Кен вернулся с представителем таможни и кучей бумаг. Мы все загрузились в "Крайслер" и отправились к дальнему ангару. Таможенник закутался в свое пальто и молчал с кислым, сонным видом.
"Пьяджио" стоял рядом с ангаром, толстый и сверкающий в свете фар нашего автомобиля. Китсон подошел к нему, распахнул дверь кабины потом багажный люк и оставил представителя таможни осматривать самолет, а сам в свете фар снова стал изучать карту и прогноз погоды. Позади нас водитель снова включил радиоприемник.
– Я оформил полет до Рима, – тихо сказал Кен. – По моим предположениям это вызовет меньше шума, чем наш полет в Грецию.
– Вряд ли это введет в заблуждение греческого детектива, Анархоса.
– Может быть, но все равно я не вижу причины вопить на всю округу, куда мы направляемся.
– Как с погодой?
Он снова развернул карту и положил на нее папиросный листок с прогнозом.
– Не слишком здорово. Вот здесь чертовски огромная зона низкого давления над Адриатикой со всеми вытекающими последствиями.
– Каковы ее размеры?
– Понятия не имею. Она никак не влияет на маршрут до Рима, так что они не стали вдаваться в подробности, а я просто видел отметки на их карте.
– Куда она смещается?
Он провел пальцем вниз по линии север-юг в ста милях западнее Греции.
– Как датирована карта?
– Она отражает ситуацию, сложившуюся к полуночи, – его палец остановился посреди Адриатического моря между Югославией и Италией.
– Здесь давление около девятьсот семидесяти. Ты знаешь Средиземноморье получше меня, что это может значить?
Это значило, что до тех пор, пока мы доберемся до границы этой области, ветер будет позади нас, но с этого момента могут начаться неприятности. Внешнее, штормовое кольцо можно обогнуть, перелететь, проскользнуть под ним, но лучше через него не прорываться.
– Все зависит от ее местонахождения, – не спеша процедил я, – если она останется по эту сторону Греции, то на островах будет все спокойно, А если придется перелететь через нее... как у тебя там с кислородом?
– Не здорово. Почти ничего не осталось. Я собирался перезарядить баллоны в Афинах, но их пришлось покидать в некоторой суматохе.
– Так что при встрече будем стараться проскочить под ней.
Он не спеша кивнул и в свете автомобильных фар по его лицу пролегли резкие тени.
– Возможно нам удастся перехватить точный прогноз уже во время полета. Что толку сейчас гадать на кофейной гуще. – Кен похлопал меня по животу. – Убери свой пистолет за спину, а то слишком смахиваешь на беременную женщину.
Он вернулся к своему "Пьяджио", а я вышел из полосы яркого света и передвинул "Беретту" по поясу за спину. Теперь мне можно было, не вызывая подозрений, ходить в расстегнутой куртке. Какая-то машина прошуршала у контрольной башни, и свет ее фар быстро скользнул по летному полю.
Один из двигателей "Пьяджио" заурчал, завелся и загудел; загорелись бортовые огни и свет в кабине. Второй двигатель нехотя провернулся, резко набрал обороты и вышел на режим. Пропеллер позади крыла превратился в почти невидимый диск.
В сопровождении парня из таможни вернулся Кен.
– Я оставлю двигатели включенными, пусть прогреются. Нам нужно вернуться в башню и получить благословение для наших паспортов. Мы снова забрались в лимузин и покатили вдоль ангаров. Китсону карта по-прежнему не давала покоя, и он возобновил свои манипуляции.
– А у твоей машины есть хоть какое-то автоматическое навигационное оборудование? – поделился я с ним своим последним озарением.
Не отрываясь от карты, он отрицательно покачал головой.
– До сих пор не требовалось.
Вероятно, это было правдой: там, в Пакистане, где у них не было наземной поддержки соответствующим оборудованием. Здесь же в Средиземноморье мы могли пользоваться радаром, полет вести по ориентирам, что удается снять с радиокомпаса и не больше. Мы не могли себе позволить выйти в эфир и запросить ориентиры – для этого надо будет представиться кто мы и куда направляемся. Оставалось только надеяться, что этот шторм, где бы он ни находился, не будет создавать слишком сильные радиопомехи.
"Крайслер" подкатил к башне и мы снова высыпали на улицу. Возглавлял наше шествие парень из таможни, потом он постучал в дверь, кивнул головой, исчез за дверью и мы пошли за ним.
У небольшой печурки напротив двери на корточках сидел Юсуф.
Я извернулся штопором и попытался дотянуться до рукоятки своей "Беретты", торчавшей из-за пояса на моей спине, и только тут я понял, что в комнате находятся еще два человека, а Юсуф мог угрожать мне только своей грязной ухмылкой.
К счастью, Китсон был немного впереди меня, так что мои имитации поз Дикого Билла Хикока остались незамеченными, а я водворил свой пистолет на место и выпрямился.
Остальные двое были представителями из иммиграционного контроля и администрации аэропорта. Мы выложили наши паспорта на откидной столик и иммиграционная служба приступила к работе. Юсуф не спускал с меня глаз, с его лица не сходила грязная ухмылка, а свою правую руку он держал под джинсовой курткой. Кен даже не обратил на него никакого внимания, вероятно ему просто было неизвестно, что это за тип.
Чиновник проштамповал мой паспорт и взял в руки паспорт Китсона. Когда он заметил его пакистанское гражданство, то поинтересовался, не имеет ли тот отношение к джентльмену из Пакистана, который улетел пару часов назад.
Мой приятель любезно объяснил, что этот джентльмен является его боссом, и вообще-то им нужно было лететь вместе, но он попал в сети опьяняющих услад прекрасного восточного города и опоздал на встречу. Теперь они встретятся только в Риме.
Иммиграционный чиновник бросил на него красноречивый взгляд, было видно, что он не прочь послушать про опьяняющие услады. У представителя администрации аэропорта такого желания не было: огни на взлетно-посадочной полосе расходовали горючее, да и он сам транжирил время, отведенное на сон. Ему в два и без грубых окриков удалось убедить иммиграционную службу заткнуться и поставить штамп в паспорт.
Тот подчинился, и путь перед нами был открыт.
Уже на улице я схватил Китсона за плечо.
– Забирайся в машину и потуши свет в салоне, встретимся у самолета. Этот арабский парнишка хочет преподнести нам сюрприз.
Он понял меня с полуслова, нырнул в "Крайслер", два раза хлопнул дверями, и машина как перепуганная кошка сорвалась с места. А я остался прижиматься к стене за углом с пистолетом в руке. Мне даже удалось осмотреться: в нескольких ярдах был припаркован полуразвалившийся старый "Фиат", которого не было при нашем первом посещении башни. Стало слышно, как хлопнула дверь, и ко мне направились быстрые шаги.
