— Да нет, просто я обожглась... — сказала я вежливо.
— Надо смазать яичным белком, — доверительно порекомендовал Андропов. — Пройдет тут же.
— Вам сколько кофе, Юрий Владимирович?
— Пол-ложечки. И две ложки сахара. С молоком, пожалуйста.
Поставив перед ним чашку, я села напротив.
Несколько минут мы молчали. Андропов, казалось, был всецело поглощен процессом кофепития, я же приканчивала свою бурду, далее не чувствуя ее вкуса.
— Вы были не очень любезны с подполковником Тополевым, — Андропов отодвинул чашку, извлек из кармана платок и аккуратно, словно соприкасаясь с античными черепками, вытер губы.
С'нас ибо за кофе.
— Я довольно долго старалась быть с ним любезной.
— Вам это не удалось.
— Это он так сказал.
— Это я так говорю, Валентина Васильевна.
— Я не хотела его обидеть.
— Я передам ему это.
Разговор был совершенно идиотский, во всяком случае, я совершенно не врубалась в суть. Какое-то время я пыталась понять, почему мне вдруг стало так зябко, пока наконец до меня не дошло, что я просто трясусь от страха.
«Чего ты боишься, идиотка! Председатель КГБ СССР — это не тот уровень, на котором объявляют о смертном приговоре. В этой конторе вообще ничего не объявляют, это тебе не станция метро «Краснопресненская». Полой холодильник продуктов: каплю чего-нибудь во что-нибудь — и все дела!», — думала я, не переставая трястись.
— Вы неважно выглядите, Валентина Васильевна, — бесстрастно заметил Андропов. — Дурно спали?
— Я вообще дурно сплю вне дома, Юрий Владимирович.
— Жаль.
— Почему?
— Потому что вам придется побыть вне дома еще некоторое время.
— Вот как?..
Я стала что-то прокручивать в голове, но мысли прыгали, как блохи с опрысканного дихлофосом пса, и никак не желали стыковаться. Все мое нутро было настроено на восприятие только двух категорий — «это для меня хороню» или «это для меня плохо». Последнее сообщение Андропова укладывалось в категорию «это для меня плохо», но мне почему-то стало чуть легче. В конце концов, он достаточно владеет русским, чтобы, отправляя меня к праотцам, не говорить «на некоторое время».
— Скажите, Валентина Васильевна, как вы относитесь к Винсенту Ван Гогу?
Я ответила машинально, абсолютно не вдумываясь в свой встречный вопрос:
— Вы хотите отрезать мне ухо?
— Помнится, во время нашей первой беседы я уже говорил, что ваши шутки весьма своеобразны.
— А что смешного в моем вопросе? — я по-прежнему тряслась.
— Ответьте вначале иа мой вопрос.
— Да, Юрий Владимирович, я прекрасно отношусь к Винсенту Ван Гогу. Это великий голландский живописец, проживший тяжелую...
— Довольно, довольно, — шеф КГБ досадливо поморщился. — Я не сомневаюсь, что вам известна биография этого художника. Вы видели его картины?
пропуск стр. 434
— Прекрасно! — Андропов встал. — Вылетаете завтра. Вам можно позавидовать, Валентина Васильевна: встретите Новый год в Голландии...
— Я могу съездить домой? Мне нужно собрать кое-какие вещи. Кроме того, я бы хотела повидать маму...
— Думаю, в этом нет особой нужды, — Андропов любезно улыбнулся. — Все необходимое для поездки вы получите здесь, на даче. Кстати, отсюда же вас отвезут в Шереметьево. Через час, приедет подполковник Тополев, он вам подробно расскажет о... м-м... о программе вашего турне. Счастливого пути, Валентина Васильевна и... — Андропов сделал паузу: — будьте благоразумной, поскольку это исключительно в ваших интересах.
— Что-то случилось, Юрий Владимирович?
Я знала, что это вопрос, в никуда, и все же не могла не задать его.
— В нашем деле, Валентина Васильевна, всегда что-нибудь случается. Это совершенно нормальное явление. Впрочем, Матвей Ильич введет вас в курс дела. Желаю вам благополучного возвращения на Родину!
Как завороженная я смотрела на чуть сгорбленную спину Андропова, потом на медленное перемещение дубовой двери, которая тихо закрылась за ним и щелкнула замком, как бы ставя точку над очередным эпизодом моей истории...
— Чтоб ты сдох, упырь!
47
Амстердам. Рю Эе Гете
21 декабря 1977 года
Впустив Юджина в уютный холл, обставленный мебелью в сиренево-розовых тонах, проститутка плотно задернула тяжелые шторы на окне-витрине.
