— Его час пробил! — провозгласил он голосом суровым и рокочущим, как горная река.
Матильда оторвала лицо от окровавленной руки де Спеле и с ненавистью взглянула на черную фигуру, от которой веяло холодом:
— Он мой!
— Он уже ничей, — произнес человек чуть мягче. — Ему нет места ни на земле, ни под землей. Срединный не принадлежит ни одному из миров, его путь лежит в бесконечность.
Тролли склонились и подняли тело Рене де Спеле, а обезумевшая от горя Матильда последовала было за ними, но около трапа человек в черном задержался:
— Смертным вход запрещен!
Встав на цыпочки, Матильда все пыталась заглянуть на палубу, но высокий борт скрыл от нее злосчастного Срединного. Человек в черном тоже стал подниматься, ступени у него за спиной одна за другой вспыхивали обычным красноватым пламенем. Вскоре весь трап пылал. Взойдя на ладью, человек остановился уже у самого борта, повернулся и сбросил с головы капюшон.
— Ашенна?! — у Матильды враз высохли слезы. Как она могла не узнать эту ледяную ведьму, эту разлучницу, отдать ей де Спеле даже мертвого? Нет!
Матильда, как тигрица, прыгнула к трапу, но он осыпался у нее под ногами черными угольями. Гром ударил в третий раз. Драконья голова на носу вспыхнула бездымным факелом. Ладья стремительно взмыла вверх и поплыла в ту сторону, где над горной грядой полыхали багровые зарницы.
Несколько минут Матильда стояла, вглядываясь в опустевшие небо, потом ощутила, как кто-то осторожно тянет ее за рукав. Обернувшись, она увидела Контанеля, на чумазых щеках виконта пролегли две подозрительно мокрые полоски.
— Вот, Тильда, осталось.
В руке виконта она увидела кинжал с окровавленным лезвием. Она схватила, осыпала поцелуями кровь де Спеле… Но от третьего поцелуя кинжал вдруг дернулся, как придавленная змея, изогнулся и превратился в золотой медальон с портретом де Спеле. Удивленная Матильда приблизила портрет к глазам и внезапно совершенно явственно разглядела, как Срединный подмигнул ей и чуть заметно улыбнулся.
— Что? Что?
Де Спеле опять подмигнул и лукаво улыбнулся.
И тут виконт и вероятная виконтесса де Эй были потрясены необычайным зрелищем. Уважаемая Матильда, а в скором будущем герцогиня, швырнула об землю золотой медальон, погрозила небу кулаком и крикнула:
— Чтоб ты подавился, бабник!
Глава 30
— Прекрасно, молодой человек, прекрасно! Ваше описание полно глубоких чувств и истинного драматизма. Нет, не напрасно я доверил вам эту сцену. Впрочем, сие действо было задумано и отрежессировано мастером, вам оставалось только не испортить своим пересказом талантливое произведение.
* * *
Итак, наша потенциальная герцогиня продолжала сыпать трактирными проклятиями, но теперь ее праведный гнев не вызвал и захудалой шаровой молнии. Гроза приближалась, но это было обычное атмосферное явление. Впрочем, долго сотрясать воздух крутыми пожеланиями по адресу де Спеле Матильде не довелось, ибо, откуда ни возьмись, появилась коричневая карета, запряженная парой гнедых. На козлах восседал приличный господин в буром, нет, скорее пюсовом костюме.
— Кавалер Дебдорой де Монтань к вашим услугам, — поклонился он. — Виконта де Эй с невестой прошу занять места.
— Контик! — возвопила Матильда, поняв, что и здесь ее ждет разлука.
— Попрошу поторопиться. А вы, уважаемая Матильда, подождите здесь.
После вынужденно-краткого, но обильного слезами и словами прощания юная пара села в карету. Дебдорой де Монтань щелкнул кнутом, гнедые пронзительно заржали, экипаж взвился в воздух и направился в сторону алеющей из-под туч полоски зари.
Матильда могла бы подождать в шатре, но ей невыносимо было одиночество. Она отправилась в резиденцию Дебдороя, где была на удивление любезно принята Пурпурной Дамой. Еще бы! Ведь де Спеле снабдил почтенного Дебдороя энергией для того, чтобы он обеспечивал благосостояние Контанеля и Матильды, и благородной даме пришлось угождать, так сказать, косвенной благодетельнице. И пока над Проклятым Плато бушевала гроза, женщины перемывали косточки, как всему мужскому роду, так и конкретным личностям. Бедняге Дебдорою несколько раз крепко икнулось, а как прореагировал и прореагировал ли вообще де Спеле, не знаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Летающий экипаж возвратился за Матильдой и доставил ее к жениху. И, с вашего позволения, наши долготерпеливые слушатели, я поведаю о дальнейшей судьбе наших героев, ибо не желаю уподобиться тем современным авторам, которые обрывают свое повествование на перепутье, так что читатель вынужден эпилоги додумывать сам.
