В рамках общественного сотрудничества между членами общества может возникнуть чувство симпатии и дружбы, чувство сплоченности. Эти чувства являются источником самого восхитительного и возвышенного опыта человека. Они самые драгоценные украшения жизни; они поднимают животных особей рода человеческого до высот действительно человеческого существования. Тем не менее вопреки утверждениям некоторых они не являются факторами (действующими силами), формирующими общественные отношения. Они суть плоды общественного сотрудничества и расцветают только в его рамках; они не предшествуют установлению общественных отношений и не являются семенами, из которых те произрастают.
Сотрудничество, общество, цивилизация и трансформация зверо-человека в человеческое существо являются порождением того фундаментального факта, что работа, выполняемая в условиях разделения труда, является более производительной, чем изолированная работа, а также того, что разум человека способен осознать эту истину. Если бы не эти обстоятельства, люди навсегда были бы обречены оставаться друг для друга смертельными врагами, непримиримыми соперниками в попытках отстоять свою долю скудных средств к существованию, предоставляемых природой. Любой человек был бы вынужден видеть во всех остальных людях своих врагов; его стремление удовлетворить собственные аппетиты ввергло бы его в состояние острого конфликта со всеми соседями. А в подобных обстоятельствах не может возникнуть никакой симпатии.
Одни социологи утверждают, что исходным и элементарным фактом в обществе является осознание рода[Giddings F. M. The Principles of Sociology. New York, 1926. P. 17.]. Другие считают, что никакие общественные системы не были бы возможны, если бы не существовало чувства общности, или сплоченности[MacIver R. M. Society. New York, 1937. P. 67.]. С этим можно согласиться при условии правильного понимания этих весьма неопределенных и неясных терминов. Мы можем назвать осознание рода, чувство общности или сплоченности признанием того, что все остальные человеческие существа являются потенциальными соратниками в борьбе за выживание, поскольку они способны осознать обоюдную пользу сотрудничества, в то время как у животных этот дар отсутствует. Однако мы не должны забывать, что именно два упомянутых выше факта и вызывают это чувство или осознание. В гипотетическом мире, где разделение труда не повышало бы производительность труда, не существовало бы никакого общества. Не было бы чувства благожелательности или доброй воли.
Принцип разделения труда является одним из величайших основополагающих принципов космического становления и эволюционных изменений. Биологи были правы, позаимствовав концепцию разделения труда из социальной философии и адаптировав ее к своей области исследований. Между разными частями любого живого организма существует разделение труда. Более того, существуют органические целостности, состоящие из сотрудничающих особей животных; подобные скопления муравьев и пчел принято метафорически называть животными сообществами. Но никогда не следует забывать, что отличительной чертой человеческого общества является целенаправленное сотрудничество; общество есть результат человеческой деятельности, т.е. сознательного стремления к достижению цели. Насколько нам известно, в процессах, приводящих к возникновению структурно-функциональных систем растительных и животных тел, и в функционировании сообществ муравьев, пчел и шершней этот элемент отсутствует. Человеческое общество это интеллектуальное и духовное явление. Оно является результатом сознательного использования универсального закона, определяющего космическое становление, а именно более высокую производительность разделения труда. В каждом примере действия, признание законов природы означают постановку их на службу человеческих усилий по улучшению условий существования.
2. Критика холистического и метафизического взгляда на общество
В соответствии с доктринами универсализма, концептуального реализма, холизма, коллективизма и некоторых представителей гештальтпсихологии общество представляет собой сущность, живущую своей собственной жизнью, отдельной и независимой от жизни индивидов, действующую в своих собственных интересах и стремящуюся к собственным целям, отличным от целей, преследуемых индивидами. Естественно, в этом случае может возникнуть антагонизм между целями общества и целями составляющих его членов. Для того чтобы обеспечить расцвет и дальнейшее развитие общества, будет необходимо преодолеть эгоизм индивидов и заставить их пожертвовать своими эгоистичными планами ради общества. Тут любая холистическая доктрина вынуждена отказываться от светских методов человеческой науки и логических рассуждений и присоединяться к какому-либо теологическому или метафизическому вероисповеданию. Они должны предположить, что Провидение посредством своих пророков, апостолов и харизматических вождей направляет изначально грешных, т.е. склонных преследовать собственные цели, людей на путь добродетельности, как того желает Господь Бог, Мировой Дух или история.
