— Я вижу у вас в руках кассету. Это то, о чём мне вчера сообщил уже бывший директор ЦРУ?
— Да, это она. Хотите посмотреть?
— Любопытно было бы взглянуть.
Десять минут мы молча смотрели очень занимательное кино. Особенно вторую его часть, где взлетают межконтинентальные ядерные ракеты и тут же исчезают в пламени взрывов. И самое главное, никакой радиации. Заряды с антивеществом — сильная штука. Показательная аннигиляция в действии. Теперь президент знал, чем были уничтожены его авиация и подводный флот.
Картер был впечатлён. Он несколько секунд молчал и я ему не мешал. Пусть прочувствует, чем для него могло всё закончится, если бы я отдал команду уничтожить Америку. Сейчас на месте США был бы лунный пейзаж, как и на бывшей авиабазе «Рамштайн».
— Да, — прервал молчание президент, — если вы это отдадите журналистам, то мне будет, точно, грозить импичмент. Что вы хотите за то, чтобы не опубликовывать этот материал?
— Хочу, прежде всего, знать, зачем вы нажали ядерную кнопку, тем самым объявив нам войну? — спросил я у него. — Ведь де-факто мы с вами находимся в состоянии войны, только это многие просто не понимают.
— На меня давили наши генералы. Я поддался их уговорам и совершил ошибку. Теперь эти генералы отправлены в отставку. И за их, а по сути, за свои действия я приношу извинения.
— Это за первый раз. А второй, в Европе?
— Мы недооценили угрозу и не поняли, что инопланетяне на вашей стороне.
— Вы же понимаете, что ваши извинения — это пустой звук. Могли погибнуть миллионы людей. Вы пытались развязать третью мировую войну. Во время Карибского кризиса вы хотя бы думали, прежде чем делали. А сейчас, посчитав ракеты и увидев, что у вас их больше, вы решили угробить планету. И опять вы пытаетесь отделаться пустыми словами. Так не пойдёт. Нам с таким президентом не о чем разговаривать.
— Что вы хотите?
— Компенсации для моей страны. Но не финансовой, а территориальной.
— Что вы имеете в виду?
— Аляска.
— Это не смешно.
— А я и не смеюсь. Ваша страна сейчас слабее Мексики. И они только и ждут, когда мы нанесём по вам удар, чтобы забрать у вас Техас и другие три штата, с которыми они граничат. И мы их в этом поддержим.
— Но это же недопустимо между цивилизованными государствами.
— А атаковать ядерными ракетами — это цивилизованно? Аляску мы можем забрать хоть сейчас. Мы также поможем Канаде восстановить территориальную справедливость над морем Бофорта, Северо-Западным проходом и над многочисленными островами. Дальше продолжать?
— Не надо. Лучше отдать вам Аляску, чем превратиться в некое подобие третьестепенного анклава. Мне нужно переговорить с лидерами в Конгрессе и Сенате.
— Надеюсь, что мы договорились. Я жду ответа до вечера завтра.
— Но я не успею.
— Это ваши проблемы. Мы договоримся с другим президентом, но чуть позже. Только не делайте глупостей. Вы всё видели на экране, да и две огромные ямы в Вашингтоне вам напомнят о благоразумии.
На этом мы расстались. Судя по тому, что я узнал из информации, просмотренной в голове президента, он ничего делать не будет. Аляску американцы ему не простят, поэтому он будет тянуть время. Ну что ж, я попытался по-хорошему. Значит, будем по- плохому. Картер решил отделаться всего лишь извинениями и увольнением своих генералов вместе с мистером ФБР. Значит, у меня полностью развязаны руки.
По дороге к гримёрке меня перехватил один из топ-менеджеров телевизионной компании NBC, представившийся Энтони Прайсом.
— Мистер Эндрю, — начал он свою речь, — концерт просто восхитительный. Мы сожалеем, что не смогли придти к согласию с вами о его трансляции на нашем канале. Предлагаю сейчас договориться по поводу завтрашней дискотеки. За эксклюзивный показ мы готовы заплатить пятьсот тысяч и ещё столько же за ваше постоянное сопровождение нашими операторами. Мы готовы вести ежедневные репортажи в прямом эфире или прямые включения.
