— Человечество, — сказала я. — Зло пришло в мир вместе с человеком.
— По какой-то причине люди одинаково подвержены соблазнам темной, в самом деле, темной природы. И те, что живут в темноте, однозначно, искушали человечество. И так зло переходило. Первое зло. Библейский Змей. После того, как переход совершился, путь был выкован.
— Это история — реальность или миф?
— Если ты живешь здесь, она должна быть реальной.
В моей голове не укладывалось осознание темноты или мощи Змея, который был воплощением зла, но я старалась, потому что притча была о том, за что я боролась. — Иди.
— Однажды зло начало искушать человечество, Он понял, что зло также может существовать в человеке. Может слиться с человеческим злом. Может поддаваться влиянию. И с каждым человеком, который взращивал темноту внутри, зло росло.
— Как зло распространяется в мире, так расширяется ад.
— Точно.
— Как та девочка-гот. Она действительно была человеком. Просто очень, очень, очень темным человеком?
Он покачал головой. — Плоть стала ключом для темных, некоторые виды демонов научились создавать «щели». Но люди в таком случае используются исключительно как оболочка, потому что у демона его истинная форма, не сочетается с поглощенной личностью, как ты видела.
Я кивнула, думая о Греконе.
— Зло захватывает нас, когда мы слабы. Когда думаем и утверждаем, что мы лучшие.
— Она так была похожа на простую девочку, но в ней не было ничего человеческого внутри. Не нравится мне, что у него был человек. Она оставалась человеком. Просто в ловушке внутри, с демоном.
— В ловушке, — сказал Зейн, — и покоренный.
Я встала и подошла к шкафу с книгами, так как я считала, что он сказал все. Если люди могут втянуть темноту, может, демоны, поглощают свет?
Он улыбнулся. — Ах, ma chйrie, вот в чем вопрос. Если один человек может расширить размеры ада, совместив себя со злом, может ли сам Бог не быть обогащен дитем тьмы, повернувшись лицом к свету?
— А он может?
— Все в природе может быть и хорошим, и все может быть злом. Свобода выбора, chйrie. Но каждый из нас, человек или демон, имеет истинную природу. И лишь немногие из нас достаточно храбры, чтобы бороться с ней.
Я восприняла это как квалифицированный ответ, потом облизнула губы, размышляя, кем по натуре я была. Интересно, эта моя «натура» изменилась, когда я стала Алисой, и меняется ли она до сих пор, поддается ли влиянию впитанных мною демонов?
— Но вопрос не только в вашей природе, chйrie, — сказал он любезно. — Твое сердце — это важнее.
— А ты? Какова твоя природа?
Он напряженно улыбнулся. — Я сражаюсь на стороне справедливости. В этом я тебе клянусь. Хотя я плачу ежедневно за мою гордыню.
— Гордыня?
— В молодости, я хотел жить вечно, черта, которая присуща только для истинных ангелов и бестелесных демонов. Я действовал безрассудно, пытаясь проявить желание, я не правильно понял свою суть и не хотел, поэтому и столкнулся с последствиями. Я был наказан за мою глупость. — Он закрыл глаза, глубоко вздохнул. — А теперь ты разделяешь мои мучения.
— Но это значит, что ты получил все, что хотел. — Сказала я, переходя на шепот. — Бессмертие.
— Кажется, так, — сказал он. Его улыбка, когда он взглянул на меня, была мрачной. — Бывают времена, когда я думаю, что ад — это место, где сбываются все ваши мечты.
— Я не понимаю.
— Ты знаешь, почему я здесь, Лили? Внизу, в этой тюрьме из бетона и металла? — спросил он, и я поняла, что в его голосе больше не было акцента. — Ты хоть представляешь, сколько мне лет? Сколько жизней я прожил? В скольких местах я жил, сколько жен у меня было, годы, которые я видел, пролетающие мимо?
— Я не знаю.
Грустная улыбка тронула его губы. — Я тоже, — сказал он. — Но их было слишком много.
— Зейн…
Он поднял руку. — Нет. Выслушай меня. Я прожил тысячи жизней, Лили, и я устал. Так устал, что я жажду смерти. Я жажду конца этой жизни и начало новой, в какой бы форме она не возродилась. И все же я никогда не достигну желаемого. Я не могу, потому что своими глупыми амбициями, я сам ввел себя в ловушку, в кошмар.
— Но что привело тебя к такой жизни, здесь, в подвале?
— Я заключил сделку. Давным-давно, я согласился, обучать воинов. И в обмен, когда настанет время, я получу свободу. Я буду предоставлен смерти. — Он встретил мой взгляд. — И все что я должен сделать, — это остаться учить и обучать.
— Остаться? – Повторила я. — Ты, значит, не можешь уехать? Ты не можете пойти наверх?
— Я могу, — сказал он. — И если я это сделаю, сделка будет завершена.
Он стоял, ожидая моей реакции, чтобы продолжить, но я не знала, что сказать. — Ты знаешь, что такое настоящий ад, Лили?
Я покачала головой.
— Снова и снова, было искушением, съездить на лифте, выйти на улицу.
— Но тогда ты бы разорвал сделку, и лишился бы бессмертия.
Он шумно выдохнул. — После стольких лет, я боюсь смерти так же, как я жажду этого. Это, — сказал он с улыбкой, — отвратительная головоломка.
Я думала, что он в ловушке здесь, в подвале, и поняла, Зейн жил в своем кошмаре, по сути, в большой коробке.
— Во сколько у тебя поезд?
— Это зависит от тебя, Лили. Судьба мира будет определена в ближайшее время, а с ней и моя судьба, как хорошо. Конвергенция, — сказал он, намекая на страх, который плясал в его глазах, — это приходит ближе с каждым днем, хотим ли мы этого или нет.
— Зейн, я…
— Нет. Из всех людей хоть ты не жалей меня. Мы оказались здесь и сейчас, Лили. Нас постигла та же участь.
Я нахмурился, встревоженная.
— Но хватит о теологии и вечности. Ты пришла сегодня суда, потому что боялась, что я действовал против тебя. Но, поверь мне, ma fleur, я не желаю тебе вреда.
Его взгляд ранил, я избегала смотреть ему в глаза, боясь того, что я могла там увидеть. Боюсь, он даже не понял, что я имела в виду вообще.
— Нет, chйrie. Я бы никогда не причинил тебе вред.
Его губы сомкнулись на моих,— берет, не спрашивая,— и, оставив меня, с перехваченным дыханием и нуждающейся в нем. Нуждающейся, да, но не желающей. Осторожно, я оттолкнула его, не обращая внимания на отчаянную боль внутри меня требующую насытиться. — Нет.
Его глаза пронзали меня, и я отвела взгляд, боясь, что мне ничего не удастся. Он изменил меня, да. Он взорвал мои чувства. Но в конце дня, был еще один человек, который наполнил мои мысли. Опасный человек, которого я хотел видеть в своей постели, несмотря на все идеальные решения, придуманные мной.
Он сделал шаг назад, увеличивая расстояние между нами.
— Ты разбила мое сердце, chйrie.
— В другой раз, может быть, — сказала я. — Если бы все было по-другому.
