Деирдре быстро последовала за ними, но едва успела сделать несколько шагов, как кто-то сзади сорвал с нее шляпу. Чья-то рука крепко схватила ее за волосы. Кацик распустил ее косу и разглаживал пальцами тяжелые рыжие завитки. Он восхищенно застонал, но, к облегчению девушки, отпустил волосы, толкнув ее в сторону деревни. Спотыкаясь, Деирдре попыталась догнать Эдмонда, но, идя все быстрее, по-прежнему чувствовала позади присутствие индейца – он не отставал от нее. Удары сердца отдавались в ушах Деирдре, словно раскаты грома. Ее охватил парализующий страх.
18
Дункан почувствовал боль в плече, когда спрыгнул с лошади и передал поводья конюху, ждавшему клиентов у платной конюшни. Лучше было бы нанять экипаж, хоть это и заняло бы больше времени. Ехать на старом жеребце, которого капитан взял на время у своего управляющего, было занятием не из приятных. Рана от древесной щепы заживала, но она пришлась почти на то же самое место, которое в прошлом году пострадало во время урагана на Барбадосе. Рубцевалась рана медленно. Двигая правой рукой, Дункан ощущал боль, являвшуюся следствием его нетерпения. Анна предупреждала: чем меньше он станет себя беречь, тем сильнее будут боли. Дункан знал, что она права, но это не удержало его. И уже спустя несколько дней после нападения голландского судна, туго перевязав плечо, капитан стоял на верхней палубе «Элизы» и следил за ходом ремонтных работ.
Джон провел фрегат по проливу до дома, до южного побережья Эссекса. Там они встали в сухой док. Дункан унаследовал эту верфь от дедушки и сейчас с облегчением обнаружил, что на ней все было в идеальном порядке. Дело процветало, сам Дункан и представить себе не мог ничего лучше. В прошлом году капитан передал управление предприятием Гаю Хокинсу. Тот превосходно справлялся со своими обязанностями: получал много заказов и даже нанял новых плотников. Для ремонтных работ людей на «Элизе» было достаточно. Орудийный обстрел с голландского судна повлек за собой незначительные разрушения, но через неделю судно обещали полностью подготовить к выходу в море.
Анна и Фелисити все еще находились в доме рядом с верфью, который Дункану тоже достался от деда. Гай Хокинс жил там со своей семьей; он быстро обустроил спальню для неожиданных гостей. Фелисити нужен был полный покой. После тяжелого ранения пройдет еще много времени, прежде чем она снова встанет на ноги. Анна присматривала за ней, как наседка за цыпленком, не позволяя своей подопечной и пальцем пошевелить. Она категорически заявила, что дальнейшее путешествие может и подождать. Анну не волновало то, что Фелисити просто с ума сходила от желания наконец-то отправиться в Голландию.
Дункан тем временем радовался тому, что обе девушки вообще остались живы. Скоро он непременно отвезет их в Рейли-Манор, где ему нужно проверить, все ли в порядке. А оттуда до Голландии Фелисити уж как-нибудь доберется. Он должен будет это организовать. Дункан чувствовал себя должником Фелисити. Он, конечно, позаботится о том, чтобы девушка добралась до своего жениха целой и невредимой.
Задумавшись, Дункан быстро шагал в направлении Уайтхолла. Утром прошел дождь, и, несмотря на то что было лето, стало прохладно. В воздухе висел туман, но свежести при этом не ощущалось. Из каменных труб поднимался дым бесчисленных очагов. Едкое зловоние растекалось по переулкам, смешиваясь с отвратительным запахом переполненных выгребных ям, так что каждый вдох приходилось делать с усилием. Из желобов и выступающих фасадов капало на мостовую. Проезжающая повозка прогрохотала по луже – из-под обитых железом колес разлетелись брызги.
Дункан отскочил в сторону, чтобы его не облило с головы до ног. Когда он свернул на главную улицу, ведущую к Уайтхоллу, из одного дома вышли двое купцов, одетых в черное. Они с подозрением глянули на него из-под низко надвинутых шляп и зашагали дальше. Женщина, которую Дункан обогнал, испуганно скосила на него глаза. Дункан сообразил, что его опаленное солнцем лицо и пояс, увешанный оружием, – большая редкость для этих мест. Но без сабли и пистолета он чувствовал бы себя как без рук. Для Дункана не существовало причин, по которым он мог бы отказаться от оружия, и уж тем более в Лондоне, где за каждым углом человека подстерегал разбойничий сброд. Капитан нарочно не запахивал полы накидки, чтобы каждый мог видеть: в случае необходимости ему есть чем себя защитить.
В тот день все в Лондоне нагоняло на Дункана печаль, которая не проходила даже при виде роскошных зданий. Дворец Уайтхолл, обновлявшийся несколько раз, включал в себя множество выстроившихся в ряд строений, которые выглядели, словно целый город. Под могучими стенами, внушавшими благоговение, Дункан чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и бывал здесь не раз. Он задавал себе вопрос: неужели это тот самый Лондон, который надеялась обрести Анна? Сможет ли родина заменить оставленный ею Барбадос? В последний раз Анна была Лондоне еще ребенком, поэтому теперь, увидев этот город, должна была понять, то ли это место, о котором она столько мечтала. Такое ли оно родное и приветливое?
Когда Дункан приезжал в Лондон, ему всегда становилось не по себе. После морского раздолья и открытого, сияющего блеском тропического неба этот город казался ему тюрьмой. Впечатляющая архитектура дворцов и соборов, великолепие улиц и площадей не позволяли забыть о том, что в Лондоне жили сотни тысяч бедных, а зачастую и прозябающих в нищете людей. Единственной отрадой этого безрадостного существования была надежда на жизнь после смерти.
Перед зданием комендатуры Дункан обратился к караульному офицеру. Капитан предъявил свое каперское удостоверение, заверенное печатью адмиралтейства. Насколько ему было известно, этот документ все еще был действителен. От Гая Хокинса Дункан узнал, что политическая система осталась прежней. Теперь, когда у Англии появился новый враг – Голландия, Дункан рассчитывал на то, что сможет захватывать и грабить их корабли. Это было разрешено законом.
Караульный офицер внимательно изучил документ.
– Сейчас адмирала нет в Лондоне, – наконец произнес он. – Вы, конечно, знаете, что наша страна находится в состоянии войны. Адмиралу приходится командовать флагманским кораблем эскадры.
– Я слышал об этом.
Дункан старался сохранять вежливый тон, хоть и был очень расстроен. Конечно, он понимал, что Джорджа Эскью может вообще не оказаться в Лондоне, но все же надеялся увидеться с ним и в тот же день окончательно аннулировать проклятый смертный приговор.
– В таком случае я хотел бы встретиться с адмиралом Блейком, – произнес Дункан.
Блейк был главнокомандующим парламентским флотом и в иерархии адмиралтейства стоял на ступень выше, чем Эскью. Три года назад он лично выдал Дункану каперское удостоверение и определенно выказывал ему доверие.
