкуп («мунд»), «рисунг» – ребёнок свободной незамужней женщины, «тиборн» – ребёнок рабыни и «эттлс» – безродный.
Как же происходило усыновление?
В эпоху викингов законы существовали в устной форме; как рассказывается в соответствующей главе, вместо современных сборников законов существовали «ходячие кодексы» – люди, помнившие законы наизусть и произносившие их в случае необходимости. Их так и называли – законоговорители . Законы передавали из поколения в поколение на протяжении веков, в результате чего словесные формулы шлифовались, приобретали отточенность и лаконизм. Современные учёные судят о законах времён викингов по нескольким судебникам, составленным в Норвегии в XIII веке. По мнению языковедов, записанные в них юридические формулы несут на себе несомненную печать устной традиции: по своему построению они напоминают стихи, часто перекликаются с пословицами и поговорками, и при каждой следует непременная фраза: «как говорили в старину».
Вот что сказано в одном из таких судебников о том, как следует вводить в род внебрачного сына:
«Отец вводит своего сына в род с согласия своих ближайших наследников. Пиво из трёх мер солодового зерна варится, и трёхлетний бычок забивается. Шкура сдирается с правой задней ноги бычка выше колена, и башмак делается из неё. Отец заставит сына, вводимого в род, вступить в этот башмак. Отец должен вступить в башмак, держа на руках своих несовершеннолетних сыновей, но его совершеннолетние сыновья должны вступить в башмак сами. Если он не имеет сыновей-первонаследников, тогда те мужчины, которые ближе по наследству, после него вступают в башмак. Вводимый в род берётся на колени мужчинами и женщинами. Женщины также могут быть свидетелями, наравне с мужчинами, в том, что вводимый в род был полностью включён в род этой церемонией, так как имеет такую же обувь, в которую все они вступают…»
Во время действия отец должен был произнести следующую речь-клятву:
«Я ввожу этого человека в права на имущество, которое я ему даю, на деньги и подарки, на сидение и поселение, на возмещение и выкуп, и во все личные права, как если бы за его мать был уплачен свадебный выкуп».
Обряд так и назывался: «эттлейдинг» – «введение в род». Для современного человека, не знакомого с закономерностями мифологического мышления древних людей, приведенный выше «сценарий» эттлейдинга выглядит полнейшей бессмыслицей. Спрашивается, какая разница, сколько варить пива и какого бычка резать для празднества, что за непонятный башмак и ещё менее понятные манипуляции с ним? Почему, наконец, надо «заставлять» сына, который, надобно думать, и сам вовсе не прочь узаконить своё положение?..
Однако, как водится, если немного подумать и кое-что вспомнить, в древнем обряде можно разобраться без большого труда. Учёными-скандинавистами уже проделана эта работа. Последуем же за ними и убедимся, что – как это сплошь и рядом и бывает – привычные всем нам понятия поворачиваются неожиданными гранями.
«Бессчётное количество»
Почему пиво варилось именно из трех мер зерна, а бычка для заклания выбирали опять же трех летнего?
Совершенно очевидно, что всё дело здесь в «священной и магической» цифре три . Мы с детства привыкаем к тому, что цифра эта некоторым образом особая: здесь и выражение «Бог троицу любит», и три попытки, которые, как правило, даются спортсмену на соревнованиях. Но случалось ли нам задумываться, почему именно три ?
Если обратиться к животному миру, оказывается, наши «братья меньшие», принадлежащие к различным видам, вполне способны к счёту, но лишь в определённых пределах. Специалисты выяснили, что, например, кролик умеет считать только до четырёх: всё, что дальше, для него поистине «бессчётное количество». Есть свои пределы и у других животных. Человек же, как пишут учёные, свой предел счёта отодвигал постепенно, по мере того как сам выделялся из животного мира. Не случайно термин «бессчётное количество» любят употреблять маленькие дети, те, которые на вопрос: «Умеешь считать?» – в лучшем случае отвечают: «До десяти». «Бессчётное количество» у них начинается с одиннадцати. Каждый ребёнок, подрастая, как бы пробегает в ускоренном темпе историю развития человечества. Пределы счёта расширяются по мере того, как в этом возникает нужда. Интересен факт, установленный языковедами: в языке некоторых племён, и сейчас ещё живущих по законам каменного века, очень мало числительных. Зато присутствует не просто знакомое нам грамматическое множественное число, а «двойное», «тройное», «четверное»… Трудно перевести на подобный язык книгу по высшей математике, но, спрашивается, зачем? У народа, живущего в пещере, нет пока нужды в уравнениях. Появится нужда – возникнут и средства…
Так вот, был, оказывается, в жизни наших отдалённейших предков такой период, когда «бессчётным количеством» для них было… число три .
Один – это понятно всякому. Двое – это ты и я, мужчина и женщина, семья, любовь. Появляется ребёнок – и нас уже «очень много»…
Вот тогда-то, в глубокой древности, и сформировалось особое отношение к числу три. Теперь понятно, почему у нашего Змея Горыныча именно три головы, а на бой с ним выходят, как правило, трое сказочных братьев. В эпоху, когда складывались легенды о Змее и борьбе с ним, подобное определение численности сражавшихся, вполне возможно, подразумевало «многотысячные армии». Бессчётное количество, и всё тут! А «тридевятое царство»? Край света, другая галактика. А «тридцать лет и три года», которые Илья Муромец просидел на печи, прежде чем сделаться богатырём? Кому доводилось серьёзно болеть, тот знает, что вынужденная беспомощность длится, с точки зрения больного, целую вечность. Может быть, именно эту мысль хотел подчеркнуть создатель былины?
