То, что эта эпоха оказалась наполненной драматическими событиями (два "нефтяных шока" и их последствия), было обусловлено самой логикой социального прогресса второй половины XX века. Как это нередко бывает в переломные моменты истории, в 70-е годы развивающиеся страны, в полной мере ли осознавая или лишь подспудно ощущая, что возможности для маневрирования в новой хозяйственной среде стремительно сокращаются, предприняли попытку грубого, "силового" воздействия на формирующийся постиндустриальный мир, и казалось, что в тот момент ему нечего было противопоставить этой атаке. Следует особо подчеркнуть, что это противостояние, как бы парадоксально ни выглядело такое утверждение, было, пожалуй, последним актом борьбы относительно равных сил, действовавших на всемирной экономической арене. Меры, предпринятые экспортерами природных ресурсов, были весьма эффективными и достигли той цели, которую они перед собой ставили: на протяжении целого десятилетия западная цивилизация платила по возросшим требованиям "третьего мира" замедлением своего экономического роста.
В то же время попытка поставить на колени постиндустриальное сообщество была обречена на провал. Внутренние закономерности развернувшегося в тот период противоборства предопределяли то, что западный мир объективно должен был выйти из него более мощным, а страны Юга ослабленными и зависимыми -при любом развитии событий. Непонимание этих закономерностей дорого обошлось многим государствам. "Третий мир" уже к началу 80-х распался на две группы стран: в первую вошли те, кто однозначно ориентировался лишь на эксплуатацию своих природных богатств, и их судьба была предрешена; во вторую -- те, кто принял на вооружение доктрину ускоренной индустриализации, и их перспективы, казалось, могли рассматриваться как весьма безоблачные. Но в конечном счете оба этих пути оказались бесперспективными. Что касается экспортеров сырья, они, как правило, полагали возможным бесконечно долго получать естественную ренту; приток валютных поступлений сопровождался ростом импорта промышленных товаров из западных стран, причем обычно в больших размерах, чем позволяло сальдо торгового баланса: так, только с 1980 по 1982 год превышение импорта над экспортом в торговом балансе 40 наиболее отсталых аграрных стран выросло с 6,5 до 34,7 млрд. долл. [115] Понятно, что их правительства вынуждены были активно привлекать кредиты западных банков и международных финансовых организаций [116], и если в 1974 году общий объем внешнего долга развивающихся стран составлял 135 млрд. долл., то к 1981 году он достиг 751 млрд. долл. [117] Западный мир, боровшийся с внутренним кризисом, одним только этим de facto устранил возможность чрезмерного давления на себя со стороны экспортеров сырья. По мере осознания масштабов этого явления, а также в силу сокращения спроса на природные ресурсы, алармистские настроения на Западе стали уходить, а безнадежное положение развивающихся стран -- становиться все более очевидным. Этот пример ясно иллюстрирует, что государства, специализирующиеся на производстве продукции первичного сектора, однозначно оказываются в подчиненном положении по отношению к тем, в экономике которых доминирует сектор третичный. В случае новых индустриальных стран развернулся как бы следующий акт исторической драмы. Возникло новое противостояние, одной из сторон которого оказались те государства "третьего мира", которые достаточно успешно осуществили индустриализацию, а другой -- постиндустриальные державы. При всей его болезненности для постиндустриального мира, оно было гораздо менее опасным для него, нежели серия ударов со стороны экспортеров природных ресурсов. Безусловно, индустриальная система Запада не могла обходиться без энергоносителей и сырья (и именно это мы имели в виду, говоря о столкновении 70-х годов как о борьбе равных), но их производство в странах "третьего мира" фактически не требовало технологического обеспечения, в создании и поставках которого развитые страны могли бы выступать монополистами. Напротив, отношения с новыми индустриальными государствами складывались на совершенно иной основе: их экономика не только была создана на базе западных технологий и патентов, но и могла существовать лишь до тех пор, пока постиндустриальный мир проявлял сколь-либо заметный интерес к производимым в массовом масштабе потребительским товарам. Поэтому движение по пути "догоняющего" развития оставалось до известной степени движением в никуда. Таким образом, как только стала очевидной победа западного мира в противостоянии с экспортерами сырья, перспектива его
---------------
[115] - См.: Korten D.C. When Corporations Rule the World. L., 1995. P. 165.
[116] - См.: Weivsaecker E.U., von. Earth Politics. L.-Atlantic Highlands (N.J.), 1994. P. 97.
