Чернокудрый и зеленоглазый ребенок обладал некоторыми своеобразными особенностями, коими отличался и Срединный. Очень привязался к нему Дебдорой и часто брал в путешествие по горам. Вообразите этакое захватывающее зрелище: ночь, огромный паучьелапый демон скачет по скалам, перепрыгивает пропасти, а между ушей в специальном седле восседает мальчишка и подбадривает своего скакуна визгом, воплями и смехом. Хорошо, что в те времена еще не были развиты туризм и альпинизм, то-то бы впечатлениями обзавелись покорители гор! И еще мальчика очень тянуло в пещеры… Но увы, ему приходилось довольствоваться обычными, природой сотворенными подземельями, так как пещера Старейшего исчезла из земных недр, даже гном ничем не поживился.
Но недолго первенец прожил в герцогском замке. Я уже упоминал об особенностях, в числе которых была чуткость к эмоциональным полям. Подозреваю, что он обладал двойной системой питания. Матильда обожала мальчика, а любовь в роли пищи — продукт вкусный и полезный. Но вот герцог…
Словом, когда незаурядному ребенку исполнилось семь лет, он потребовал чтобы его отправили в ученики к волшебнику Гелиоргу. Там он прошел полный курс наук (для чего потребовалось меньше пятидесяти лет), сдал все двадцать два экзамена, ну, и так далее. В настоящее время он вновь обратился к пещерам и известен в мире спелеологов, как Роберт Карст.
Да, жаль, что господин де Спеле незнаком с Робертом Карстом. Стали бы они друг перед другом, как перед зеркалом: та же благородная внешность, те же черные локоны и изумрудные глаза. Дело в том, что они — двойники, с идентичным хромосомным набором. Ведь наша Тильда мечтала иметь ребеночка точь-в-точь, как Рене, вот и получила, обогнав на сотни лет и науку, и мечты фантастов.
Нет, уважаемые слушатели, я верю, что они встретятся! Ведь Робер порой видит во снах совершенно незнакомые пейзажи и чешуйчатых великанов, которых он определил, как разновидность игуанодонов. Видимо, между двойниками устанавливается сквозь бездны космоса телепатическая связь. Хотя, это может быть наследственной информацией Рене, просмотревшего воспоминания Старейшего…
Итак, с нашей достойной и уважаемой Тильдой все в порядке: ее жизнь была долгой, веселой и хлопотливой. А вот с супругами де Эй… Увы, я уже намекал на роковые последствия любовных баталий.
Итак, месяца через три после прощания на Проклятом Плато Контанель повздорил с женой. Сами знаете, как оно в молодости бывает: слово за слово, упрек за упрек… Вроде бы, началось с того, что наш экс-звездочет улизнул из спальни, дабы наблюдать лунное затмение. Возвратившись, застал супругу обиженной. Контик, вместо того, чтобы приласкать женщину, принялся растолковать ей механизм затмений.
— Конечно, знала я, за кого иду! — объявила совсем уж расстроенная Виола. — Если бы ты мог, так сам бы туда полетел! Чтобы самому земную тень потрогать!
— Нет, о полетах это вы лучше расскажите! — авантюрная кровь далекого предка в тепличных условиях перебродила в скандальную.
— Вы на что извольте намекать? — осведомилась бывшая ведьмочка.
— На то самое! На метлу!
— Да как вы смеете меня прошлым попрекать! А не вы ли сами…
И пошло-поехало. Молодость, ты молодость, на что силы тратишь? В общем, Контанель выскочил на балкон да как заорет:
— Дебдорой!!! Не могу я так жить!
— Ну и проваливай к черту! — в виконтессе пробудилась прежняя ведьма.
Правда, когда на секунду звезды заслонила черная тень, и супруг исчез, то ведьма тут же умерла окончательно. Да поздно было! Больше об экс-студенте, о виконте де Эй, о юном Контанеле-Контике-Танельке-Танике-Тане-Нелике-Неле никто не слыхал. Каким было его желание, так поспешно и четко исполненное Дебдороем? Быть может, наш юноша и рад был его отменить да назад вернуться, но второе желание Дебдорой не обязан был выполнять.
