За воротами тюрьмы Волков, не находящий себе места, нервно вышагивал у поста. Он видел, как фургон, не доезжая до ворот, вдруг свернул к большому металлическому ангару, въехал туда. Через минуту из ангара вышел шофер, закурил и присел на корточки. Шоферу уже давно объяснили, что в ангаре груз проходит спецосмотр. Охранники, которые должны были с ним ехать, стояли неподалеку. Шофер в который раз представил, как тюки с бельем протыкают острыми и длинными лезвиями или дают обнюхать страшной собаке.
Охранник у пропускника подошел к решетке и заинтересованно рассматривал разбитое лицо Волкова.
– Фургон приехал, – объяснил Волков свою нервозность, кивнув на ангар.
– Да ты так не переживай, если кого ловишь, расслабься. Никого живого в этом фургоне остаться не может. Газ! – Охранник, довольный, усмехнулся. – И быстро, и эффективно! Так что можешь ехать без проблем!
– Нет, – проговорил Волков одеревеневшими губами, – я провожу.
Шофер с охранниками прошел в ангар, фургон выехал за ворота.
– Это вертолет, – сказали Феде в ухо с хрипами и сильными помехами. – Сколько мне еще тут болтаться? Чего не звоните?
Федя, застыв, еще раз посмотрел на часы.
– Крутись еще немного. А что там происходит внизу?
– Да все нормально, тихо, никакой возни. Фургон выезжает из ворот, милицейская мигалка стоит неподалеку. Одна прогулочная вышка пустая. Все нормально, непонятно только, что я тут делаю до сих пор?
– Еще пять минут, ну, четыре, – сказал Федя, уже остро чувствуя неприятности, и отложил телефон. – Фургон уехал, на крыше его тоже нет… – сказал он секретарю.
– Подожди, Федя, не суетись. Что тут может быть? Если он пошел в прачечную, должен был позвонить наш подсадной.
– Он не позвонил.
– А если не пришел надзиратель?
– Тогда подсадной не должен был спускаться с вышки! – заорал Федя, окончательно теряя спокойствие. – Либо их взяли в коридорах, либо нашли телефон и противогаз, что опять-таки обозначает, что их взяли!
– Федя, – спросил секретарь, – почему ты оставил ребят смотреть за подставной машиной и никого не послал перехватить настоящую? – секретарь говорил тихо и медленно.
– Почему, почему! Потому! Очень умный, да?
– Нет, это я только что придумал.
– Если контора знала про машину из прачечной, что тут поделаешь? У меня голова пухнет, я ничего не понимаю!
Пискнул телефон.
– Я сворачиваюсь! – сообщил вертолет. – Все спокойно, прогулка закончена.
Федя сидел в оцепенении еще минут десять. Не двигаясь, рядом сидел его секретарь. Он первый не выдержал:
– Федя, чего мы ждем?
– Мы ждем, когда начнутся неприятности. Когда что-нибудь прояснится, сразу станет легче.
В кресле дремал, посапывая, курьер.
Телефон. Движения у Феди словно в замедленном кино.
– Але! Это Мохнатый. Она позвонила?
– Кто она? – спросил Федя, сразу успокоившись.
– Ну, эта красотка, которую ты послал? Мне некогда, объявили посадку. Я сказал ей, где телефон в прачечной, она позвонила?
– Как выглядела эта красотка?
– Отпадная блондинка из «Плейбоя» в спецодежде.
Федя уставился перед собой, не мигая.
– Контора послала своего человека на побег, а меня наняла, чтобы подставить, как я и думал раньше, – сказал Федя секретарю, убирая телефон. – Позвони ребятам, пусть бросают фургон и делают отбой. Поехали домой, у меня большие планы на сегодняшний вечер.
Ева прошла спокойно и не спеша по коридору к тому месту, где оставила пакет со своей одеждой. Он была почти уверена, что его там не окажется, но пакет был на месте. А рядом – туалет для персонала. Ева зашла в кабинку, быстро сняла форменную одежду и повесила на дверцу. Тщательно оделась, уговаривая себя не спешить.
– Не получилось с допросом? – спросили Еву на контроле при выходе. – Прогулка окончилась, а вы как раз уходите.
– Что? А, да… Да, – ответила она. На дороге подняла руку и шла так, не оглядываясь. Частник нашелся почти сразу. Ева назвала больницу. Частник стал рассказывать, как в этой больнице умерла его невестка. Ева заснула под его рассказ на несколько минут, как будто провалилась в яму.
В больнице она нашла прачечную и осмотрела доставленные контейнеры. Взгляд ее, как будто помимо сознания, безошибочно определил длинную сетку. Ева протянула руку сквозь решетку контейнера и пощупала эту сетку. Потом пошла по коридорам больницы, пока не нашла каталку.