— Согласен, — ответил я. — Оплата только наличными и только пятиразовое получасовое включение в течение дня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Договорились. Мы готовы начать хоть сейчас. Двое операторов с камерами вас будут сопровождать прямо от дверей гримёрки.
— Можете начинать из гримёрки. Я только предупрежу, чтобы все были к этому моменту готовы.
— Хорошо. Через десять минут мы вернёмся.
Я вошёл к своим и сказал:
— Нас сейчас начнёт снимать телевидение. О нас будут идти прямые передачи на NBC. Платят хорошие деньги. Наташа и Ди, вам придётся побыть на заднем плане. Не обидитесь?
— Нет, конечно, — ответили они. — Мы всё понимаем.
— Ну и отлично. Гримёрка, заваленная цветами, что выглядит очень эффектно. Солнышко, Маша и Женька, вы болтаете между собой на английском по поводу сегодняшнего выступления. Мы с Серёгой обсуждаем тему завтрашней записи песен. Готовы? А вот и камераманы.
После стука в дверь начались съемки. Мы с Солнышком к ним уже привыкли. О нас Тедди фильм снимал в Париже и Ницце. Женька тоже сразу включилась в процесс. Маша пару минут была немного зажата, но потом её бесшабашная природа победила и она тоже гармонично вписалась в болтовню с подругами.
А вот с Серёгой было сложнее. Но я его по дороге к машине смог разговорить и он перестал мне отвечать односложными фразами. Второй оператор снимал нас на улице, когда мы выходили из дверей «Метрополитен-Опера». А прямо перед входом нас ждала толпа поклонников. Там были и сегодняшние солидные зрители, и молодёжь. То, что нужно для телевидения. Режиссёр, которого звали Мартин, находился рядом со своими камераманами и был доволен. Всё шло в прямой эфир и получалось замечательно.
Наташа и Ди, чтобы не попасть в камеру, пошли на стоянку такси и отправились в отель. Я их предупредил, чтобы ждали нас в холле и в номер пока не заходили. Или шли в ресторан, наверняка они проголодались, как и мы.
Мы минут десять пообщались с поклонниками, оставили им наши автографы и загрузились в лимузин. На переднее сидение рядом с водителем сел один из операторов и мы отправились тоже в отель. Второй оператор снимал нас из машины сопровождения. По дороге девчонки болтали о покупках, а я разговорился с Серёгой.
— Завтра утром у нас запись трёх песен, — предупредил я его.
— Ого, уже три, — ответил он. — Мы же хотели только одну.
— Вторую будет исполнять Maria и ты.
— Это как? Ты же знаешь, что я не пою.
— Там только речитатив. Говорить же ты умеешь?
— Нуда.
— Вот и будешь говорить, а припев будет петь Мапа и мы.
— Попробую. А первая будет со Стингом и Родом Стюартом?
— Да. Они оба рано утром прилетают. Так что всё утро будем работать.
— Нам не привыкать. А третья?
— О, это ещё один хит и исполнит его Sweetlane. Песня просто обалденная. Очень танцевальная, завтра на дискотеке под неё весь стадион будет отплясывать.
Я решил добавить новые песни в наш репертуар. Второй песней будет нетленка от Army of lovers, а вот третьей я решил записать ещё одну потрясающую вещь. Она должна появиться в 1982 году, но мне больше понравилось, как её исполнила в 2001 году Джери Халлиуэлл, бывшая «перчинка». И называется она «It's Raining Man». Она в начале XXI века была на первых местах во всех мировых музыкальных чатах и сейчас тоже будет.
В отеле мы все спокойно поместились в лифт вместе с операторами, которые не прекращали нас снимать. Вот для чего нужен такой большой подъёмник. Я разрешил провести пятнадцатиминутную съемку у нас в номере, что очень обрадовало режиссера.
Когда я открыл дверь, то сразу понял, что что-то в нашем люксе не так. Нет, растяжек никаких на двери не было. Была прослушка и не одна. Я так понял, что в каждую комнату, пока нас не было, вмонтировали жучки и телефон также поставили на прослушивание. Ну Картер, ну гад. Сейчас ты получишь ответку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так, — сказал я, останавливая операторов, — никто не заходит. В нашем номере кто- то был, пока мы выступали на концерте. Вызывайте полицию.
