Лариса была, как всегда, дома.
– Есть хотите? – спросила она.
…Да что ж тебе надо от меня, сука? Почему ты выбрала меня для своих гнусных экспериментов?..
– Нет, – он прошел в комнату; хотел выпить сразу, но за окном только спускались сумерки и дневной свет оставался хозяином дома. …Рано… когда все начнется… Остановился перед шкафом, но открыть его без разрешения не посмел.
– Ларис, можно я посмотрю книги?
– Пожалуйста, смотрите.
Женя принялся извлекать пыльные фолианты, и пролистав, складывал их на диван. Лариса больше не тревожила его, что весьма радовало; огорчало другое – книга про Белую Женщину так и не попадалась.
Когда стемнело, Женя включил свет и открыл бутылку. …А вот теперь пора!.. Жадно прильнул к горлышку. С непривычки мерзкая жидкость чуть не полезла обратно, но он продолжал сосать ее, пока в бутылке не начал гулко хлюпать воздух. Тогда он отвалился на постель и почувствовал, как все вокруг закачалось, поплыло, будто в театре меняли декорации; появилась… нет, не легкость – скорее, апатия, такая же огромная, как ночь, постепенно занимавшая город. Мысли бусинками раскатились по закуткам сознания. Женя перевернулся на спину и часто-часто задышал ртом; при этом в кромешной тьме он увидел, будто и стены, и мебель сделались другими, да и он сам, вроде, став гораздо моложе, как-то по-особому произнес то, что повторял потом десятки раз; только сейчас он сказал это даже не ей, а самому себе. В этом признании не чувствовалось ни ликования победы, ни страстной силы убеждения; это была правда свершившегося.
– Я люблю тебя, и хочу. Ты моя, понимаешь? Ты уже моя…
Луч выхватил совсем детское лицо, которое беззвучно плакало; прикрытые глаза, сбивчивое дыхание, вздрагивающее тельце… Он, скорее, видел, чем слышал, как губы шептали: – Не надо, пожалуйста, милый… Нет… нет… Но пытался расстегнуть платье. Пуговицы не поддавались, и он стал их рвать, а она вздрагивала, но крепче прижималась к нему. Еще минута и…
Женя резко повернулся – даже во сне у него перехватило дыхание. Видимо, от этого движения что-то в памяти не сработало, и картинка замерла. Он больше не чувствовал ее дрожи, не слышал причитаний, а только видел лицо с широко раскрытыми от ужаса глазами, и белые зубы, которые закусили нижнюю губу, чтоб не кричать от боли…
Опять что-то изменилось. Женя не понял, что именно, но теперь он бежал по пустой ночной улице, а из темноты на него смотрели глазами призраков чужие окна; он бежал, не оглядываясь и не сворачивая, сопровождаемый злорадным «нет… нет… нет…», которое слышалось со всех сторон. Вдруг он поскользнулся на чем-то влажном и мягком; наклонившись, в ужасе отпрянул – она лежала посреди грязной лужи в том же разорванном платье, с растрепанными волосами… Он наступил прямо на нее! А она, вяло улыбнувшись, прошептала:
– Вот, любимый, я больше никогда не смогу быть твоей…
…Сколько ж мне было?.. Кажется, шестнадцать, а ей четырнадцать. И звали ее… как же ее звали?.. Точно, Лариса… Тоже Лариса!.. Неужто в этом дело?!.. За одно мгновение в сознании возникли десятки самых разных женских лиц; он не помнил имен, не помнил, где и когда с ними спал; вернее, не успевал вспомнить, так быстро они менялись.
Вдруг та Лариса… нет, теперь уже Белая Женщина… выпорхнула из-под ног, коснувшись его холодной невесомой рукой. Женя снова пытался обнять ее, но хватал руками пустоту. К тому же вблизи она оказалась не просто некрасивой, а ужасной, но существовало нечто, заставлявшее вновь и вновь гнаться за ней. И когда Белая Женщина сорвалась с места, он тоже устремился вслед, а сзади слышались гулкие шаги невесть откуда взявшегося черного, безобразного полчища.
Жене удалось схватить край платья, и теперь она волокла его за собой по верхушкам деревьев, по людским головам, которые он разбивал в кровь своими тяжелыми башмаками, окунала в спокойную гладь озер, а за спиной дробно топотали тяжелые шаги. Еще ему что-то кричали, но слов он не разбирал, потому что летел за Белой Женщиной и думал, что когда-нибудь непременно настигнет ее.
Погоня продолжалась долго, но наконец Белая Женщина остановилась на берегу водоема. Женя тянул на себя подол платья, и оно поддавалось, комкалось. Женщина же растворялась в воздухе по мере того, как он срывал ее одежду. Вот, остался лишь воротник и лицо. Он ткнулся в него губами, но голова больно ударилась о твердую землю – Женщины больше не было, а в руках осталось лишь смятое платье. В этот миг черная масса обрушилась на него с ревом и диким хохотом…
Женя проснулся, скорчившись, как и в своем сне, только лежал он на чистой белой постели; одеяло валялось на полу, а в окно заглядывал хмурый рассвет. Голова раскалывалась, и очень хотелось пить. Он с трудом встал. Ноги не желали слушаться, но все-таки он сумел одеться и выйти из комнаты. Первая возникшая мысль его очень обрадовала: …Ночь прошла, и ничего не случилось! Хотя вряд ли такой сон лучше ночных стонов… Блин, неужто дело в той дуре-восьмикласснице?.. Сколько же лет прошло?.. Или все это бред, а совпадение имен чистая случайность?.. Нет, с больной головой такую проблему не решить… и все-таки я нашел хоть какую-то связь!..
Лариса стояла у стола и улыбалась, но Жене не было до этого никакого дела. Он вышел во двор; умываясь, выпил кружку воды прямо из бочки.
– Жень, идите завтракать, – крикнула Лариса с крыльца.
Он думал, что сможет что-нибудь съесть, но ошибся. Запах тушеной капусты поднял к горлу неприятный комок, поэтому он даже не стал садиться за стол.
– Ларис, извините, я очень спешу.
– Тогда до вечера, – она посмотрела на него, отправляя в рот очередную порцию.
…Она ест!.. Ест человеческую еду! Значит, она все-таки обычная женщина, и я с ней спал! – неожиданно вспомнил Женя, – ничего другого нет, и быть не может!..
* * *
Свежий морской ветер быстро прочищал мозги. …Сегодня был, точно, сон. Пусть кошмарный, но сон, и не больше. Но почему мне приснилась та Лариска?.. Тогда ведь все выглядело правильно – просто потом любовь не получилась… да и как она могла получиться, если мы в жизни-то ничего не смыслили!.. Дети, одно слово… Поэтому все должно оставаться в своем времени… Главное, что сегодня я проспал всю ночь, и ничего не произошло – ничто не стонало, не лезло в окна… Или я просто не слышал?.. Нет, нечисть смогла б заставить меня услышать, если ей это надо. Значит, ничего нет, и жизнь продолжается!..
Слесарь уже ждал его рядом с вновь привезенными баллонами с азотом, и Женя с удовольствием окунулся в реальность – главную и единственную реальность его машины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});