— Это не вы, Алексей Николаевич, к слову спросить, давеча задали чёсу в Дорогомилово?
— На волка поклёп, а кобылу зайцы съели, — ухмыльнулся Лыков.
— Понятно. Где ещё искали?
— Верлиока и Шайтан-оглы обшарили всё внутри Садового кольца, плюсом Арженовку, Тверскую и Крестовскую заставы. Я лично прошёл Котяшкину деревню и Хапиловку. Остался только ваш конец.
— Они могли вернуться в уже осмотренные места. Упомянутые вами зайцы так петляют, если вы охотник.
— Мне бы сообщили.
— Хорошо. Я распоряжусь. Сегодня всё обыскать не успеют; приезжайте завтра в это же время. Что смогу, сделаю.
— Ребята меня пограбили, так что, много я заплатить не сумею…
— Пятьдесят рублей вперёд и ещё сто, когда взыщите с них долги. Согласны?
Лыков полез за бумажником, но Казистый махнул рукой:
— Не сейчас, завтра. Если, конечно, их найдут. Если пусто, то вы мне ничего не должны, из уважения к вашему рекомендателю.
— Спасибо. Уж и катакомбы пожалуйста не забудьте.
— Не забудем. До завтра!
Лыков откланялся, вышел и уехал на поджидавшем его извозчике. Быков проследил за ним в окно, потом хлопнул в ладоши. Открылась дверь, из соседней комнаты появились двое.
— Он? — спросил благочинный.
— Он, — ответил тот, что постарше, рыжий, грузный, с прямой спиной.
— И что же, господин Рупейто-Дубяго? Гость был вполне убедителен. Почему я должен верить вам, а не ему? Сам Морозов рекомендовал…
— Но он же сыщик!
— Это слова, но где доказательства? Может, вы действительно взяли у Лыкова фальшивых банкнотов и сбежали?
Отставной кирасир топнул ногой:
— Подумайте хоть о своей безопасности! С вашими-то делами и впускать в дом сыскного агента!
— Под меня копать у них мозгов не хватит. Дурака Душкина, вон, и то засадить не могут…
— Хорошо. Назовите вашу цену.
— Восемь тысяч рублей.
— Побойтесь бога, отец Николай! — Дубяго даже обежал стол. — За титулярного советника! Чин девятого класса! Давайте сойдёмся на пяти.
— Семь, и это моё последнее слово. Лыков дышит вам в затылок. В Хапиловке просто повезло; в следующий раз он завяжет вас в узел. Не понимаю: вы хотите избавиться от погони или вам нравиться бегать по всей Москве?
Рупейто оглянулся на своего «фидельку». Мишка Самотейкин сжал огромные кулаки:
— Пусть тока попадётся, я ему… ух!
— Вот видите! Мы можем поймать его, например, завтра по дороге к вам. И придушить за бесплатно. А вы — семь тысяч!
— Ха! Вы всерьёз полагаете, что у вас получится? Мелко плавает ваш колбасник… Сиплый из Сухого оврага и Осмачкин из Арженовки так же думали, и что? Нет. Лыков очень ловкий и опасный человек. Его надо раскассировать хитростью, так, чтобы наверняка. Кроме того, господин Рупейто, мне в Даниловке совсем не нужен труп сыщика со следами насильственной смерти. Представляете, что тогда здесь начнётся? Утки в дудки, тараканы в барабаны…
— Что вы предлагаете?
— Я встречусь с Лыковым, как и обещал, завтра, и скажу, что вас нашли. Вы действительно сговорились с обитателями каменоломни, и вам разрешили поселиться в Ивановской пещере. Есть там такая… Нарисую ему карту, объясню, что пещера эта стоит особняком и имеет единственный вход. Если Лыков туда проникает, то мимо него вам уже, якобы, никак не проскочить. Он соглашается, заходит туда — и всё! Никакого трупа, никакого следствия; агент просто исчезнет.
— Каким образом?
— Ивановская пещера особенная. Она действительно имеет только один вход. Прорытая там галерея проникает в гору на восемьдесят саженей и достигает развилки. Я пошлю Лыкова в левый коридор; скажу, что он кончается подземным залом, в котором вы и поселились. На самом деле коридор-то всего один. Он описывает петлю длиной примерно в сто саженей, и возвращается обратно в галерею с правой её стороны. Там вы и встанете, только не шумите, не курите и не жгите огня. Когда Лыков доберётся до развилки, вы дадите ему как следует удалиться вглубь петли. После чего выходите из укрытия в галерею и пускаете в ход вот это.
Благочинный порылся в ящике и выложил на стол продолговатый цилиндр серо-жёлтого цвета.
— Это что, динамитный патрон? — заинтересованно спросил Рупейто-Дубяго.