С незапамятных времен верования первобытных племен соответствовали именно этой философии. Она была частью всех религиозных учений. Человек обязан подчиняться закону, исходящему от сверхчеловеческой силы, и повиноваться данной ей власти обеспечивать выполнение этого закона. Следовательно, порядок, созданный этим законом, человеческое общество есть дело Божества, а не человека. Если бы Бог не вмешался и не просветил заблуждающееся человечество, общество так бы и не возникло. Следует признать, что общественное сотрудничество благословение человека; действительно человек сумел преодолеть варварство и моральные и материальные страдания первобытного состояния лишь в рамках общества. Тем не менее сам бы он никогда не нашел дорогу к спасению. Приспособление к требованиям общественного сотрудничества и подчинение предписаниям нравственного закона накладывают на него жесткие ограничения. С позиций своего жалкого интеллекта он считал бы отказ от ожидаемой выгоды злом и лишением. Он был бы неспособен осознать несравненно большие, хотя и более отдаленные, выгоды отказа от сегодняшних и видимых удовольствий. Если бы не сверхъестественное откровение, сам бы он никогда не узнал, что именно его судьба хочет, чтобы он сделал для своего собственного блага и для блага своих потомков.
Научная теория, разработанная социальной философией рационализма и либерализма XVIII в., а также современной экономической наукой, не обращается за помощью к чудотворному вмешательству неких сверхъестественных сил. Любой шаг индивида от изолированной деятельности в направлении совместной деятельности приводит к немедленному и видимому улучшению условий его жизни. Выгоды от мирного сотрудничества и разделения труда всеобщи. Они тотчас же приносят пользу именно данному поколению, а не отдаленным потомкам. Ибо все, чем индивид жертвует ради общества, он сполна компенсирует большей выгодой. Его жертва воображаема и временна; он отказывается от меньшего выигрыша с целью позднее получить больший. Ни одно разумное существо не может не заметить этого очевидного факта. Стимулом усиления общественного сотрудничества путем расширения сферы разделения труда или укрепления гарантий и законодательной защиты мира служит желание всех, кого это касается, улучшить условия своего существования. Преследуя собственные правильно понимаемые интересы, индивид работает на усиление общественного сотрудничества и мирных взаимоотношений. Общество есть продукт человеческой деятельности, т.е. человеческого стремления к устранению, насколько это возможно, любого беспокойства. И чтобы объяснить его становление и эволюцию, нет необходимости прибегать к явно оскорбительной для религиозного разума доктрине, в соответствии с которой акт творения был настолько несовершенным, что для предотвращения его краха требуется постоянное вмешательство сверхъестественных сил.
Историческая роль теории разделения труда, разработанной английской политической экономией от Юма до Рикардо, состоит в полном развенчании всех метафизических доктрин, относящихся к происхождению и функционированию общественного сотрудничества. Она завершила духовное, моральное и интеллектуальное освобождение человечества, начатое философией эпикурейства. Она заменила прежнюю гетерономную и интуиционистскую этику автономной рациональной моралью. Закон и законность, нравственные нормы и общественные институты не почитаются более как непостижимый перст Божий. Они имеют человеческое происхождение, и единственная мерка, которую к ним можно применить, это их целесообразность относительно благосостояния людей. Утилитарист не говорит: Fiat justitia, pereat mundus*. Он говорит: Fiat justitia, ne pereat mundus**. Он не требует от человека отказа от собственного благополучия ради общества. Он рекомендует ему осознать, в чем состоят его правильно понимаемые интересы. На его взгляд, величие Бога проявляется не в суетливом вмешательстве в разного рода дела государей и политиков, а в наделении своих созданий разумом и стремлением к счастью3.
