Зал мастеров представлял из себя круглое здание из светлого камня со стеклянным куполом около трёх метров в высоту и около десяти диаметром на плоской крыше. В высоту Зал достигал двадцати метров, а диаметром был больше пятидесяти. В него вели восемь внушительных дверей из дерева, металла, камня, кости и даже огня и льда. Последние материалы лишь слегка холодили и грели, но не замораживали и не жгли. Стены, оконные и дверные проёмы, балясины на ограждении на крыше несли лепнину, резные узоры и другие украшения.
Как и с почти всеми моими постройками для Зала требовались учителя. Один быстро нашёлся. Им оказался старый знакомый ювелир из семьи евреев, которую я как-то спас от оголтевших полицаев. Ещё одним учителем Зала мастеров стал старик из тех семейств, что привёл Гай из своего мира. У него имелась способность к резьбе по дереву и кости, и я посчитал, что это может быть полезным при перерождении. На двух учителях я и остановился, так как цена их перерождения оказалась серьёзной. А ведь мне ещё гномов обучать.
— Итак, кто первый? — я посмотрел сначала на Гая, потом перевёл взгляд на его соплеменниц. — Уступишь дамам право быть первыми?
— Э-э, лорд, я и не собирался нарушать наш уговор, — вдруг огорошил меня бородатый любитель пива. Он сделал несколько шагов, подойдя ко мне вплотную, встал на цыпочки и прошептал. — Я просил ради них, за Ойри и Сату. А сам я ещё хочу послужить тебе проводником. Опять же со старейшинами сумел найти общий язык, а новому твоему посланнику придётся хуже с этими упёртыми старикашками.
— Да уж, — вздохнул я и покачал головой. Потом посмотрел на гномок и улыбнулся. — Кто первая?
Те переглянулись, после чего Ойри А’Ша шагнула вперёд.
— Я, лорд.
— Иди внутрь, там тебя встретят.
Девушка выбрала каменную дверь, поверхность которой была покрыта прожилками зелёного, синего и коричневого цвета.
— А теперь твоя очередь, — посмотрел я на вторую гномку. Заметил, что она сильно нервничает и постарался её подбодрить. — Не бойся и не волнуйся. Никто не испытывал боли во время перерождения. Лучше думай о том, что скоро станешь грандом артефакторики. Вас во всём этом мире окажется всего двое.
Сата выбрала дверь из чёрной бронзы. Интересно, это как-то повлияет на процесс обучения девушек, склонности к чему-либо, время перерождения?
Вышли они вдвоём и через дверь, созданную из движущихся языков пламени. Изменения, что с ними случились, были разительными. Бывшие гномки стали выше почти на голову себя старых, черты лиц приобрели эльфийскую утончённость, а вот фигуры оказались заметно пышнее, чем у настоящих эльфиек. Одежда — рубашки, короткие куртки и юбки со складками до земли. У Саты преобладали тёмно-синие и коричневые цвета, у Ойри было больше зелёных и золотистых. Но цвет ерунда, а вот то, что буквально каждая нить, пуговица, шнурок и крючок являлись амулетом — это внушало. Про украшения в виде колец, серёжек и браслетов я просто промолчу. Эти предметы и у обычных людей используются для зачарования, это банальщина. У каждой на поясе висела на цепочке из купных звеньев плоская шкатулка. Стоило посмотреть на неё магическим зрением, как эти предметы превратились в сияющие сгустки энергии. Из всех волшебных предметов, имеющихся на них, шкатулки были самыми мощными. В них хранились инструменты и чертежи. Эти шкатулки оказались многомерным артефактом, в который можно было засунуть содержимое нескольких больших сундуков.
Вообще, в Зале мастеров можно подготовить любого специалиста высшей категории и не обязательно магической направленности: мастера оружейника, мастера краснодеревщика, золотых дел мастера, мастера ювелира и так далее. Но именно сейчас я нуждался в артефакторах, оказавшихся самыми дорогими во всех смыслах для обучения и перерождения. Тот же грандмастер-ювелир мне обошёлся бы раз в пять меньше.
— Слюни подбери, — тихо сказал Прохор гному, у которого буквально отвисла челюсть при виде девушек.
— Это… да я так, просто, — пробормотал он.
— Не передумал? — спросил я его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он молчал минуту прежде, чем со вздохом ответил:
— Нет. Я ещё успею. Нужно же кристаллы для Рынка выменять, Киррлис. Иначе я буду чувствовать себя виноватым перед тобой.