[117] - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 282.
---------------
абсолютного доминирования в мировом масштабе также не могла вызывать серьезных сомнений. Отсюда следует и вывод о том, каким окажется второй системный кризис индустриального типа хозяйства: на этот раз он будет развертываться по мере укрепления и экспансии в хозяйственной системе Запада уже не третичного, а четвертичного сектора, а "жертвой" окажется, соответственно, не первичный сектор, то есть добывающая промышленность и сельское хозяйство, а вторичный, то есть само индустриальное производство. Поэтому второй системный кризис индустриального типа хозяйства должен стать одновременно и кризисом индустриального типа хозяйства как такового; его преодоление будет означать, что открывается новая страница человеческой истории, когда постиндустриальная цивилизация в полный голос заявит о себе на всей планете. Тенденции, уже сегодня свидетельствующие о таком направлении развития, будут рассмотрены в седьмой главе; в следующей, шестой, мы несколько более подробно остановимся на тех преобразованиях, что были осуществлены в постиндустриальных странах в 80-е годы, и на тех процессах, которые сопровождали становление новых индустриальных государств на периферии развитого мира.
Глава шестая.
Рождение новой реальности
Говоря о социальном прогрессе послевоенной эпохи, следует отметить, что именно в 80-е годы мир изменился наиболее существенным образом. За этот период, весьма непродолжительный с точки зрения масштабов исторического времени, произошло множество событий, на много лет вперед определивших направление развития тех или иных социальных и политических процессов. Это и начало перестройки в СССР, и последовавший крах коммунизма, и завершение формирования Европейского Союза, и резкий упадок влияния развивающихся стран, и многие другие, однако, какими бы значимыми ни остались эти перемены в памяти человечества, все они стали следствием становления в 80-х годах постиндустриального общества как целостной и самодостаточной системы.
Выше мы рассмотрели этот вопрос, пытаясь чисто теоретически объяснить причины обособления развитых держав от остальных регионов мира. Не повторяя основных положений этого анализа, остановимся теперь на нескольких важнейших факторах, определивших динамику хозяйственного развития западных стран в 80-е годы.
Во-первых, именно в этот период в большинстве постиндустриальных стран было закреплено фактическое устранение первичного сектора из национальной экономики. К началу 80-х годов доля добывающей промышленности в ВВП Соединенных Штатов составляла около 2,6 процента, тогда как в Германии -1,1 процента, а во Франции и Японии -- 0,8 и 0,6 процента соответственно [118]. То же самое можно сказать и об аграрном секторе: к середине 80-х в нем создавалось менее 3 процентов американского
-------------
[118] - См.: Структурные сдвиги в мировом капиталистическом хозяйстве. Киев, 1985. С. 49.
-------------
ВВП и находило себе применение не более 2,7 процента совокупной рабочей силы [119]. Это было обусловлено, с одной стороны, насыщением потребительского рынка развитых стран продовольственными товарами и другими продуктами сельского хозяйства, а с другой -- энергопотребления. Энергоемкость промышленной продукции снизилась в США с 1970 по 1983 год на 39 процентов, в Японии -- на 40,3, а в Великобритании -- на 45,2 процента [120]. В подобных условиях сам характер экономического развития западных стран обусловливал снижение спроса на энергоресурсы на внутреннем и мировом рынках и, таким образом, формировал предпосылки для преодоления сырьевого кризиса, столь жестоко ударившего по Западу в 70-е годы.
Во-вторых, к 80-м годам относится также стабилизация и последующее сокращение доли вторичного сектора в производимом валовом национальном продукте. Достигавшая в 1975 году в США 33,2 процента, в Великобритании -28,4 процента, в Германии -- 38,0 процента и Франции -- 30,2 процента [121], она уже в начале 90-х годов колебалась в США между 22,7 и 21,3 процента [122], составляя около 20 процентов в странах ЕС (от 15 процентов в Греции до 30 в ФРГ [123]). При этом характерно, что не слишком значительное снижение доли обрабатывающих отраслей в валовом продукте сопровождалось не только резким падением доли занятых в ней (с 1980 по 1994 год занятость в обрабатывающей промышленности США упала до 18 процентов трудоспособного населения [124], а в странах Европейского Союза до 24 процентов' [125]), но и начавшимся приблизительно в одно и то же время (в Германии с 1972 года, во Франции с 1975-го [126], а в США в конце 70-х) процессом абсолютного сокращения рабочих мест в обрабатывающей промышленности.
