— Хороший автомат, — сообщил Фридрих, крутя в руках «шмайссер» с деревянным прикладом и магазином, пристёгивающимся слева сбоку. — Лучше армейского, надёжнее уж точно.
— Приклад паршивый, — сказал фельдфебель, осматривающий оружие рядом с ним. — Тут бы нормальную рукоятку, а не вот это.
— Зато хват за цевьё удобный, а то с этим тридцать восьмым вечно перекос случается, если в запале взяться за магазин, — принялся защищать «шмайссер» бывший служащий военной полиции.
Их спор остановил инструктор, который несколькими громкими словами привлёк к себе внимание групп. Следующие полтора часа они слушали, повторяли услышанное, разбирали и собирали оружие, совершали с ним упражнения по холостой изготовке к бою. После их погрузили в тентованные грузовики и отвезли практически к литовской границе на закрытое стрельбище на территории бывшей советской части. Там они до самой темноты стреляли, стреляли, стреляли. Здесь им пришлось провести ещё трое суток. Первые прошли также на стрельбище. А затем их вывезли в густой лес, где они демонстрировали свои навыки следопытов и разведчиков. Нет, их не учили, как правильно передвигаться по нему. В этом солдаты могли сами дать сто очков форы любому инструктору. Здесь группы наскоро проходили боевое слаживание, оценивая то, на что способен товарищ слева или справа. Как он ведёт себя, не зарывается ли или наоборот, не осторожничает ли, подводя весь отряд. Заодно солдаты оценили эффективность нового оружия, его «характер». И здесь же посмотрели на работу лозоходцев.
— После нас здесь трава теперь расти не станет, — весело произнёс Александр Лодзе, оказавшийся неунывающим парнем. Казалось, что даже известие о собственной смерти не сумеет его расстроить.
— Ага, это точно, — поддержал его один из шутце группы. — Сюда теперь зачастят табачники и торговцы специями.
В своей речи солдаты подразумевали то, что в ходе учений им пришлось потратить уйму специальной смеси, основу которой составлял жгучий красный перец и мелко молотый табак. Спецгруппам предстояло прятаться в тех местах, где гуляли люди-волки. Шанс, что их удастся обмануть при помощи подобной уловки был невелик, но всё-таки он существовал. И отбрасывать его никто не желал. Ведь это был и шанс на жизнь.
И вот настал тот день, когда группы вошли в страшный лес. Это случилось перед самым рассветом, чтобы снизить риски обнаружения со стороны вражеских наблюдателей. Также стоило соблюсти секретность и среди своих, где могли найтись вражеские агенты или сочувствующие врагу.
Семь групп разбросали от пересечения дорог Лепель-Полоцк-Витебск до Лепеля. Им вменялось провести не столько разведку, сколько испытать работу лозоходцев в боевых условиях.
Каждый в группе обер-лейтенанта был одет в чистую одежду и нательное бельё, которые не просто постирали, а отмачивали сутки в ручье, чтобы удалить любые запахи. Солдаты вымылись и сбрили все волосы на теле. Включая и шевелюру. Оружие несколько раз протёрли ветошью, удаляя смазку. А затем ещё раз тряпицами со специальным составом.
Удалившись на пару километров от дороги, группа остановилась. Двое встали в охранение, прочие стали аккуратно обдирать хвою с елей после чего растирали ту в ладонях и потом втирали в одежду. На сапоги натянули специальные мешочки, которые будут смазывать отпечатки подошв, превращая рубчатые следы в нечто бесформенное, дополнительно сыпанув внутрь них по горсти хвои. Было бы лето, то нашли бы муравейник, разорили его и заменили бы муравьями еловые иголки. Муравьями весь лес истоптан. Их запах не вызывает тревоги ни у кого. При этом кислота, выделяемая ими при укусах, перебивает многие ароматы.
— Ещё бы дымком можжевельным вчера с вечера стоило б окурить одежду и оружие. Да где ж его тут взять, — посетовал вполголоса Фридрих.
— Они не чистые звери, если всё правда, что говорят про вервольфов в этих лесах, — также тихо произнёс Густав. — Для них дым может стать сигналом опасности.
— Лучше бы разбомбили бы тут всё, — высказал своё мнение Ян.