Брошенная виконтесса долго горевала…
Глава 31
— Постой дед. Продолжу я. Ну, чего таращиться? Это история моего рода. А ты думаешь, откуда я все это знаю?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, молодой человек, вы — тринадцатое колено рода. Я это знаю, просто пытался пощадить ваши родственные чувства и взял на себя труд…
— Спасибо, но лучше не копайтесь в чужих бедах. Виола осталась одна и замуж больше не вышла. Вырастила дочку, о ней Контанель никогда не узнал. Виола очень горевала, даже пыталась вызвать Дебдороя, чтобы хотя бы ценой своей души купить возвращение мужа. Она ведь свой первый договор сожгла после венчания. Но Дебдорой не явился, а другие черти спали, как зимние сурки.
— Да, молодой человек, я понимаю Дебдороя и причину его неявки. Ведь, казалось бы, дьявол должен был просто-таки вцепиться в предлагаемую душу. Но дело в том, что почтенный Дебдорой был нечистой силой по рождению, а это совсем не то, что демон по призванию, демон выслужившийся. Мышеголовый был божком местных гор, которого создали еще первобытные охотники в один из межледниковых периодов. Больше всего он любил штурмовать вершины, исследовать пещеры да любоваться закатами. В демоны его записали довольно поздно, в конце средневековья, благодаря проклятиям некого преподобного отца Иоанна, не пожелавшего терпеть в своем приходе совладельца душ. Вот и получил отец Иоанн вместо одного относительно смирного и патриархального (а может быть, и матриархального, ибо очень древним был Дебдорой) духа целую компанию разнородной нечисти. О, благие порывы, как часто они мостят дороги в ад!
Еще счастье, что внесенный в адский штат и удостоенный должности тысячного Дебдорой особого рвения не проявлял. Шабаши под его руководством были совершенно нетипичными и отличались такой благопристойностью и даже скукой, что немногие настоящие (по характеру и призванию) ведьмы и колдуны их посещали. И какое же удовольствие почувствовал мышеголовый, когда спало с него бремя адской службы, и он снова сделался горным духом. Им он остается и по сей день, ибо за время адской летаргии пробрался в преисподнюю канцелярию и вымарал свое имя из реестра. А нынче священнослужители не столь старательны и не привлекли своими проклятиями внимание Князя Тьмы к бывшему тысячному. Пока не привлекли… Впрочем, с Дебдороем сотрудничает Роберт Карст, а это личность грозная, и ад предпочитает не задевать круг его интересов.
Простите, я неточно выразился. Ад вторгается в интересы господина Карста, его незаметно опекает целая спецкоманда чертей и ведьм, отчаянных голов, которых не страшат даже добрые дела. Они всячески оберегают двойника Рене, неустанно следят, дабы жизненный путь его не прервался, или чтобы не наскучил ему бренный мир. От одной только мысли, что непредсказуемая душа Роберта Карста может покинуть тело и начать шастать по загробному миру, у Князя Тьмы начинает непроизвольно биться левое крыло.
Да, еще мы совершенно позабыли о семье Фредерика Доминика Теофила. Пятнадцать лет со дня его исчезновения родные не имели сведений о беглеце. Но вскоре после трагической цены на Проклятом Плато, которой поаплодировали бы признанные драматурги, в родимый замок Фредерика явился путник. Он долго стучал в ворота, крепко запертые по причине смутного времени, поминая Великое Небо, пока его не впустили.
Седой, но быстрый и изящный в движениях старик представился купцом и передал владельцу замка Гуго (родители братьев уже умерли) мешочек с самоцветами и сундучок с золотом.
Это было наследство, оставшееся после Теофила. На горестные возгласы и расспросы он кратко ответил, что лично с завещателем не встречался, но слышал, что жизнь тот вел не безынтересную.
— Братишка мой! — ревел Гуго, колотя кулаком по столу. — Помер! Лучше бы ты послушался отца и жил бы сейчас в тихой обители.
— Его душа найдет приют на небе, — возразил зеленоглазый купец. — Не следует о нем горевать. Он не забыл о вас и попытался помочь.
— Да нет же! Говорю вам, лучше бы он в монастырь ушел! — настаивал Гуго. — И зачем отца он ослушался! Зачем я его в ту ночь не стерег! Дьявол его соблазнил, не иначе! Дьявол погубил его!
