хотел утереть нос домочадцам, попугать их, чтобы взялись за ум. Оттого составил завещание на этого недоумка, что-то вроде шутки. Однажды он уже проделывал подобный трюк, завещав все музею палеонтологии. Хотел припугнуть всех на юбилее, а потом завещание переписать. Может, он даже сам Славку предупредил, чтобы тот не сильно удивился на празднике и деду подыграл. В общем, неважно, как Славик узнал об этом. Важно, что он пришел к деду и, возможно, попросил у того денег. Они поругались, и Славику пришла в голову отличная мысль: умри дед прямо сейчас — он станет наследником всего состояния.
— Допустим, все так, как ты говоришь. Но чего ты промолчал об этом? Лев настаивал, что деда могли убить, но ты же первый его успокаивал и твердил, что это сердечный приступ. Надо было сразу заявить в полицию о своих подозрениях.
— А смысл? Допустим, Славика бы признали виновным. Тогда наследства бы он лишился, и его получил бы Лева. Для меня это означало, что я останусь на бобах. После Левы — остальные родственники. Я подозревал, что женушка давно изменяет мне со Львом, а значит, я бы не увидел и копейки. В лучшем случае — жалкие крохи, которые пришлось бы выпрашивать. Нет, доить Славика было намного перспективнее. Я бы наплел ему, что у меня есть доказательства: запись разговора, фото. Пригрозил бы, что покажу все это приятелю деда из полиции. Этот олух поверил бы и легко отдал бы мне бабки. И потом… Скажи я правду сразу, полиции было бы сложно что-то установить. Славик мог выйти сухим из воды: в конце концов, дед умер от приступа, а злой умысел еще доказать надо. Нет, я думал придержать эту ценную информацию до лучших времен. Но раз все сложилось так, то пусть платит сейчас. В любом случае в полицию он не побежит. Во-первых, я обещал тебя пристрелить. Кстати, у Льва на работе в сейфе хранился еще один пистолет, прикинь? В отчете Аркадия было что-то про мутные аферы с документами. Он мне полностью прочитать не дал, гад. Но, видно, нашего Льва хорошо прижали, раз он оружием обзавелся. Ну, да не о нем речь… Во-вторых, на кону наследство. Если не ради тебя, так ради денег и свободы твоему Славику придется раскошелиться.
Я промолчала, потому что думала. Конечно, в полицию Славик побоится идти. Понятно, что Антон придурок и нервишки у него сейчас шалят. Таких лучше не раздражать: когда интеллигенты хватаются за пистолеты, жди беды. Да и без пистолета… Ему отступать некуда, еще оставит меня тут помирать мучительной смертью. Это еще хорошо, что он отчет плохо читал, а то бы узнал о сокровищах Льва и заставил бы Славика перелопатить весь дом.
Другое дело, что Славик просто обязан подключить отцов, ведь на кону моя жизнь. Надеюсь, он, как всегда, нарушит мой запрет на невмешательство в личную жизнь. Только вот как они меня найдут? Кстати, не худо бы и самой узнать, где я нахожусь.
— Где надо, — усмехнулся Антон в ответ на мой вопрос. — Кричать бесполезно, стены здесь толстые, дед строил на совесть. Выбраться отсюда не сможешь, так что сиди и считай овечек. Мне надо отлучиться за документами.
— А когда планируешь вернуться?
— Как повезет. Так что молись, чтобы твой Славик заплатил.
Снова раздался ужасный скрежет, дверь глухо щелкнула и закрылась. Наступила тишина, а я почувствовала себя заживо погребенной в темнице.
Чтобы подбодрить себя, я стала насвистывать мелодию «Песни мамонтенка». Не поручусь, что это и в самом деле была «Песня мамонтенка» — и отсутствие слуха, и нервная обстановка наверняка исказили мелодию. В любом случае выходило как-то слезливо, и я заткнулась. И тут же услышала странный звук. Кто-то орудовал в замке чем-то железным. Если это вернулся Антон, то ничего хорошего ждать не приходится. К примеру, деньги легли ему на счет. Хотя откуда? Но допустим. Чего бы ему возвращаться? Убить меня, чтобы не оставлять свидетелей?
Пока я ерзала, не зная, что предпринять, дверь медленно и скрипуче подалась вперед. На пороге возник знакомый мужской силуэт, и я едва не заорала в голос. На голове у гостя был напялен черный чулок, давно бередивший мое воспаленное воображение.
— Чур меня, — пропищала я, пытаясь вжаться в стену.
Понятно, что ничего хорошего появление чулка мне не сулит. И тут же подумала: это тот тип, что лез ко мне в окно гостиницы. А я тогда так и не решила, кто это был. Если сейчас выяснится, что это все-таки отцовский посланник, я обещаю, что никогда больше не буду злиться на отцов за гиперопеку. У мужчины (а это, несомненно, был именно мужчина) были какие-то особые кошачьи движения, завораживающая грация. Я продолжала напряженно чего-то ждать от жизни. Так, наверное, глупая лань смотрит на приближающегося гепарда.
— Споки-ноки, — вдруг выдал «гепард» и вполне по-человечески засмеялся. — Ты что же, меня не узнала?
— Это ты ночью ко мне приходил? — проблеяла я, имея в виду сразу и ночь в гостинице, и ночь смерти Чеслава Станиславовича. Голос «чулка» почему-то показался отдаленно знакомым.
— Розы понравились? Я старался быть галантным.
— Ты зачем колготки на лицо напялил? — не удержалась я от возможности удовлетворить свое любопытство.
— Вообще-то балаклаву, — обиделся мой новый знакомый. — Времена сейчас такие — везде камеры. Порядочному злодею уже и на дело не пойти. Да и не знал я, кого здесь запер этот паршивый интеллигентик. Незачем лишним людям знать меня в лицо. В этом городе я долго задерживаться не планирую.
— Еще один Каспер, — презрительно хмыкнула я. — Ты меня спасать пришел или как?
— Или как. Я за сокровищами, что мне положены по праву рождения.
— Какого еще рождения?
— А такого. Предки мои развелись, рос я без отца, но иногда навещал его. Так что в курсе всех дел. И право на земельку эту, соответственно, имею.
— А, так ты бандитский сынок? — осенило меня.
— Если тебе нравится так меня называть, на здоровье. Но мне будет приятно, если ты будешь называть меня Дубровским. «Спокойно, Маша, я Дубровский», — пробасил «чулок», демонстрируя недюжинные познания в школьной программе.
— Ты с дуплом ошибся, здесь сокровищ нет. Меня саму сюда посадили, чтобы бабками разжиться.
Пока я разжевывала Дубровскому в колготках простые истины, он задумчиво постукивал по плитке ногой в дорогом лофере.
— А я думаю, что это какой-то хлыщ с бицепсами мне на хвост сел… Шварценеггер недоделанный. Сыщик, говоришь? Совсем он тебе не пара. Теперь долго не сможет по специальности работать, — усмехнулся мой новый знакомый.
— Ты