— Пробовали, но без результата. А потом сами лётчики стали отказываться летать на бомбёжки из-за огромных потерь и странных событий. Не помогало и то, что часть таких отказников отправили кого под трибунал, кого в штрафники.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А я слышал, что эти круглоголовые из аненербе хотят подружиться с местной нечистью. Вроде как сам фюрер запретил бомбить лес, чтобы не повредить что-то важное, — сказал один из рядовых.
— Ты лучше молчи, Фриц, — одёрнул его командир группы. — Здесь-то все свои. Но если забудешься и скажешь подобное после возвращения, то я за твою жизнь и пфеннига не дам.
«Сначала ещё вернуться нужно», — подумал Фриц. Вслух побоялся это сказать, чтобы не позвать беду. Вместо этого, также мысленно, быстро произнёс молитву Деве Марии.
Благоухая хвоей, немцы двинулись дальше. Где-то через километр-полтора Густав достал карту с компасом, сдвинул рукав куртки, открывая циферблат часов, и несколько минут уточнял местоположение группы.
— Чуть больше километра осталось то границы, где стабильно случаются нападения на патрульные отряды, — наконец, произнёс он.
В ответ на его слова никто даже не повёл взглядом. Все давно были не новичками, чтобы нервно хвататься за оружие и снаряжение, лишний раз проверяя их, получая ложную уверенность в том, что оно поможет им справиться с любой опасностью. Они сами не раз убивали таких, обвешанных огнестрельным железом с ног до головы, верящих, что они-то точно справятся с любым, кто встанет у них на пути.
Редкие сугробы и овраги, всё ещё заваленные снегом, немцы обходили стороной, чтобы не оставлять следы. Сами же при этом внимательно осматривали их, тщательно изучая любые отметины на снежном покрове, даже если те принадлежали птицам или мелким зверькам, вроде белки или куницы.
Километр прошли сторожась, но достаточно быстро. Потом ещё один и ещё.
— Пора, Густав, — шёпотом произнёс Фридрих во время очередной остановки. — Скоро будет граница, сквозь которую ещё никто из наших не проходил.
— Действуйте.
Лозоходцы достали из своих ранцев несколько конвертов из картона, в которых хранились рамки — их главное оружие. В аненербе поработали на отлично, сделав их из разных материалов. Сейчас Фридрих взял рамки из ивы, а Александр медные.
«Лучше бы у них ничего не получилось», — с надеждой подумал Густав. В отличии от своих подчинённых, он верил во всё потустороннее и верил в душу, которая после смерти может оказаться в лапах нечистой силы. А этот лес — её пристанище. Стоит его группе добиться каких-то успехов, как её погонят опять сюда. И кто даст гарантию, что удача не оставит их? На передовой ему спокойнее, чем в этом лесу.
— Стойте! — отвлёк его от мыслей крик Фридриха. — Густав… господин обер-лейтенант, стойте!!!
Резкий окрик заставил всех солдат замереть на месте и оглядеться.
— Дьявол и его приспешники, — громким шёпотом выругался Ян.
— Пресвятая Дева Мария, защити нас и отведи лукавого от наших душ, — пробормотал короткую молитву один из солдат и быстро перекрестился.
Отряд неведомым образом разделился. Густав с бойцами сместился вправо, Фридрих ушёл вперёд метров на сорок от них, а Александр оказался левее на двадцать метров. Обер-лейтенант сделал шаг, другой, чтобы приблизиться к лозоходцам. Но вдруг понял, что удаляется от них. Чувство ориентации буквально сошло с ума. Сознанием мужчина знал, что выбрал правильно направление, но почему-то уходил в сторону, хотя каждый шаг делал медленно и буквально высчитывая его, как артиллеристы каждый свой выстрел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Буэ-э, — фельдфебеля стошнило. — Буэ-э…
Густав сам чувствовал неприятный комок в животе, который подкатывал вверх. Всё из-за борьбы собственного разума с навеваемым извне ощущением. Нечто похожее он испытывал во время недавних проверок, когда его накачали слабым препаратом для подавления разума и после с ним стал работать гипнотизёр. К слову сказать, стопроцентный раствор данного средства развязывал язык почти любому, но в половине случаев убивал пациента или делал его идиотом. Двойная доза заставляла любого выложить самые сокровенные секреты, но очень быстро вызывала инсульт с последующей смертью. Но кому-то в верхах показалось интересным проверить крепость разума солдат разбавленным раствором. Даже неприятно представить сколько погибло тех же пленных во время таких экспериментов, пока не было найдено безопасное количество препарата.