Вокруг нее ходили люди из персонала, ей даже задали какой-то вопрос, но Ева только отмахнулась. Силы ее были на исходе. Она вытащила Слоника и с большим трудом уложила его на каталку, затащив сначала на нее верхнюю часть туловища. Ее стало мутить, когда на каталке она отстегивала наручники, потом разрезала одежду и сдергивала эти клочья. Голого Слоника накрыла замаранной простыней и перевезла через несколько коридоров и два лифта в подвал, где был морг.
– Опять везут! – крикнула ей старая санитарка, елозившая шваброй по полу. – Уже местов тут нет, а все везут! К родным ставить или к неопознанным?
– К неопознанным, – проговорила Ева с трудом. Ей показали куда.
Она постояла несколько секунд у шеренги накрытых каталок, потом сняла с чьей-то ноги бирку с номером и привязала ее Слонику на большой палец.
На улице повалил крупный снег, словно где-то вверху открыли переполошенный курятник. Город за несколько минут стал белым и торжественным. Ева поехала в Управление, убедив себя, что спать сейчас нельзя, надо быстрей показаться Волкову, пока он не наделал глупостей. На остановке она бросила в мусорный контейнер пакет с кусками одежды Слоника, противогазом и телефоном.
У двери своего кабинета она чуть задержалась, а когда протянула руку, Волков распахнул дверь. Глаза у него были вытаращены, волосы торчали, рот открыт.
– Ты жива! – крикнул он первым делом на весь коридор. Оглянулись все, кто там был.
Ева толкнула его в комнату и закрыла дверь.
– Волков, – сказала она строго, – я тоже рада тебя видеть, но так орать все равно не надо. Что у тебя произошло?
– Полный маразм, понимаешь. Когда я ехал в машине из прачечной, на меня напали двое в камуфляжной форме, отрубили и забрали документы, – он метался по комнате, размахивая руками. – Да! Они еще облили меня спиртом! Меня хотели отвезти в вытрезвитель.
– Волков, – спросила Ева, подкрашивая губы перед маленьким зеркальцем от пудреницы, – какого черта ты делал в машине из прачечной?
– Ну как же, – забормотал Волков, всмотревшись в Еву повнимательней и почуяв неладное. – Это, конечно, была не настоящая машина из прачечной, это я ее так. Я должен был приехать. У нас сегодня побег должен быть, Ева Николаевна, помните?
– И куда мы сегодня бежим на машине из прачечной? – теперь Ева припудривалась.
– Ева… Николаевна, Кудрин!.. Он сегодня должен был сбежать, – Волков вдруг побледнел, Ева испугалась, что он упадет в обморок.
– Волков, ну что за бред? Какой побег? Кудрин расслабился, когда убили этого, как его, футбольного босса, спокойно ждет суда в изоляторе.
– Ты не могла меня так подставить, – глухо проговорил Волков, потом схватился за виски руками. – А! Я понял! Ничего не получилось, да?
– Волков, мне надоели твои фантазии. Давай работать, наконец! У нас уже три дела висят просто в воздухе.
Волков, не отрываясь, смотрел на Еву. У него дрожали руки.
– Если ты вывезла Курина, – проронил он глухо, – то твой «клиент» труп, потому что машину из прачечной обрабатывают газом в специальном боксе.
– Я уже просила тебя говорить мне «вы». Это раз. Ты мне надоел с этим Куриным. Это два. Если тебе нужна помощь психолога, то ее зовут Далила. Помнишь Далилу, красавицу? Она работает этажом ниже. Это три. Постарайся заткнуться и помолчать с полчасика, я соберу бумаги.
Волков посидел пять минут, потом, спотыкаясь, опрокинув стул, выбежал из кабинета и понесся бегом по лестнице в дежурную часть узнать о происшествиях по городу.
Через час по городу объявили тревогу. Из Бутырской тюрьмы сбежал особо опасный преступник, Паша Закидонский, он же Слоник. Он не вернулся после прогулки в камеру. Обнаружен открытый люк на крышу тюрьмы, пропал один охранник с вышки, что предполагает организованный побег.
Ева с трудом дождалась пяти часов. Волков убежал и больше в кабинете не появился. Ева быстро заперла дверь и постаралась спуститься с лестницы, не спотыкаясь.
На улице ее ждал Володя. Он стоял с большим букетом роз, припорошенных снегом. Над розами светилась его улыбка. На него падал снег, свисая кое-где с волос.
– Давно стоишь? – Ева никак не могла сунуть ключи от машины в дверцу.
– Часа два, – ответил Володя, отбивая дробь зубами. – Это тебе цветы! – напомнил он на всякий случай.
– Отличные цветы, – отозвалась Ева безо всякого выражения.
– Если ты изображаешь полное раскаяние по поводу наших близких отношений, – говорил Володя, усаживаясь, – если ты решила немедленно прекратить нашу только родившуюся любовь! – Он снимал мокрый снег с головы и стряхивал его на пол. – Если ты такая мрачная и злая, чтобы побыстрей и подальше меня оттолкнуть!..
