— Эд сегодня работает?
— Нет, он работает только по выходным, хотя наведывается сюда и в будни, чтобы покатать бильярдные шары.
— Я его подожду.
От виски у Уилли заслезились глаза, и он заказал стакан пива, выпив которое, отправился в кабинку телефона-автомата, что располагалась у дальней стены. Вместо Ранди ему ответил автоответчик. Эти устройства Уилли ненавидел всей душой. Еще бы, ведь они превращали Жизнь сборщика долгов в сущий ад. Дождавшись сигнала, Уилли продиктовал сообщение и повесил трубку.
Выйдя из кабинки, Уилли обнаружил у бильярдного стола двух новых посетителей — верзилу, похожего на Моби Дика, и второго, чуть пониже и чуть поуже в плечах, но с лицом явного любителя подраться. Уилли вопросительно посмотрел на бармена, и тот кивнул.
— Кто из вас — Эд Джуддикер? — спросил Уилли, приблизившись к бильярдистам.
— Я, — ответил не «Моби Дик», а тот, что немного поменьше. — А чего надо?
— Поговорим о деньгах, которые вы задолжали? — Уилли показал свою визитную карточку.
Эд, взглянув на карточку, рассмеялся, а затем, повернувшись к столу, велел «Моби Дику»:
— Разбивай.
Тот разбил, затем по шару ударил Эд, и игра пошла.
Уилли вновь сел на табурет перед стойкой и заказал еще стакан пива. Все происходило именно так, как и должно происходить, когда имеешь дело с тупыми громилами, вроде Эда. Однако Уилли не сомневался, что по своим долгам парень расплатится сполна. Ведь рано или поздно он выйдет из бара, и тогда уже свой ход сделает Уилли.
* * *
На звонки Уилли не отвечал, а автоответчика у него, конечно же, не было. После девятого длинного гудка Ранди повесила трубку и нахмурилась. Она понимала, что волноваться пока не стоит. Ведь Уилли сам не раз говорил ей, что «Гончим ада» иной раз приходится вкалывать и по двадцать четыре часа в сутки. Скорее всего, сейчас он выслеживает очередного должника. Ранди позвонит ему снова, как только сама вернется домой.
В кафе-автомате было пустынно, и когда она возвращалась из телефонной кабинки к своему столику, стук ее каблучков по изрядно потертому линолеуму рассыпался барабанной дробью. Кофе в чашке совсем остыл. Ранди посмотрела в окно. Электронные часы на здании Национального банка показывали 08:13. Ранди решила перезвонить Уилли минут через десять.
Стены кафе были обиты красным винилом, уже изрядно потрескавшимся, но Ранди, попивая мелкими глотками холодный кофе и глядя на железный шпиль «Курьера», что виднелся на противоположной стороне площади, чувствовала себя здесь на удивление комфортно. Все дело в том, что когда она была маленькой девочкой, то считала кафе-автомат чем-то вроде шикарного ресторана. Каждый год в свой день рождения она просила отца сводить ее в «Замок», а затем накормить обедом в этом кафе, и каждый год отец, посмеиваясь над ее прихотью, неизменно соглашался. Помнится, Ранди нравилось, скормив несколько монеток сверкающему медному автомату, наполнить чашки ароматным черным кофе. Самих работников кафе девочке видеть ни разу не доводилось, но зато иногда за стеклянными окошками показывались руки, которые укладывали на блюдечки сандвичи и куски пирога. Эти руки, действующие автономно и не связанные с их владельцами, переносили Ранди в старые фильмы ужасов. Стоило им появиться, у нее неизменно пробегал по спине холодок, но именно благодаря этому сладкому ужасу ежегодные визиты в кафе-автомат были для нее столь восхитительными и запоминающимися.
Прошли годы, кафе порядком изменилось — посетителей стало совсем немного, но пол почему-то стал гораздо грязнее. В автоматы теперь приходилось кидать не десятицентовики, а монеты в четверть доллара, но зато здесь по-прежнему можно было получить кусок торта с банановым кремом, лучше которого Ранди нигде не едала, и чашку кофе из старой медной кофеварки, какого при всем старании дома не сваришь.
Ранди решила было взять еще чашечку, но тут дверь распахнулась, и вошел Рогофф. И его волосы, и тяжелое шерстяное пальто были мокры от дождя. Пока он двигался к ее столику, Ранди взглянула на часы. Они показывали 08:17.
— Вы опаздываете, — укорила она полицейского.
— Извините, зачитался. Пойду возьму чего-нибудь перекусить.
Ранди наблюдала, как Рогофф меняет в автомате бумажные доллары на монеты, и решила, что выглядит он неплохо. По крайней мере, с точки зрения того, кто не испытывает неприязни к людям с внешностью и образом мыслей типичного полицейского.
Вернулся Рогофф, поставил на стол чашку, тарелку с морковным салатом, сандвич с горячей говядиной, блюдечко с куском яблочного пирога и сел напротив Ранди.
— Пирог с банановым кремом здесь лучше, — поделилась она.
— А я больше люблю яблочный, — веско заявил он, расстилая на коленях бумажную салфетку.
— Доклад коронера при вас?
— Да, в кармане. — Рогофф откусил крошечный кусочек сандвича, тщательно прожевал его и добавил: — Мне жаль, что ваш отец погиб.
— Мне тоже, хотя это и было давно. Вы покажете мне доклад?
— Возможно. Расскажите мне о Рое Хелендере что-нибудь, чего я еще не знаю.
Ранди с отрешенным видом откинулась на спинку стула.
— Мы с ним ходили в одну школу. Он, правда, был старше, но несколько раз оставался на второй год и в конце концов попал в наш класс. Он — трудный ребенок из неблагополучной семьи, я — дочь полицейского, так что мы с ним никогда не были в приятельских отношениях… Во всяком случае, до пропажи его сестры.
— Он исчез вместе с ней, — заметил Рогофф.
— Да, исчез. Ему было пятнадцать, а ей — восемь. Оказалось, что они, сбежав из дома, отправились по железнодорожному полотну в другой город. Они ушли вместе, а домой Рой вернулся один. Руки его и одежда были в крови. В крови его сестры.
Рогофф, кивнув, добавил:
— Следы запекшейся крови обнаружили также на железнодорожной насыпи. Но все это есть в уголовном деле.
— Чуть раньше исчезли один за другим трое детей, так что Джесси Хелендер стала четвертой. Люди всегда считали, что Рой не совсем в своем уме. Оно и понятно, ведь он был замкнут, неразговорчив, часто вместо школы забредал в какое-то, только ему известное место в лесу. Играл он обычно не со сверстниками, а с детьми моложе себя. После исчезновения его сестры никто и на секунду не усомнился, что изнасиловал и убил ее именно он. Медики бегло обследовали мальчишку и упекли его в психушку; дело закрыли, а город вздохнул с облегчением.
— Если у вас все, то доклад коронера останется в моем кармане, — изрек Рогофф.
— Рой клялся, что никого не убивал. Он кричал и плакал, и концы с концами в его рассказе не сходились, но он упорно стоял на своем. Из его слов выходило, что он шел футах в десяти позади сестры, шел, балансируя на рельсе и прислушиваясь, не приближается ли сзади поезд. Вдруг словно из-под земли вырос монстр и набросился на Джесси.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