— Как знаешь.
Девушкам я дал два дня на то, чтобы отдохнуть и похвастаться перед всеми в лагере. Заодно за это время схлынула эйфория от перерождения и исполнения их мечты. А вот на третий отправил их вместе с Гаем в оборонительную башню, чтобы они оценили фронт работ и саму возможность серьёзного вмешательства в её устройство. Впрочем, в успехе я был уверен почти полностью. Помниться, что ещё на заре знакомства с гаем он сказал мне, что кардинальная переделка башни возможна, если за неё возьмётся отличный и опытный мастер. У меня же сейчас аж пара грандмастеров!
Мне хотелось получить ещё одного артефактора и даже имелись ресурсы на него. Но подумав, я решил пока подождать с этим, не торопиться. Тем более, что после перерождения третьего грандмастера моя сокровищница будет пуста, как храм богини любви после нашествия гоблинов. А вдруг те же кристаллы, золото и прочие ингредиенты мне срочно понадобятся на что-то другое?
Закончив с гномками (которых уже можно звать полуэльфийками), я собрал совещание.
— Что будем делать с немцами? — поинтересовался я у соратников.
— А чего с ними ещё можно делать, как не убивать? — хмыкнул Прохор.
— Я не о том. Немного не так выразился. Мы дважды устраивали в Витебске показательные казни и всегда поясняли за что. Эти акции более-менее работали, если вспомнить, как зверствовали каратели в прошлом году. Но сейчас фашисты опять взялись за своё. Вон Сусанин, ай демоны, привязалось же к языку. В общем, тот дед из проводников не даст соврать. Судя по тому, что каратели вновь вернулись к своему любимому делу, про казни они позабыли.
— Пусть немцы сами себя наказывают, — предложил Струков, когда я взял паузу.
— Ты о чём, вьюноша? — посмотрел на него Прохор, озвучив невысказанный вопрос остальных. — Про ментальные чары?
— Нет, — бывший лётчик тяжёлого бомбардировщика отрицательно мотнул головой, — не про них. Даже не про магию.
— Так, так, — заинтересовался я, — Илья, слушаю тебя внимательно.
— Устроить немцам от Минска до Пскова такую жизнь, чтобы они взвыли не хуже наших серых.
— Эй, — возмутился Семянчиков, — сам ты серый и взвоешь у меня сейчас.
— Да я не в обиду, Вань. Я вот что предлагаю…
Сокол выдвинул идею геноцида линейных частей вермахта, в основном командной составляющей. Бить офицеров и бить показательно. Одновременно с этим разбрасывать листовки с пояснениями, что гибель обер-лейтенанта, капитана, майора и так далее не просто убийство, а месть за истребление гражданского населения в таком-то городе, хуторе или деревне. За изнасилования и пытки. За казнь заложников, среди которых ни в чём не повинные дети и женщины. И просто за любую агрессию в адрес тех, кто не воюет, мал или стар. Илья считал, что тогда все эти капитаны и майоры частей, следующих на фронт или находящихся на отдыхе за линией фронта сами будут бить карателей и полицаев, как только их увидят. Кому понравится расплачиваться за чужие грехи собственной жизнью, или в лучшем случае здоровьем?
— Идея интересная, — кивнул я соколу, — но исполнить её будет сложно.
— До самого Пскова бить немца мне нравится, — поддержал Илью Иван-два. — Но времени беготня займёт просто мама не горюй.
— Потому вам и не придётся бегать, — ответил ему парень и посмотрел на меня. — Киррлис, с этим лучше всего справятся соколы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ещё чего! — в один голос произнесли четверо волколаков и беролаков, что присутствовали на совещании. — Да и мало вас, куда вам лететь?!
— У меня есть тридцать кандидатов, которые согласны дать клятву на крови и пройти перерождение в соколов-оборотней, — сказал Струков, глядя на меня, и не обращая внимания на возмущённых товарищей.
— Откуда столько и кто такие? Из лагеря? — заинтересовался я. Из-за кучи дел и резко выросшего населения двух моих баз я давно уже не так плотно контролирую тех, кто согласился жить под моей рукой. Нет, только подумать — тридцать соколов! Ещё не так давно мне стоило усилий уговорить людей стать соколам, а не беролаками или волколакми. И вдруг слышу, что есть три десятка таких желающих.