— Кизельгур. Очень мощный! Собственно сам кизельгур — это такой особый сорт пористой глины. Глина связывает гремучую ртуть, которая в чистом своём виде взрывается даже от лёгкого сотрясения. Патрон же срабатывает только от огнепровода; вот вам и он. Пропустив Лыкова в левый коридор, вы кладёте кизельгур так, чтобы взрыв обрушил всю эту часть галереи, включая и развилку. Поджигаете шнур и убегаете. У вас будет две минуты.
— А Лыков останется в той петле?
— Да. Если даже его не убьёт взрывом, он окажется в ловушке. Вход и выход петли завалит обрушившимся сводом, и вашего врага ждёт самая страшная смерть — от медленного удушья. Не берусь судить, насколько ему хватит оставшегося воздуха. Который, кстати, будет ещё и отравлен газами… Но такой участи не пожелаешь никому!
— Лыков точно оттуда не выберется? Парень уж больно ловкий…
— Я же сказал: штука очень мощная. Взрыв обрушит свод галереи на большом протяжении. Вы сможете прокопать сто саженей плотного грунта, без лопаты, при условии быстрого уменьшения воздуха? И с лопатой не прокопаете. Лыков тоже не справится.
— Так значит, смерть от удушья? И тело никогда не найдут. Ловит волк роковую овцу… Да, за такое и семи тысяч не жалко!
Рупейто-Дубяго залез в портфель, вынул пачку банкнот, отсчитал нужную сумму и протянул её Казистому.
— Не фальшивые? — подозрительно спросил тот, проверяя билеты на просвет.
Отставной кирасир молча перекрестился на икону.
— Ладно. Последняя предосторожность. Главная галерея в десяти саженях от входа имеет ещё одно ответвление, по правой стороне. Когда дело будет сделано и вы приметесь уходить — сверните в него.
— Это зачем?
— А вдруг Лыков придёт не один? Вы полезаете наружу, а вас там дожидается полицейский отряд!
Рупейто с подозрением уставился на отца Николая:
— И куда же нас приведёт ваше ответвление? В стан Ваньки Чуркина? Решили хапнуть всё содержимое моей портфели?
— У Ваньки хапнешь, — усмехнулся благочинный. — Скажет, что там было пять рублей… Не бойтесь, Дубяго. Вы выберетесь наружу в полуверсте от того места, где вошли. Там не будет ни громил, ни полиции. А чтобы развеять ваши подозрения, через десять минут сюда явится один видный обитатель каменоломен. Бандит по кличке Кабысдох. Он уже третий год, как проживает под землёй и знает здесь каждую пядь. Кабысдох отведёт вас в Ивановскую пещеру, вы её всю обойдёте и изучите. С факелами в руках. И петлю, и боковой проход в безопасное место. Определите, где именно заложить патрон, сколько вы успеете пробежать за две минуты — словом, подготовитесь. Лыкова надо бить наверняка!
Глава 26
Тем временем в Петербурге
Благово дочитал рапорт Лыкова до конца и не мешкая пошёл к фон-Плеве.
— Владимир Константинович, вы показывали кому-нибудь донесение Лыкова, которое он подал перед отъездом в Москву?
— Да.
— Кому же?
— Тайному советнику Римеру.
— Но зачем, Владимир Константинович?
— Согласно личного распоряжения министра, переданного мне в телефон.
Благово стукнул себя кулаком по колену и отвернулся, с трудом сдерживая раздражение.
— Что случилось, Павел Афанасьевич?
— Вы помните, может быть, что там упоминается единственная зацепка для поисков, московская любовница Самотейкина?
— Да, помню; Манька-Контузия. Лыков её нашёл?
— Нашёл. Мёртвую.
Плеве осёкся.
— Как это случилось?
— Её задушили за несколько часов до его прихода. Дворник дал точное описание колбасника…
— Т-а-а-к… В совпадение вы, конечно, не верите?
— В последнем своём рапорте Лыков сообщил: он обнаружил обоих убийц в Хапиловке. Случайно была вслух произнесена его фамилия, и это помешало задержанию: Рупейто с Мишкой смогли убежать. Откуда-то они знали и его фамилию! Какие уж тут совпадения…
Плеве вскочил со стула и принялся ходить по комнате. Наконец он взял себя в руки, сел напротив своего вице-директора и сказал, глядя ему прямо в глаза:
— Есть только одно объяснение этому. Ведь так?
— Так. Здесь измена, и изменник — Ример.
— Но что я мог сделать, Павел Афанасьевич? Приказ его сиятельства. Оказалось ещё, что Ример, как дворянин, приписан к лейб-губернии.[120] С ним теперь никак не совладать.
— А если выйти к графу с отношением?
— Бесполезно. Доклад Лыкова был сдан через мою приёмную. Мы же с вами и окажемся виноваты — граф скажет, что утечка произошла оттуда.
Полицейские помолчали, потом Плеве спросил, отводя глаза:
