— Евгений Никифорович, — сказал я, — полезным вы можете быть не нам, а государю и России. Когда его императорское величество узнает о случившемся — а он непременно об этом узнает в самое ближайшее время, — то гневу его не будет предела. Это ведь не какие-то там бомбисты, связь которых с иностранными правительствами еще нужно доказать. Это военный корабль британского флота, который с заранее обдуманным намерением напал на русский военный корабль, не остановившись даже перед тем, что на борту того находится брат императора России. Какие, по-вашему, выводы может сделать государь, получив все подробности этой гнусной провокации?
— Э-хе-хе, — прокряхтел генерал, опускаясь в кресло, — да раньше хватило бы и меньшего повода для объявления войны. Да и теперь было бы не вредно привести британцев в чувство.
— Ну, Евгений Никифорович, до объявления войны пока дело не дошло. А вот дипломатические отношения, возможно, будут на время прекращены. Надо переговорить с господином фон Плеве, чтобы его ведомство установило контроль за контактами некоторых подданных империи с британскими дипломатами. Как говорили в нашем времени — взять их под колпак. И не только посольство, есть журналисты и представители крупных торговых фирм. Это тоже отличные «крыши» для британской разведки — везде ездят, всё видят. Кстати, ввиду возможной депортации или интернирования британских подданных, неплохо бы составить их списки. Особо стоило бы узнать — кто из высшего света получает субсидии от англичан. И решительно пресечь влияние этих лиц на политику государства.
А вас, Евгений Никифорович, я еще раз настоятельно прошу — усильте охрану государя. Я не верю в самодеятельность тех, кто устроил провокацию с нашим кораблем, в результате которой пострадал великий князь Михаил Александрович. Команду они наверняка получили от тех, кто стоит у руля британской политики. Не исключено, что в самое ближайшее время будут предприняты попытки покушения на государя. Англичане могут пойти ва-банк и начать действовать в духе истории с императором Павлом Первым, рассчитывая одним ударом решить все свои проблемы.
— Понятно! — ответил мне генерал Ширинкин и, немного подумав, спросил: — Но ведь вы не считаете, что в этом замешан король Англии?
— Скорее всего, нет, старина Берти органически на это неспособен, — ответил я. — Он больше увлечен картами или очередной любовницей. Скорее всего, это премьер-министр и первый лорд Адмиралтейства. Король в данном случае, полагаю, не был даже поставлен в известность о готовящейся провокации. Потому всякие идеи о нанесении ответного удара по династии Саксен-Кобург-Готских я считаю глупыми.
А теперь, Евгений Никифорович, нам с вами надо подумать, как побыстрее обо всем случившемся доложить государю? Вы ведь, кажется, имеете право доклада императору в любое время дня и ночи?
— Да, имею! — коротко ответил генерал и ушел звонить по телефону. Вернулся он через полчаса, когда я читал очередную радиограмму с Дальнего Востока.
— Государь только что выехал в Аничков дворец. Нам следует сделать то же самое, — коротко сказал мне генерал. — А вы что, получили новую телеграмму от великого князя Александра Михайловича?
— Да, это очередная радиограмма с Дальнего Востока, только на этот раз от контр-адмирала Ларионова, — ответил я. — Он сообщает о том, что на наш флагманский корабль прибыли германский представитель при нашей Тихоокеанской эскадре — что-то вроде военного атташе — и наместник Алексеев. В связи с экстраординарностью всего произошедшего, на допросах будут присутствовать не только наши специалисты в этой области, но и сам контр-адмирал Ларионов, а также великий князь Александр Михайлович, наместник государя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев и представитель Германской империи. Кроме этого сообщается, что операция великого князя Михаила прошла успешно. Врачи надевают на его раздробленную голень аппарат Илизарова.
— Что-что надевают? — не понял генерал.
— Аппарат такой, — сказал я, надевая шубу. — Ваши врачи заковали бы великого князя в гипс минимум на полгода. Наши же наденут ему на ногу особую металлическую конструкцию, фиксирующую обломки костей. И через неделю-две великий князь будет ходить на собственных ногах.
— Невероятно! — воскликнул генерал, нахлобучивая папаху. — Хотелось бы увидеть подобное чудо собственными глазами!
— Евгений Никифорович, лучше с этими штуками вообще не встречаться, — сказал я.
Через пять минут мы уже мчались в генеральских санках по ночному Питеру в сторону Аничкова дворца.
5 МАРТА (19 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, 03:45.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
АНИЧКОВ ДВОРЕЦ.
Александр Васильевич Тамбовцев.
В Аничков дворец мы подъехали почти сразу же за Николаем II. Дворец был ярко освещен и гудел, как растревоженный улей. Лакей у входа, узнав генерала Ширинкина, молча проводил нас до залы, где постепенно собирались высшие должностные лица Российской империи. Кроме Марии Федоровны, Николая II, Ксении и Нины Викторовны присутствовали также министр внутренних дел фон Плеве и министр иностранных дел Дурново. Лакей шепотом сообщил генералу, что из Кронштадта выехал вице-адмирал Макаров.
При нашем появлении Николай быстро обернулся. На его лице отразилась целая гамма чувств, от беспокойства до гнева. Не дожидаясь его вопроса, я подошел и вручил ему последнюю радиограмму. Император быстро пробежался по ней глазами. Потом, вздохнув с облегчением, он поднял взгляд и произнес:
— Господа, должен с радостью вам сообщить, что жизнь брата находится вне опасности. Сейчас его лечат врачи, равных которым нет ни в Германии, ни в Англии. Также стало известно, что в присутствии великого князя Александра Михайловича и наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева начат первый допрос людей, руководивших злоумышленниками. Но уже сейчас понятно, что действовали они в соответствии с приказами, полученными свыше. Следствие еще должно установить, кто непосредственно виновен в этом ужасном происшествии — только ли первый лорд Адмиралтейства, сэр Уильям Уолдгрейв, или еще и его непосредственный начальник, премьер-министр сэр Артур Джеймс Бальфур.
Но это уже не важно. Даже просто нападение на корабль под Андреевским флагом может служить достаточным поводом для объявления войны. Но нападение на моего брата и наследника нельзя рассматривать иначе как преднамеренное оскорбление российского флага и достоинства нашей державы, за которое британцы должны ответить.
«О, черт! — подумал я. — Объявление войны сейчас совсем некстати…»
Но тут в разговор вмешался Петр Николаевич Дурново:
— Ваше императорское величество, я должен сообщить вам, что в настоящий момент объявлять Британии войну нецелесообразно и преждевременно. Завтра утром с визитом в Санкт-Петербург прибывает германский император Вильгельм Второй. А посему было бы желательно, чтобы в свете заключения Русско-Германского союза, вы провели консультации с кайзером. Кроме того, объявив сейчас войну, вы лишите вашего германского кузена удовольствия произнести несколько громких речей, до которых он такой большой охотник. Это может испортить его удовольствие от этого визита.
— Ну, да, — несколько смущенно сказал император. — Мой кузен Вилли весьма экстравагантен. А что вы конкретно предлагаете, Петр Николаевич?
— Во-первых, ваше императорское величество, необходимо выслать из Петербурга, Москвы и Киева всех британских дипломатов. Вячеслав Константинович знает, что дипломатические представительства Англии — это гнездо шпионажа и место, откуда субсидируются различные террористические группы.
Во-вторых, надо сегодня же отозвать из Британии наших дипломатов. В-третьих, желательно наложить арест на собственность, принадлежащую как самому Соединенному королевству, так и ее подданным. В-четвертых, интернировать на территории России всех их подданных до единого человека. В-пятых, необходимо полностью прервать с Британией торговые отношения. В-шестых, предупредить Британию, что дальнейшие недружественные шаги в отношении России и ее подданных станут поводом для объявления войны…
Пока Петр Николаевич излагал свой план, который от открытой войны отличался только необъявлением последней, я потихоньку подошел к хозяйке этого дома и шепнул:
— Ваше императорское величество, я крайне сожалею о случившемся и очень рад, что жизни Михаила Александровича уже ничто не угрожает…
— Спасибо, Александр Васильевич, — так же тихо ответила мне Мария Федоровна, — но Мишкин уже взрослый мужчина и офицер. Я думаю, он знал, что делал. Напротив, я так зла на старину Берти и мою сестрицу Александру, что нет слов. Как можно было допустить к управлению империей таких безответственных и подлых людей? Это всё слабость Ники. Пока был жив мой супруг, никто ничего подобного и подумать бы не смел. Но его с нами уже нет…