Итак, Матильда. Не знаю, и знать не могу, какую судьбу обрела бы она с господином де Спеле, но ее жизнь с герцогом… имя его открывать не буду по причинам личного характера… сложилась вполне благополучно.
А вот для герцога…
Как вы помните, де Спеле передал Матильде свое фехтовальное искусство и не то сознательно, не то в спешке не отобрал. Можете представить себе самочувствие герцога, когда его новоиспеченная супруга, узрев коллекцию оружия, схватила сразу два рыцарских меча, завизжала уше и душераздирающе и продемонстрировала такие самурайские приемчики, что любой сегун без колебаний зачислил бы и такого умельца в свой отряд. Потом Тильда попробовала и ятаганы, и шпаги, и метко метнула нож…
Словом, если у герцога и родилась мыслишка избавиться от нашей доблестной Тильды, то она тут же испустила дух.
Впрочем, практичная дева составила такой брачный контракт, что в случае ее преждевременной (до 80 лет) смерти, герцог остался бы не только без претензий на королевский трон, но и без герцогства и вообще в одной рубахе. Не забывайте еще об опеке почтенного господина де Монтань. Кстати, как вы думаете, почему гордый вельможа, в чьей голубой крови четверть вообще была королевской, покорно взял в жены бывшую трактирную служанку? Да ведь Тильдин сват, наш мышеголовый, напомнил ему о некоей злодейски убиенной и замурованной в замковом подвале паре. Да-да, о первой жене, Гортензии, и юном оруженосце, вашем покорным слуге, ее обожателе.
Между прочим, в тяжкие минуты после семейных ураганов понесший моральный и физический урон герцог спускался в подвал (якобы чтобы утешиться бутылочкой анжуйского) и рыдал у свежей кладки, каясь в своем опрометчивом злодействе. Теперь-то он готов был носить ветвистые рога и не замечать даже взвода смазливых пажей у подола своей незабвенной Гортензии. Ну, рога его не миновали, но весьма своеобразные, об этом потом…
К счастью, его вопли и рыдания, а также молитвы нам не мешали, ибо мы, обессиленные после ограбления преисподней, мирно спали в нише, где тлели наши не отпетые и не погребенные в освященной земле тела. Впрочем, внимание герцога было весьма энергонасыщенным, поэтому мы смогли проснуться и выйти в свет раньше многих призраков. Но, увы, это произошло спустя сто лет после памятных событий. Общение с потомками Матильды доставляло лично мне немало приятных минут, хотя герцогиню шокировало их бесстрашие.
Впрочем, о герцоге. Хотя жизнь и была к нему порой сурова, и при удобном случае Матильда, подбоченясь и поджав губы, констатировала: «Вы, сударь, и в подметки господину де Спеле не годитесь!» и демонстрировала знаменитый медальон (его портрет, кстати, при этом вел себя прилично, не позволял себе никаких вольностей), но ужасной эту жизнь назвать было нельзя. Тильда вкусно его кормила, сладко поила, мягко стлала, крепко обнимала. Чего же ему еще? Любой гуртовщик такую женушку обожал бы да на руках носил (если бы сил хватило). А неблагодарный герцог что-то о родстве душ бормотал. Спохватился, злодей! А когда рядом была чистая невинная душа, так погубил ее за пару мадригалов и букет горных фиалок. Ведь большего я себе ничего не позволил…
Пусть не удалась супругам близость душ, но десяток детишек весьма оживили замок. Были они крупными, здоровыми, рыжими не боялись ни людей, ни чертей.
Правда, первенец не был рыжим, и чрезвычайно смахивал на некого Фредерика Доминика Теофила… Не хихикайте, не хихикайте, развращенные личности! Ничего не «разумеется»! Наша достойная Тильда шла в собор невинная телом, и венок из апельсиновых цветов по праву украшал ее рыжие кудри. Но вот душа… ведь ее душа принадлежала господину де Спеле, ее обожаемому и незабвенному Рене, а… словом, каким образом или колдовством генетический код Срединного попал в информационное поле Матильды, можно только строить догадки, ведь принцип магии Старейшего исчез вместе со Старейшим. Возможно, информация хранилась в одном файле и, учитывая энергетический потенциал Матильдиной души, факту захвата нечего удивляться. Возможно, и сам Срединный был не безгрешен и хотя бы раз вообразил любовную сцену с соблазнительной девой. А душам много ли надо? Дитя появилось на свет через одиннадцать месяцев после прощания на Проклятом Плато, женой Тильда было безупречной, но, тем не менее, голову герцога, кроме короны, украсили еще и единственные в своем роде, так сказать, призрачные рога.
