мирный. Просто он так по работе ностальгирует. Профессор социологии и политологии. Совсем недавно уговорила его наконец оставить преподавание. Так ему до сих пор кафедра снится. И вот, сами видите, иногда он не к месту лезет на броневик.
– Всё, поняла, вижу-вижу, – заулыбалась я, старательно кивая в ответ на пылкие реплики пожилого профессора, бросаемые уже, казалось, куда-то в дальний конец лобби-бара.
– Вот сегодня, – продолжала шипеть Лилия, – ему снова вожжа под хвост попала. Зашёл в кладовку на нашем этаже, дополнительное полотенце понадобилось. Девочки горничные её не закрывают. Ну вот он там из любопытства тележку с химией и щётками стал изучать. И родилась у него по факту исследования отдельно взятой тележки целая стройная теория повального бытового идиотизма молодого населения.
Я посмотрела на Лилию. Та внешне казалась совершенно серьёзной, лишь в глазах её снова вспыхивали весёлые искорки. Впрочем, смотрела она на супруга взглядом любящим, полным какого-то нежного снисхождения.
Я допила свой коктейль и тихо сказала женщине:
– Настоящего человека науки, думаю, никак не переделать. Я уверена, бывших учёных не бывает.
Лилия только вздохнула. Иван Абрамович перестал наконец вещать о тотальной деградации молодёжи.
Переведя дух, он сделал большой глоток из своего стакана и спохватился:
– Люба, а где же ваш сын?
– Он в данную минуту весело зажигает на детской дискотеке, – ответила я.
– Неужели он один туда пошёл? – всплеснула руками Лилия.
Очевидно, она тоже являлась бабушкой и практиковала тотальный невротический контроль над подрастающим поколением.
– Да, представляете, – смеясь, пояснила я. – Сева не разрешил мне с ним пойти. В прошлый раз он уже ходил туда один и почувствовал себя там очень взрослым и крутым. Ему на дискотеке красивая девочка с чёрной косичкой преподнесла воздушный шар. На этот раз он нарядился и причесался и снова рассчитывает на внимание и какие-нибудь плюшки от девочек. А я ему, как он сказал, в этом деле буду только мешать.
Лилия добродушно заулыбалась, а Иван Абрамович взвился в своём кресле и, назидательно подняв в воздух указательный палец, снова принялся излагать:
– Вот! А я вам о чём! Это, кстати, касается другой моей теории…
– Бегите, Люба, я вас прикрою. Это, похоже, надолго, – хихикнула мне в ухо профессорская жена.
На моё счастье, в следующую секунду к нам вихрем примчался Севка:
– Мам! – заорал он. – Ой, здрасьте. Мам! Пошли скорей. Там взрослая дискотека начинается.
– Любочка, вам уже пора идти? Как жаль! – Иван Абрамович был явно расстроен.
– Иван, Люба дослушает твою лекцию позже, в следующий раз. – Лилия ласково погладила мужа по плечу.
– Непременно! – я постаралась звучать как можно убедительнее. – Вопросы социологии меня всегда особенно интересовали.
– Буду очень ждать, – просиял мужчина.
И я поняла, что от глубокого погружения в науку об обществе отвертеться в ближайшее время мне не удастся.
Говоря откровенно, я бы предпочла скоротать вечер в ожидании встречи с дядей Керемом не в отельном дискоклубе, а в более спокойной и умиротворяющей обстановке. Безусловно, я пребывала в изрядном нетерпении и даже по-своему нервничала, чувствуя ответственность за результаты предстоящей почти шпионской операции. Однако Севку надо было при этом как-то развлекать. Более того, его надо было как следует утомить, чтобы ребёнок не нарушил наших с шефом полиции секретных планов.
Я щурилась от мелькающих ярких вспышек светового оборудования, вздрагивала от неожиданных и порой сомнительных диджейских звуковых фишек и тщетно пыталась в этих адских условиях расслабиться и поразмышлять. Севка в это время покорял клубный танцпол в отсутствие своего главного конкурента на этом поприще – Виталика.
Я уже успела вежливо отбить парочку атак на мой столик гостей клуба из числа местного населения и теперь, коротая время перед их неизбежным третьим заходом, разглядывала контингент присутствующих.
За одним из столов я с удивлением увидела Валентину. Та тоже меня заметила и неожиданно, оставив двоих незнакомых мне мужчин за столиком без своего общества, неровной походкой направилась ко мне.
– Привет, Любаша! – громко сказала она, пытаясь перекричать раскаты клубной музыки.
– Привет, – улыбнулась я, стараясь не показать своей настороженности.
– Ну, как вы там, уже определились, кто убил певца? – Валентина запуталась в слове «определились», а после слова «кто» сделала паузу, как будто отдыхая. Она была пьяна.
– Я не знаю, полиция ещё расследует. Но думаю, что пока не нашли, иначе бы уже было сообщение в прессе.
– М-да, – засопела Валя. – Выгнали тебя оттуда, значит. Виталька так и будет, получается, под арестом сидеть. Интересно, чего он там делает?
– В каком смысле? – не поняла я. – Тебе что же, даже приходить к нему не разрешают?
– Куда приходить? – на этот раз пришёл черёд удивляться Валентине. – К нему? Зачем? Пффф, ты что, дорогая, я даже и не думала спрашивать. Вот ещё, не разрешают. Пусть сидит, алкаш.
– Валя, – не выдержала я, – как же ты так можешь, бросить своего пусть даже не жениха, но хотя бы близкого знакомого в беде совсем одного?
– Да пошёл он, – беззлобно бросила Валентина, добавив непечатное выражение. – И вообще я домой улетаю после Рождества. Тур же заканчивается. Адьос, Любаша!
И она, покачиваясь, поковыляла обратно к столику с ожидавшими её спутниками.
Я окончательно обомлела. Получается, несчастный Виталик не имеет сейчас абсолютно никакой поддержки. И возможно, он даже не знает, что за его свободу и репутацию всерьёз кто-то борется, не веря в его виновность. В моей голове не укладывалась эта ледяная и бездушная циничность.
– Мам, мне надоело, – подлетел ко мне сын, опередив нацелившегося на меня франтоватого дяденьку с большими усами. – Девчонок сегодня нет. Одни тёти. Пошли лучше кино посмотрим в номере!
Я посмотрела на часы. Почти одиннадцать. Отлично, самое время укладывать уставшего ребёнка спать. А самой переодеваться в более удобную и неброскую одежду и затаиться в ожидании звонка дяди Керема.
Взяв Севку за горячую ладошку, я спрыгнула с барного табурета и зашагала в сторону выхода мимо разочарованного дяденьки с большими усами.
– Спускайся, – коротко сказал шеф полиции, когда я ответила на его звонок. – И не забудь телефон.
Сунув ноги в мягкие кроссовки, я взглянула на мирно сопящего Севку, поправила на нём одеяло и тихонько выскользнула из комнаты.
Спускаясь в лифте, я подавила желание натянуть на лицо козырёк бейсболки, как делают все киногерои, собираясь совершить что-нибудь незаконное. Впрочем, незаконным действие, которое мы с дядей Керемом собирались совершить, вряд ли можно было считать. По крайней мере, оно было задумано исключительно в целях следствия и руководилось самим шефом полиции.
Дядя Керем открыл дверь грим-уборной Карталя, как только я оказалась рядом с ней. Быстро захлопнув и заперев