— Это означает перерыв? — поинтересовался Юджин.
— Это означает, что я занята, — в тон гостю ответила женщина на безукоризненном русском. Настолько безукоризненном, что заподозрить ее в знании еще каких-то языков было бы просто оскорблением Нечерноземной полосы России.
— А если придет постоянный клиент? — Юджин перешел на русский.
— Подождет.
— А если его душит страсть?
— Перетерпит.
— А если?..
— Вы что, никогда не были у проститутки? — женщина обрывала его очень естественно. Она вообще была естественной. Никаких комплексов.
— Нет, — признался Юджин, чувствуя, что краснеет, — но, если можно так выразиться, производственный процесс интересовал меня всегда.
— С юношеских лет?
— С младенчества.
— Вы росли без отца?
— Как вы догадались?
— Профессиональная тайна.
— О какой профессии вы говорите?
— А вы какую имеете в виду?
— С вами очень приятно общаться... Надеюсь, вы не сочтете это признание за навязчивость?
— Шторы задернуты. Так что по правилам квартала красных фонарей я в вашем полном распоряжении. Чувствуйте себя как дома, — с холодным радушием откликнулась проститутка. — И заодно выверните, пожалуйста, карманы.
— Ваши услуги обходятся так дорого?
— Считайте, что моя просьба продиктована профилактическими соображениями.
— Что вы ищете? Презерватив?
— Оружие, — женщина улыбнулась, но как-то холодно. Вполне возможно, она и была когда-то профессиональной проституткой. Но этому настороженному взгляду, сдержанности, неуловимой цепкости в движениях ее обучали явно не на панели.
— Я безоружен, можете обыскать меня... — Юджин извлек из карманов пиджака и брюк бумажник, сигареты, массивную серебряную зажигалку, небольшой блокнот, носовой платок, мелочь...
Проститутка бросила короткий взгляд на разложенные вещи, грациозно повела плечами, сделала шаг к Юджину и положила обе руки ему на плечи.
— Полагаю, для конспирации я не обязательно должен воспользоваться вашими профессиональными услугами? — Юджин улыбался, но в его голосе звучала тревога.
— Знаете, сэр, прежде чем приступать к работе, мы обычно обыскиваем клиентов. В последнее время здесь развелось столько психов...
Короткими уверенными движениями она общупала Юджина. Никакой эротики — так опытный хирург пальпирует пациента в поисках опухоли. Закончив обыск, она села на диван, взяла длинную сигарету с золотым обрезом, вставила ее в янтарный мундштук и закурила.
— Прекрасная идея для «крыши», — одобрил Юджин, оглядывая комнату.
— Нравится?
— А вам?
— Может, снимете плащ? Здесь тепло.
— У вас действительно тепло, но я не задержусь. Привык, знаете ли, спать при открытой форточке.
— Как угодно...
— Мне казалось, что человек, которого я ищу, ждет меня здесь. Я не ошибся?
— Нет, вы не ошиблись.
— Где же он?
— Куда вы так торопитесь? — женщина широко улыбнулась, обнажив два ряда великолепных зубов. — Посидим, побеседуем...
— Не хотелось бы отрывать вас от работы, — пробормотал Юджин, присаживаясь на стул.
— Не волнуйтесь, мне хорошо оплачивают простои.
— Как вас зовут?
— Вэл.
— Ну да, — кивнул Юджин, — после Дуняши и Глаши это самое распространенное имя на Вологодчине.
— Я думала, вам будет приятно услышать это имя.
— А почему вы так думали?
— А почему бы мне так не думать? — на лице проститутки не дрогнул ни один мускул.
Юджин взглянул на часы:
— У меня мало времени, мадам.
— Сидите спокойно, — с тем же изяществом, с которым она вставляла сигарету в мундштук, хозяйка сиренево-розового будуара извлекла из-под подушки большой черный «люггер» и наставила его на Юджина: — Вам придется потерпеть мое общество еще несколько минут.
— Скажите, КГБ принадлежит только эта квартира или весь квартал?
— А вам-то что до этого?
— Так, подумываю открыть здесь небольшой порнобизнес. Говорят, выгодное дело.
— Не советую: здесь все прихвачено еще с послевоенных лет.
— Вы можете убрать подальше свой вибратор? — Юджин кивнул на «люггер». — Я не собираюсь покушаться на вашу девичью честь.
— Так спокойнее, сэр.
— Эта женщина права... — Витяня, как всегда, появился неожиданно и бесшумно. — Большая редкость для представительниц слабого пола. Вы согласны?
— Я плохо разбираюсь в женщинах. — Юджин повернулся к вошедшему: — Добрый вечер, господин Мишин.
